НЕ УПУСКАТЬ ПОЧВУ ИЗ-ПОД НОГ – 27 06 1991

Прелюбопытное это имя — Александр. К одному приклеивается несколько пренебрежительное — Сашка (дескать, не наш человек, что с него возьмешь?!). Сашок — это уже оттенок снисходительно-дружеского отношения. А уж если прозвали Шуриком, следовательно, признают тебя «своим в доску».
Александра Галькевича коллеги по профессии так «за глаза» и кличут — Шуриком. Одни тем самым самоутверждаются в собственных глазах, как бы подтягиваясь до его неординарного уровня, другие попросту с готовностью включают его в свои ряды мастеровитых людей. Таким его узнали еще лет десять назад, когда, будучи командированным на промысел наставником по радиосвязи, Александр принял на себя дополнительную оперативную работу — содействовал начальнику экспедиции в координации флота. Вот та работа — недаром он до сих пор ее вспоминает! — была ему под стать. Что с того, если на ногах приходилось оставаться, образно выражаясь, по 25 часов в сутки, зато — вот он, простор для творчества, проверка не только выносливости, но и способности широко и перспективно мыслить.
Экспедиция насчитывала порядка 60-70 судов «Запрыбы», в числе которых около семи единиц наших БМРТ. Тут задача — вычислить, как распределить топливо, как рационально обеспечить суда гофротарой, ну и при этом, само собой, обеспечить судоводителей навигационным предупреждением. Узко профессиональных забот вообще было не занимать, почему и приходилось не раз и не два в самые отчаянные шторма перебазироваться с одного судна на другое: где-то нужна была помощь, где-то достаточно оказывалось просто консультации... Галькевич тогда выдержал испытание на все сто процентов. И остался при мнении: то было настоящее дело для моряка.
Хотя — не очень-то стыкуется это его утверждение с другим, сказанным столь же категорично: о том, что место человеку только на земле. «Только тогда человек может чувствовать себя полноценным, когда у него под ногами твердая почва».
В этом его «афоризме» угадывается некий подтекст — почву Александр имеет в виду, как в прямом смысле слова, так и в переносном — как прочность, основательность взятой позиции.
Что бы ему, специалисту по радиотехнике, начальнику радиостанции, с которым привыкли считаться, не довольствоваться тем, что имеет? Однако включился в общественную работу — и зазорным посчитал для себя свести ее к пустой формальности. Раз его выбрали председателем судкома, другой-раз... А что есть профсоюзный активист в экипаже? Нужно знать, какая продукция наиболее выгодна коллективу и объединению, как распорядиться уловом без потерь (Дело технолога? Это — как посмотреть...). Как максимум нужно иметь еще четкое представление о законах экономики: налоговая политика, система цен и другое подобное...
Подался Галькевич на экономический факультет Таллиннского университета. Тоже сказался максимализм: кому — лишь бы «корочку» в карман и поступают — где полегче, ему вдобавок нужна еще научная «подкладка». Непросто дается учеба: заведение не мореходное, скидки на продолжительные промысловые рейсы не дается. Но сколько Александр успел понять—дело это верное. Экономист, считай, специалист широкого профиля, пригодный в море и на берегу — в любой отрасли. Это одно. Другое — ощущаешь ту же «почву» под ногами, когда получается приличная, скажем, лекция. Конечно, до того сколько доводится газет переворошить да покопаться в памяти, извлекая нужное из почерпнутого на университетских лекциях... А еще и преподнести следует все доступным образом, ведь, по его наблюдениям, «нашим людям слово «менеджер» ухо режет». (Оно и верно: моряки наши в подавляющем своем большинстве остаются-таки завзятыми «русофилами» или, если по-русски, -приверженцами родного слова.)
И инфобюллетени в рейсе — тоже у Галькевича свой «конек». Зная частоты, на которых работают Одесса, Владивосток, Рига, он «выуживает» самые острые сообщения, что для экипажа может послужить чем-то вроде живительной влаги. Обрабатывая материал, он еще сопоставит разноречивую информацию и сумеет подать ее «с изюминкой». «А что, наши, эстрыбпромовские бюллетени, может, и уступают моим, — без ложной скромности утверждает он, добавив при этом, справедливости ради, — хотя и из объединения сейчас инфобюллетени приходят весомые...»
Сколько приходится работать для всего этого сверх «положенного»? Александр с этим не считается. Когда работает с сильным экипажем. Вот ходил на «Онтике» под командованием капитана А. Чистякова, так «выкладывался», что называется, и в профессиональном плане, и в интеллектуальном — видел в том смысл, потому что экипаж был хорошо организован. В последнем рейсе вроде как сознательно «притормаживал» свои порывы. Не ощущал целенаправленной работы командования судна, кипел от того, что пароход то и дело простаивал — то по техническим причинам, то по иным каким-либо, считающимся «объективными»... В этих условиях полагал ниже своего достоинства, что ли, работать «вхолостую».
Внешние обстоятельства способны некоторым образом диктовать его поведение: чем ниже возможности, тем меньше его энтузиазм. Не терпит Александр заниженных к себе требований или, того хуже, пренебрежения к себе ли, к коллективу. Как бы в противовес такому отношению способен начисто игнорировать кого угодно, вплоть до капитана. Редки подобные случаи, но наблюдаются. Взять хотя бы последний рейс на CTM-8381 «Онтика», где он больше склонен был оказывать помощь другим судам, не считаясь подчас с тем, что и на своем прорех хватает. Вахту нёс, как правило, по ночам — в районе Анголы попытки, выйти на связь днем, остаются бесплодными. Плюс к тому выступал радиопосредником других судов и таким образом растягивал рабочий день до 12-13 часов. В другой раз — и это для него не было бы пределом — не дал бы аппаратуре возможности износа. Но — не тут...
Зато никому другому Галькевич спуску не даст. Это — когда экипаж сложится стоящий и подвести его, в понятиях Галькевича,— все равно, что предать.
Как-то было на РТМС-7561 «Секстан»: заступил радист на вахту в плохом расположении духа, а Александр возьми да выложи ему: «Пойди, отоспись, мне лишнюю вахту отстоять нетрудно...» Не слишком ли безапелляционно? «А что? — возражает он. — С хорошим человеком так и нужно: на вахту должен приходить, так сказать, с цветком в петлице. Да я с этим парнем еще в рейс выходил и — никаких проблем между нами. Эмоции держим при себе».
Это когда дело касается «мелочей быта» — тогда он свои эмоции способен обуздывать. В крупном — не всегда удается. Как сейчас. Гнетет нынешняя обстановка — нестабильность в стране, нестабильность на флоте, приспело время готовиться к дипломной работе в университете — все навалилось разом. Укрепляться на флоте? Сойти на берег (тем более — уже и сыны большие выросли)?
«Иду по воле волн»,— машет рукой Александр. И, чувствуется, лукавит — просто не из тех, он, кто готов плыть по течению. Еще посопротивляется неблагоприятному «стечению обстоятельств» взвесит все возможные варианты и отыщет-таки почву под ногами. Ибо — упрям он, Александр Галькевич, и свое возьмет. Так представляется.

Л. СТИШЕНКО
Фото Р. ЭЙНА.