Памяти Ровбут Олега Михайловича

Валерий Кравчук появился в редакции... с критикой на газету. «Да у вас что ни номер — всякий открывается заметкой о связистах. И связисты-то какие... Специалист ты своего дела — о нем и рассказывай. А ведь берутся судить о производственной стратегии. Если ты такой умный — так чего ж на капитанский мостик не поднялся, в связистах ходишь?!»

То есть, «всяк сверчок — знай свой шесток?» — так и подмывало спросить гостя. Однако разговор повернулся в другое русло, как водится — о рейсе.
...Экипаж PTMKC-901 «Моонзунд» прилетел из ЮВТО, сработал хорошо и, как говорится, слава богу. Валерий Александрович Кравчук— он электрорадионавигатор (вот так: опять— связист!), лицо на судне, вроде, и не главное, но и второстепенным тоже не назовешь. Это, правда, в случае, когда человек на своем месте и почитает своей задачей не просто идти на поводу обстоятельств (обнаружилась неисправность — так «худо-бедно», но устранить ее), но по большому счету предусмотреть возможные сбои.
У него, у Кравчука, как получается; приходит на мостик — и уже зачастую по звуку приборов угадывает, что где- то накапливается дефект. Тут очень важно предотвратить поломку, которая может оказаться не столь уж и безобидной. Кропотливая профилактика поисковой, гидроакустической аппаратуры, аппаратуры, контролирующей ход трала (подспорье штурмана): подготовка последней к вечерней зорьке... Удается удержать все это в «узде» — и только при таком условии Кравчук, остается доволен своей работой, потому что только такая работа как элемент профессионализма дает основание любому специалисту — и ему в том числе — считать себя на судне не лишним. Коротко Валерий Александрович определяет это так: «Когда каждый на своем месте с толком выполняет свое дело и не лезет в чужое, вот тогда и на положительный результат можешь рассчитывать, иначе — не получится..»
Аксиома? В таком случае — трудно ли ее придерживаться? Да и сам Валерий Кравчук, как бы ни пытался «замкнуться» на чисто профессиональном интересе, — способен ли оставаться незатронутым общим настроем?
О рейсе на РТМКС-901 «Моонзунд» рассказывает: моряки подобрались бывалые, профессионалы. Видный, как говорится, лебедчик — трудяга Арво Кивисильд; на переходах он и у старпома — впереди всех. Александр Ноть, Вячеслав Конков — матросы первого класса не по штату только, а буквально первоклассные моряки. Капитан Анатолий Красовитов. Первый рейс управлял «консервщиком», до этого у В. Серикова стажировался... Трудно так сразу судить — судно принял после перехода, практически настроенным, но, похоже, сериковская наука даром не прошла...
Тут-то и сказать бы В. Кравчуку: давайте, мол, будем последовательны: если профессиональный интерес превыше всего — так о работе другого рассуждать уже «не моги» (согласно его же «теории»). Но разговор оборвавшись, опять дал новый крен.
«Все бы хорошо, — посетовал Валерий Александрович, — да вот неприятный осадок всякий раз после рейса остается. Постоянно спотыкаешься о невидимое такое препятствие — недостаток элементарной морской культуры. А то и полное ее отсутствие. И вы об этом в газете — ни полслова. А ведь это не пустое. Да вот посудите сами...»
Убедил Кравчук. И излагая его размышления, берусь сопроводить их собственными наблюдениями. Но прежде — последний штрих к портрету Кравчука. Сейчас, после 11 лет работы на промысловых судах (причем четыре последние рейса — на РТМКС-901) Валерий Александрович направлен в подменный экипаж-1, на место непревзойденного электрорадионавигатора В. Рамму. Нелегко будет оставаться у него в тени. Дабы выбраться из-под нее, придется продемонстрировать тот же уровень совершенства... Есть у В. Кравчука своя точка опоры: практика у него подкрепляется теорией (в свое время кончил радиотехнический факультет КВИМУ) и — наоборот. А теория плюс практика, уверяет он, — это значительно больше, чем только две теории или только дважды практика...

Л. СТИШЕНКО

Фото Р. ЭЙНА

Прелюбопытное это имя — Александр. К одному приклеивается несколько пренебрежительное — Сашка (дескать, не наш человек, что с него возьмешь?!). Сашок — это уже оттенок снисходительно-дружеского отношения. А уж если прозвали Шуриком, следовательно, признают тебя «своим в доску».
Александра Галькевича коллеги по профессии так «за глаза» и кличут — Шуриком. Одни тем самым самоутверждаются в собственных глазах, как бы подтягиваясь до его неординарного уровня, другие попросту с готовностью включают его в свои ряды мастеровитых людей. Таким его узнали еще лет десять назад, когда, будучи командированным на промысел наставником по радиосвязи, Александр принял на себя дополнительную оперативную работу — содействовал начальнику экспедиции в координации флота. Вот та работа — недаром он до сих пор ее вспоминает! — была ему под стать. Что с того, если на ногах приходилось оставаться, образно выражаясь, по 25 часов в сутки, зато — вот он, простор для творчества, проверка не только выносливости, но и способности широко и перспективно мыслить.
Экспедиция насчитывала порядка 60-70 судов «Запрыбы», в числе которых около семи единиц наших БМРТ. Тут задача — вычислить, как распределить топливо, как рационально обеспечить суда гофротарой, ну и при этом, само собой, обеспечить судоводителей навигационным предупреждением. Узко профессиональных забот вообще было не занимать, почему и приходилось не раз и не два в самые отчаянные шторма перебазироваться с одного судна на другое: где-то нужна была помощь, где-то достаточно оказывалось просто консультации... Галькевич тогда выдержал испытание на все сто процентов. И остался при мнении: то было настоящее дело для моряка.
Хотя — не очень-то стыкуется это его утверждение с другим, сказанным столь же категорично: о том, что место человеку только на земле. «Только тогда человек может чувствовать себя полноценным, когда у него под ногами твердая почва».
В этом его «афоризме» угадывается некий подтекст — почву Александр имеет в виду, как в прямом смысле слова, так и в переносном — как прочность, основательность взятой позиции.
Что бы ему, специалисту по радиотехнике, начальнику радиостанции, с которым привыкли считаться, не довольствоваться тем, что имеет? Однако включился в общественную работу — и зазорным посчитал для себя свести ее к пустой формальности. Раз его выбрали председателем судкома, другой-раз... А что есть профсоюзный активист в экипаже? Нужно знать, какая продукция наиболее выгодна коллективу и объединению, как распорядиться уловом без потерь (Дело технолога? Это — как посмотреть...). Как максимум нужно иметь еще четкое представление о законах экономики: налоговая политика, система цен и другое подобное...
Подался Галькевич на экономический факультет Таллиннского университета. Тоже сказался максимализм: кому — лишь бы «корочку» в карман и поступают — где полегче, ему вдобавок нужна еще научная «подкладка». Непросто дается учеба: заведение не мореходное, скидки на продолжительные промысловые рейсы не дается. Но сколько Александр успел понять—дело это верное. Экономист, считай, специалист широкого профиля, пригодный в море и на берегу — в любой отрасли. Это одно. Другое — ощущаешь ту же «почву» под ногами, когда получается приличная, скажем, лекция. Конечно, до того сколько доводится газет переворошить да покопаться в памяти, извлекая нужное из почерпнутого на университетских лекциях... А еще и преподнести следует все доступным образом, ведь, по его наблюдениям, «нашим людям слово «менеджер» ухо режет». (Оно и верно: моряки наши в подавляющем своем большинстве остаются-таки завзятыми «русофилами» или, если по-русски, -приверженцами родного слова.)
И инфобюллетени в рейсе — тоже у Галькевича свой «конек». Зная частоты, на которых работают Одесса, Владивосток, Рига, он «выуживает» самые острые сообщения, что для экипажа может послужить чем-то вроде живительной влаги. Обрабатывая материал, он еще сопоставит разноречивую информацию и сумеет подать ее «с изюминкой». «А что, наши, эстрыбпромовские бюллетени, может, и уступают моим, — без ложной скромности утверждает он, добавив при этом, справедливости ради, — хотя и из объединения сейчас инфобюллетени приходят весомые...»
Сколько приходится работать для всего этого сверх «положенного»? Александр с этим не считается. Когда работает с сильным экипажем. Вот ходил на «Онтике» под командованием капитана А. Чистякова, так «выкладывался», что называется, и в профессиональном плане, и в интеллектуальном — видел в том смысл, потому что экипаж был хорошо организован. В последнем рейсе вроде как сознательно «притормаживал» свои порывы. Не ощущал целенаправленной работы командования судна, кипел от того, что пароход то и дело простаивал — то по техническим причинам, то по иным каким-либо, считающимся «объективными»... В этих условиях полагал ниже своего достоинства, что ли, работать «вхолостую».
Внешние обстоятельства способны некоторым образом диктовать его поведение: чем ниже возможности, тем меньше его энтузиазм. Не терпит Александр заниженных к себе требований или, того хуже, пренебрежения к себе ли, к коллективу. Как бы в противовес такому отношению способен начисто игнорировать кого угодно, вплоть до капитана. Редки подобные случаи, но наблюдаются. Взять хотя бы последний рейс на CTM-8381 «Онтика», где он больше склонен был оказывать помощь другим судам, не считаясь подчас с тем, что и на своем прорех хватает. Вахту нёс, как правило, по ночам — в районе Анголы попытки, выйти на связь днем, остаются бесплодными. Плюс к тому выступал радиопосредником других судов и таким образом растягивал рабочий день до 12-13 часов. В другой раз — и это для него не было бы пределом — не дал бы аппаратуре возможности износа. Но — не тут...
Зато никому другому Галькевич спуску не даст. Это — когда экипаж сложится стоящий и подвести его, в понятиях Галькевича,— все равно, что предать.
Как-то было на РТМС-7561 «Секстан»: заступил радист на вахту в плохом расположении духа, а Александр возьми да выложи ему: «Пойди, отоспись, мне лишнюю вахту отстоять нетрудно...» Не слишком ли безапелляционно? «А что? — возражает он. — С хорошим человеком так и нужно: на вахту должен приходить, так сказать, с цветком в петлице. Да я с этим парнем еще в рейс выходил и — никаких проблем между нами. Эмоции держим при себе».
Это когда дело касается «мелочей быта» — тогда он свои эмоции способен обуздывать. В крупном — не всегда удается. Как сейчас. Гнетет нынешняя обстановка — нестабильность в стране, нестабильность на флоте, приспело время готовиться к дипломной работе в университете — все навалилось разом. Укрепляться на флоте? Сойти на берег (тем более — уже и сыны большие выросли)?
«Иду по воле волн»,— машет рукой Александр. И, чувствуется, лукавит — просто не из тех, он, кто готов плыть по течению. Еще посопротивляется неблагоприятному «стечению обстоятельств» взвесит все возможные варианты и отыщет-таки почву под ногами. Ибо — упрям он, Александр Галькевич, и свое возьмет. Так представляется.

Л. СТИШЕНКО
Фото Р. ЭЙНА.

Еще неделя межрейсового технического осмотра (МРТО) — и БМРТ-185 Отто Рястас" выйдет из порта Буэнос-Айрес в очередной свой рейс. Можно только догадываться, в каком напряжении держится сейчас электрорадионавигатор РПК-3 Василий Греля. У него всегда так: рвется объять необъятное, переворошит груду литературы, лишь бы докопаться до оптимального способа наладить изношенную аппаратуру, готов практически от винтика до винтика подремонтировать ее, а остается несколько дней до выхода очередного судна из МРТО — и начинает тревожиться: где-то по мелочи не успел. Так и живет постоянным недовольством собой — не умеет-де рационально спланировать время: как приступит к работе в 8 часов, так до 20 от нее не оторвется. Или это от того, что больше хочется сделать? Если ориентироваться на такого грамотного специалиста, как их начальник радиостанции Валерий Осипов, так у него, вроде, все складывается аналогичным образом: всегда не хватает времени, чтобы представить судовому экипажу аппаратуру как с иголочки . Это в ЭРНК у каждого своя специализация, необходимый зип, как правило, под рукой, и можно восстанавливать оборудование поблочно, а в инпорту должно исходить из реальных условий и хорошо, если успеваешь осуществить основа тельный ремонт хотя бы по элементам. Дальше - уповай только на толковых судовых специалистов. Если с понятием ребята, сумеют подладиться к аппаратуре и не потребуется им само ремонт, а нет - так то уже беда не их подменной команды...
У всякого радионавигатора имеются свои привязанности. Одному любо покопаться в аппаратуре старых образцов, другому превыше кажется престижность работы с новейшей аппаратурой. Работая в РПК, выбирать не приходится: новейшая техника на судах, как правило, еще не требует вмешательства ремонтников, зато старая - дело привычное. Но выпадают и им подчас сложные задачи, требующие мозговой атаки. Понадобилось как-то на "Батилимане" разобраться с рыбопоисковым эхолотом. Японский "цветник" а схем к нему нет. Предвиделось одно: передавать оборудование для починки на фирму, аж за пять тысяч долларов. Да где эти доллары было взять - при известной нашей бедности?
Греля с Осиповым рискнули - взяли дело на себя. Подобрали подходящую литературу, соответствующие схемы, близкие к их "цветнику", скомпоновали из них свой образ, по которому впоследствии кропотливо восстанавливали исходные данные прибора. Удачно завершилась операции.
Риск — он действительно имелся. В РПК у людей одна установка: если делаешь то так, чтоб судно в дальнейшем работало надежно. Тем самым создается "лицо" РПК, марку которого подорвать зазорно. Тут умнее не браться за дело, мотивируя это отсутствием деталей либо документации, чем, взявшись, оказаться несостоятельным. У Греля с Осиповым этого, к счастью, не произошло. Успели наработать и опыт, и чутье.
Работает Василий Греля в нашем объединении с 1979 года. Мать его сухопутным видела - достаточно с нее было, что другой сын покинул Украину да подался в моря. А тут другой - он старшим мастером добычи в объединении работает - возьми и смани Василия к себе...
Первый рейс Василий Греля сделал еще связистом (на военном флоте специальность освоил ), а там открылась перспектива поработать электрорадионавигатором и - так в том качестве в "Эстрыбпроме" и прижился. Последний судном, на котором Василий Греля вышел в море радионавигатором, был РТМС-7570 "Элва". Там они и с Осиповым сработались, затем вместе были приняты и в состав РПК-3.
...Выпустив в рейс БММРТ-185,. PПK-3 примет под свою опеку очередной траулер, и так — до лета. Рассчитывал Василий — к 1 сентября команда как раз прибудет в Таллинн: ему бы как раз сына в первый класс проводить. А дальше очередная цепочка ремонтируемых судов...

Л. ПАНОВА
Фото Р. ЭЙНА

Что-то вроде этого обронил в своем отзыве о Владимире Рамму начальник радиостанции ПК-1 В. Стулов. Но что значит «изначально»? Осознаешь это едва ли не сразу, стоит только разговорить Владимира Владимировича.
Вообще-то он не из говорунов, с незнакомыми людьми так и складывается у него, по большей части, беседа: вопрос-ответ, чем заинтересованнее вопрос — тем основательнее ответ. А молчуны — они, как правило, к людям очень даже расположены и ценят чужое суждение равно, как свое собственное. Не потому ли и легко работается с электрорадионавигатором В. Рамму начальнику радиостанции В. Стулову? Да и не только ему. В подменном экипаже-1 всякий знает: Рамму открыт для помощи. Обыкновенное дело, считает он сам: нормальный человек должен кого-то учить и сам от людей что-то перенимать. Естественный обмен.
С готовностью откликаясь на заботы товарищей, он, однако, редко сам прибегает к чужой помощи: привык рассчитывать на собственные силы. Силы же черпает в кропотливом труде.
Вырос Владимир Рамму в Ленинградской области, в Ленинграде и электротехнический институт закончил, успел еще поработать по специальности в Гатчине. Но почему ему, эстонцу, не жить на родине дедов ? Так он и основался в Таллинне. Человек по натуре сугубо сухопутный, «подался в моря". До поры-до времени работал электрорадионавигатором на рыбопромысловых судах. На берегу осел опять же не из-за собственных интересов, а ради семьи: чтобы помочь жене поставить на ноги дочек. Так до школы и «тянули" вдвоем старшую, а там уж немного передохнули и — снова Владимир Владимирович в плавсоставе. Что в ПК попал — отнюдь не случайность. В рейсе — что? Успел разобраться в "расшалившемся" узле — и добро. Но ему и профессией, и навыками дано "докапываться» до всего досконально, в ПК как раз то место, которое предоставляет такую возможность.
Есть у Владимира Рамму свое кредо: если чем-то занимаешься всерьез, всегда должна быть под рукой необходимая литература "на тему" и — в полном объеме. Потому-то в справочных материалах он ориентируется так, словно в собственных набросках; потому широко использует их при ремонте ли аппаратуры на судах или разборке микросхем в бытовых радио- и телеустановках. Любит мастерить, что для машины, что для телевизора. Для себя. А другой попросит — с той же легкостью возьмется за самое кропотливое дело. Но это — в свободное от работы время. Цепочка подлежащих ремонту силами ПК судов такого времени, однако, почти не обнаруживает. Разве что — когда запчастей дефицитных под рукой не окажется — тогда только и можно несколько отвлечься. Но и «дефицита», как такового, у В. Рамму почти не бывает, потому что умеет он заглядывать вперед и заведомо позаботиться обо всем необходимом для основательного ремонта. Эта надежность в характере и послужила основой надежности в деле.

Л. СТИШЕНКО.
Фото Р. ЭЙНА.

Прежде чем влиться в состав подменного экипажа — 1, начальник радиостанции Валентин Стулов успел испытать себя как специалиста и на море, и на берегу. Работа (после окончания мореходного училища) на транспортных и производственных рефрижераторах дала ему четкое понимание того, что радисту, для успешного выполнения им основных функций, надлежит всеми средствами поддерживать в соответствующем техническом состоянии аппаратуру и в строгом порядке — свое рабочее место. В условиях промысла, когда необходимо обработать целый поток входящей и исходящей информации, этого отнюдь не просто добиться. Дают себя знать и постоянные отвлечения на подвахты. Вопреки им Валентин Александрович, однако, умел всегда оставаться, что называется, «в форме».
Береговой участок — электрорадионавигационная камера, где Стулов трудился сначала в бригаде ремонта передатчиков, потом в радиолокационной, "сделала» из него дотошного «технаря». Тем более — имелись у него к тому задатки: настойчивость и постоянное стремление добраться до сути любой технической задачи.
Наконец, работа в подменном экипаже дала Валентину Стулову желанную возможность целиком погрузиться в любимое дело. Есть, конечно, разница: приниматься ли за ремонт аппаратуры на судне, что вернулось из промыслового района (там радиоспециалисты все же следят за состоянием своего заведения) или обслуживать пароход после капитального ремонта на БСРЗ (тут нужно, как правило, начинать все чуть ли не с нуля ). Но — были бы под рукой необходимые детали, а объем работ для него проблемы никогда не составляет: техника - буквально стихия Валентина Александровича. Вне работы поэтому ее дополняет еще увлечение электроникой. И то, и другое, требует, конечно, сверх практики, достаточной теоретической подготовки. И здесь подспорьем становится уже другое увлечение - литературой. Технические новинки, равно как и художественные произведения, - вроде "хлеба», что составляет полноту жизни творческого специалиста. Таким знают Валентина Стулова большинство, кому доводилось с ним работать.

Л. СТИШЕНКО

Фото Р. ЭЙНА.

Рейс на БМРТ-605 «Мыс Челюскин» начальник радиостанции судна Анатолий Дорогань расценил для себя как самый обычный: ровно работалось, итоги убедительные — чего же больше? Впрочем, следом за этой скупой характеристикой он одно за другим перечисляет имена радиста и электрорадионавигатора, капитана — людей, тех, кто, по его мнению, смог предвосхитить эту ровную атмосферу и на пароходе, и в службе, в частности.
Радистом на БМРТ-605 был в этом рейсе Вячеслав Киселев, с кем Анатолий Дорогань в свое время вместе заканчивал мореходное училище. А электрорадионавигатор Валентин Алексеевич Яковенко был у них у обоих преподавателем. При таком составе и правильная эксплуатация аппаратуры обеспечена, и сохранность ее — тоже, да и какому специалисту не интересно работать на новехоньких локаторах, на отличной радио- и поисковой аппаратуре? Связь на судне обеспечивалась надежно (это уже свидетельство капитана), сводки принимались и передавались оперативно. Не в последнюю очередь обусловлено это было тем обстоятельством, что радиоспециалисты сами приняли участие в установке новой аппаратуры во время капремонта судна. С локаторами, правда, пришлось еще покорпеть и на промысле, но этим дело не ограничивалось: сверх непосредственных своих обязанностей и электрорадионавигатор, и начальник радиостанции охотно откликались, когда требовалась помощь специалистам других судов.
После училища А. Дорогань работал на судах самого различного типа: на производственных рефрижераторах, БМРТ и «суперах» — начинал радистом, позже электрорадионавигатором и начальником радиостанции. Обще-признана в нем основательная профессиональная подготовка, сочетающаяся с несуетливой деловитостью. Однозначно характеризует его и тот факт, что, объективно оценивая уровень своей подготовки, Анатолий Дорогань не претендует на собственную исключительность, не ищет для себя удобных рейсов на комфортабельных судах. Так и сейчас: не успев отчитаться в службе добычи за предыдущий рейс на БМРТ-605, Дорогань определил очередной — на МРТР-288 «Пагрус». Работа на креветколовах имеет, безусловно, свои, чисто материальные преимущества, но даются-то они отнюдь не дешевой ценой (если учесть насколько изношены два старых креветколова, еще недавно планируемых на скорое списание). Но у Анатолия Дороганя имеется завидное свойство: там, где есть «минусы», умеет найти для себя «плюсы». И не только для себя, но и для ближайшего своего рабочего окружения.

Наш корр.
Фото Р. Эйна

Очень часто в вашей газете публикуются поздравления, адресованные юбиляром их друзьями и товарищами по работе. Я же хочу поздравить с 60-летием своего мужа. В. А. Кравченко работает начальником ЭРНК. Как и тысячи простых, скромных людей, он честно относится к своим обязанностям, труду, людям. И, наверное, это призвание его: в живой работе с ними. Нормой жизни стало приходить на помощь в трудную минуту, дать добрый сонет. Его достоинство — добропорядочность во взаимоотношениях со всеми окружающими. Но главное, как любит он напевать, -... пускай я денег не скопил, мои года — мое богатство...»
Хочу поблагодарить его за внимание, чуткое отношение к нам, близким ему людям, за то, что в любые — и в самые трудные, и в радостные дни он всегда рядом.
Посвящаю ему дружеские, пусть не совсем удачные, «любительские" строчки; может быть, редакция найдет возможность опубликовать их.
С уважением к вам Т. КРАВЧЕНКО.
Родился и Чаусах мальчишка
Кудрявый, темный, как цыган.
Его любили. Понаслышке
Известно: это не обман.
Он был доверчив, скромен,
нежен,
Здоров, хоть ростом не велик,
Не баловень судьбы и вежлив,
В кругу знакомых и родных
Рос, как все дети, беззаботно,
Играл в войну, в футбол играл.
А если надо — он охотно
Своим домашним помогал.
Но вот беда пришла в их дом.
Нависла над страной война.
И все разрушила кругом,
С родимых мест всех согнала.
И наш парнишка оказался В
другом далеком городке,
И Таллинном тот город звался,
Куда он прибыл налегке.
А дальше — школа, мореходка
И служба в армии была.
Затем забота трудовая
Его на остров привела.
Своей семьею обзавелся —
С женой и сыном жили там.
Невзгоды, радость, как ведется.
Делил он с ними пополам.
Теперь уж многие года
Не расстается с ЭРНКа.
Не знает он покоя, нет,
И этим счастлив он пока.
Ну, а сегодня, в день рождения
Хотелось просто пожелать
Побольше юмора, веселья,
От молодых не отставать.
Задора, радости и счастья,
И пусть минуют все ненастья,
И — многих благодатных лет.

Не будем судить автора за несовершенство строчек, когда идут они не от расчетливого разума, а от сердца. Немножко больше узнали мы из них еще об одном известном в объединении человеке. И присоединяемся к голосу его супруги: с днем рождения. Владимир Арсентьевич!

Люди нашего флота

Внешне Григорий Пузь — спокойный, выдержанный, как будто, человек. Но вроде как на роду ему написано попадать в различные переделки, связанные либо с обстоятельствами личной жизни, либо — с проблемами, можно сказать, международного масштаба...
Благодаря (или скорее, по вине) неудачно сложившейся поначалу семейной жизни Григорий Иванович был вынужден покинуть привычную для него работу механика по электронной аппаратуре Севастопольского тралового флота, чтобы прочно обосноваться на другом месте. Таким местом и стал Таллинн, где ему удалось найти и личную, и рабочую судьбу.
Закрепившись электрорадионавигатором на судах «Эстрыбпрома», Григорий Пузь, казалось, определил дальнейшее пусть и не вполне ритмичное, но отчасти стабильное течение своей жизни. А по прошествии 16 лет — вот она, словно только и поджидавшая его очередная переделка. Не он один, правда, стал ее невольным объектом — доля эта уготована была для всего экипажа РТМС-7561 «Секстан», арестованного нынешней зимой в африканских водах. Рыбаки наши и во время обстрела парохода, и на протяжении ареста, хоть и нервничали, но оставались все же уверенными в благополучном исходе дела. Кто-то томился от неопределенности положения. Другие, не теряя времени даром, обихаживали свое заведование — доводили «до кондиции» то, до чего не доходили руки во время напряженных промысловых будней. Тем же жил и Григорий Иванович Пузь.
Радиопоисковая аппаратура для него одновременно и предмет заботы, и объект сосредоточения невеселых раздумий о том, сколь несовершенно наше, отечественное оборудование. Взять тот же «Прибой» - где еще на рыбопромысловом флоте найдешь более ненадежную аппаратуру, чем эта, которой достаточно всего-то 320 часов работы на отказ!? Но — другой под руками нет, и приходится электрорадионавигатору нескончаемое число раз чинить и латать вверенное ему оборудование, придумывать способы продления срока его эксплуатации.
До того свыкся Григорий Пузь с этой самой аппаратурой — будь то допотопная или самая современная, — что через нее определяет даже свое отношение к коллегам. Тот, на его взгляд, не радист, кто не имеет в своем активе хобби любителя техники. А если уж радист метит в начальники радиостанции, минуя ступеньку электрорадионавигатора, так это уж точно, на взгляд Григория Ивановича, не специалист, а прожигатель жизни и государственного добра, каким бы скудным это добро ни являлось. Ведь что такое в рейсе начальник радиостанции без навыков ремонта электрорадиоаппаратуры? Попадись в экипаж такой же незадачливый радионавигатор — они в одной связке способны на длительный срок загубить не только уже доведенное до расстройства хозяйство, но и то, что еще, поддерживалось ценой больших усилий предшествующих специалистов.
— И — сколько можно, Григорий Пузь постоянно ратует за стабильные экипажи. Такие коллективы — не только гарантия надежной трудовой дисциплины, но и равно — специалисты, сознательно обеспечивающие четкую работу оборудования и аппаратуры.
Но пока суд да дело (когда еще внедрится на всех судах контрактная система работы, предусматривающая стабильность экипажей?), Григорий Иванович полагается лишь на свои руки да на тех, кто успел завоевать у него прочный авторитет. Удачей считает попасть на судно, что ремонтировалось РПК-1. Там что начальник РТС Валентин Стулов, что электрорадионавигатор Владимир Рамму — специалисты высокого класса, чья работа не дает сбоев. Коллегу своего В. Рамму Григорий Иванович вообще почитает как одного из лучших в объединении мастеров по ремонту радиотехники: тот способен сделать даже то, чему рейсовый электрорадионавигатор не придаст подчас особенного значения как мелочи, либо чего не заметит в суете дел. И в признании такого превосходства ощущается готовность знающего и столь же толкового специалиста Григория Пузя держаться собственной марки, чтобы быть вровень с непревзойденными работниками.
Будучи «закоренелым» электрорадионавигатором, Григорий Пузь остро воспринимает все, что препятствует его динамичной работе. Ладно бы — отвлечения на подвахты, но все чаще приходится переживать простои в ожидании баз, топлива, тары... И как праздник ощущается, что на сей раз, после столь драматического рейса, судьба предоставила возможность провести короткую часть лета с семьей. Это уже — добрый заряд для очередного промыслового рейса...

Л. СТИШЕНКО Фото автора

Люди нашего флота

В недавнем газетном выступлении начальника отдела связи объединения Е. Злобина с удовлетворением отмечался факт удачного подбора специалистов, направляющихся в загранкомандировки, на работу в подменные экипажи. Электрорадионавигатор Геннадий Гартман, очевидно, не станет исключением из этого ряда. Уже потому хотя бы, что за плечами его — четверть вековой стаж работы в объединении. Потому что за этот период ему приходилось иметь дело с самым широким диапазоном аппаратуры: от примитивной на старых судах — до современной на нынешних сейнерах. И определяющее качество для любого радиоспециалиста — уметь пользоваться радионавигационными приборами и поисковой техникой, работать с ней (когда вдруг обнаруживаются неполадки) — у Гартмана тоже налицо. Это уже стало общепризнанным — подтверждается отзывами-характеристиками командования судов. Причем, моряками (включая и тех. кого он сам не слишком жалует) Гартман безоговорочно воспринимается и как специалист высокого класса, и как человек с четко обозначенным личным достоинством. Не слишком уютное это его «я». Всякий, кто пьет, ему неинтересен. В ком не видит порядочности — тому руки не подаст. Нетерпим к расхлябанности, ханжеству, к злоупотреблению служебным положением. А вычесть из общего числа членов экипажа «носителей » таких качеств — много ли остается на стороне Гартмана? Как знать: то ли профессия накладывает на людей свой отпечаток, то ли в радиоспециалисты подаются люди с определенными свойствами характера, но чаще всего это, скорее, индивидуалисты, нежели люди общественного склада.
Казалось бы, при такой вот некоммуникабельности промысловые рейсы должны быть вдвое более изнурительными.
— Да ничуть, — даже удивляется подобной инсинуации Геннадий Васильевич. — Когда там ходить-общаться, если электрорадионавигатор на судне постоянно, как на острие ножа?! Взять «кошельки». Там идет активный поиск рыбных скоплений по характеру поступающего от них звука. Не сработал электрорадионавигатор — и экипаж, считай, остается с пустыми тралами. Такая «перспектива» давит психологически, и оттого остаешься в постоянном напряжении. Гирокомпас, радиолокационные приборы, приборы, фиксирующие параметры хода трала, — все на акустике...
Современные сейнеры? Там для электрорадионавигатора профессиональной работы поменьше, зато — сплошь подвахты. Где, может, хорошо нашему брату, — так это на плавбазах. Пять лет ходил на них в море. Задача была необременительной — ремонт приборов на приписанных к промбазе судах. Так уж выходило, что при кошельковом лове акустики были сильны только в практике, а по части техники в основной своей массе — довольно беспомощны. Пусть объем работы, пока приписан к плавбазе, обширный: недели на одном пароходе не продержишься, как требуется перебраться на другой. Мне же быть с техникой наедине, как раз и представляется необременительным: интересно докопаться до истины...
Способность «докопаться до истины» — это Гартман подметил в себе после того, как побывал в составе рыбной корпорации в Бангладеш. В опергруппе на берегу довелось тогда работать рука об руку с электрорадионавигатором Петром Ефимовичем Железко. Он-то, признает Геннадий Васильевич, и дал ему очень много по части отыскивания неисправностей радиоаппаратуры. И, последовательно, устранения их.
Чем еще близок оказался Железко Гартману — своей принципиальностью. Случилась тогда скандальная история с командированным к ним из Дальнего Востока помполитом, чьи нравственные устои оказались довольно сомнительными. Железко все силы употребил, чтоб этого горе-командира убрали из корпорации — счел такую постановку дела за свой партийный долг. Гартман, хоть и не являлся коммунистом, как мог, поддержал Железко. Были у того неприятности — по тем временам кто безнаказанно мог замахнуться на помполита?! И все же справедливости Петр Ефимович тогда добился. Чем и заслужил симпатию Гартмана. Так уж вышло в жизни Геннадия Васильевича, что ни до, ни после так и не довелось ему встретить коммуниста, кто бы по своим внутренним данным «тянул» на это звание. И в партию сознательно решил не вступать, чтобы не оказаться в одном ряду с теми, в ком видел ретроградов. Шел своим негромким путем. И не было на этом пути особых подвигов, кроме кропотливого труда — труда не корысти ради, а прежде всего на благо такого (ставшего в последнее время несколько размытым) понятия, как коллектив. И тут — очередное противоречие. Как-то Геннадий Васильевич сокрушенно заметил: «Народ живет одним днем». Было за этими словами и сочувствие к товарищам по работе и, увы, желание как бы «отмежеваться» от них, как от целого. В рейсе радионавигатор не только на «острие ножа», он еще и на гребне идеологического противоборства, ведь все новости: и внутренней жизни страны, и зарубежные — скрещиваются в радиорубке. Близки ему идеи сегодняшней общественно-политической жизни, он оттого и в периодику углубился. Ему бы — с его информационной насыщенностью — в пропагандистах быть (пусть неформальных, как сейчас говорят, но зато и более признанных) и людей в свою веру «обращать», да вот не слишком охотно откликается Гартман на спор, тем более — на дебаты. Декларировать свои убеждения тоже не любит. Работать, утверждает, надо, а не дебатировать. Да ведь работать — лозунг всех времен. Сегодня же умному человеку уходить, от дебатов — значит, снова уступать дорогу тем же ретроградам.
Или... «богу — богово, кесарю — кесарево»? Пусть дельный специалист остается хорошим специалистом, а что до непрофессионала — может, для дела и лучше, что такие направляют свои усилия в русло дебатов. Так мыслит Гартман или каким-нибудь другим образом, но стоит на том. Отдел связи, готовя его к загранкомандировке в составе одного из подменных экипажей, руководствуется в своем выборе соображением этой вот надежности Геннадия Васильевича — надежности профессиональной и нравственной.

Л. СТИШЕНКО.
На снимке: Г. Гартман.

Люди нашего флота

Тому, что Николай Соловьёв, начальник радиотехнической службы на судах "Эстрыбпрома", выбрал себе морскую профессию, удивляться не приходится. Скорее, неожиданным могло бы показаться другое решение. На берегу Балтики, в Таллинне, прошли его детство и юн ость, так что "морские страсти" сопровождали Николая чуть ли не с первых жизненных шагов.
Конечно, не обошлось без примера и влияния отца, Александра Соловьёва. Ему было что вспомнить, что рассказал о сыну. Как в довоенные годы работал на знаменитом Балтийском заводе в Ленинграде — строил ледоколы, легендарный крейсер "Киров", как воевал, а затем, до 1963 года, служил в ВМФ, в том числе и на Балтике последние годы. Кстати, военно-морским офицером был и брат отца.
Поэтому после службы ратной морской А. Соловьёв и осел на берегу в Таллинне, работал на Таллиннском рыбокомбинате. Ну и, конечно, нельзя забывать о том, что в "Эстрыбпроме" на флоте трудился двоюродный брат Николая — Валерий.
Одним словом, старшеклассник Николай Соловьёв сделал свой выбор, особо не мучая себя раздумьями и переживаниями.
А для начала — Таллиннское мореходное училище, радиотехническое отделение которого окончил в 1976 году.
Практику проходил ещё на СРТР, а вот работать радиооператором пришлось на судах куда более солидных — РТМС, БМРТ, ТР; на МСБ "Ураган" тоже в рейс выходил. Районы промысла и моря менялись, как в калейдоскопе — Баренцево море, АЧА, СВА, ЦВА. Тихий океан...
Работа радиооператора и особая, и ответственная. Ведь он обеспечивает связь — и этим сказано всё. Обеспечение безопасности мореплавания, связь с берегом, родным портом, с которым мысленно не расстаются рыбаки все эти долгие месяцы плавания. И, конечно, кроме личных радиограмм, все служебные переговоры, передача оперативных распоряжений и сводок, связь со штабом экспедиции, с другими судами, которые тоже трудятся рядом и далеко, или уже спешат домой.
Поэтому и ждут все от радиста работы чёткой, уверенной, надёжной, оперативной. А вот как раз быстрота не сразу приходит. Чтобы уверенно работать в эфире, навык нужен. А он появляется с опытом, обычно после 2—3 лет работы.
У Николая всё получилось несколько быстрее. Уже в середине первого рейса (а тогда они длились по пять месяцев) на БМРТ-441 "Эдуард Сырмус" у него дела пошли на лад. Весьма кстати оказалась поддержка Николая Лубочкина, начальника РТС; он помогал на ключе, а Н. Соловьёв учился читать на слух. Ну и, конечно, весьма существенным стало то обстоятельство, что посредником (связь тогда осуществлялась по цепочке АЧА — ЦВА — Таллинн) оказался Александр Пономарёв, который был у Николая начальником практики на СРТР и поэтому знал, в каком режиме лучше всего работать со вчерашним курсантом. Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов и тот факт, что у Николая музыкальный слух и пальцы пианиста, что называется, от природы.
Одним словом, уже месяца через три Николай Соловьёв мог делать всё самостоятельно, а через год и скорость стабильная у него появилась.
Так до 1984 года и плавал он радиооператором, а затем сдал на первый класс, причём на одни пятёрки. В принципе, конечно, мог это сделать и намного раньше, но просто немного не везло. Дело в том, что экзамены в ТМУ МРХ СССР принимают в мае — июне, а Николай — так уж получалось — обычно в это время бывал в рейсе. После экзаменов его сразу повысили в должности. На ТР " Нарвский залив" ушёл в ЦВА начальником РТС.
Новая должность, естественно, предполагает и другой круг обязанностей, и уровень ответственности на порядок выше. Начальнику РТС нужно уметь организовать работу двух радистов. Самостоятельные вахты уже стоять практически не приходилось, главное — обслуживание приборов.
На ПР "Ханс Пегельман" после " Нарвского залива" работа также строилась. А вот затем, когда вновь ходил на промысловых судах, нужно было организовывать работу уже несколько иначе. Вновь стоять вахту, как радист. И, конечно, — обслуживание приборов, прежде всего тех, от которых зависит вылов. Начальник РТС должен всё уметь, в том числе и ремонтировать такие приборы, хотя прежде всего это обязанность электрорадионавигатора судна. Но если тот, к примеру, молод и неопытен, тогда уж, будь добр, засучи рукава и все сам делай. Николай эту науку хорошо усвоил, и ещё не было случая, чтобы он подвёл экипаж. А что касается скорости работы на ключе — все необходимые навыки уже доведены до автоматизма. Одним словом, теперь он может чувствовать себя уверенно, когда выходит в море.
В море, как известно, работы всем хватает. И на отдых, развлечения времени практически не остаётся. Может быть, именно поэтому и нужно уметь его ценить, использовать с максимальной пользой. Николай всегда старался быть в гуще общественной жизни. Раньше, когда был помоложе, комсомольцы чаще всего избирали его редактором стенной судовой печати. К художественной самодеятельности тоже душой тянулся — различные концерты, вечера отдыха помогая проводить. И сам на них выступал — на гитаре играл. Потом, конечно, пришлось несколько сменить общественное амплуа. В последнем рейсе, к примеру, работал в составе совета экипажа РТМС-7558 "Цветково".
... Недавно у Николая был день рождения — ему исполнилось 34 года. Конечно, приятно моряку в этот день находиться на берегу, в кругу семьи, родных и близких — ведь далеко не часто случается такое. Но и эти "каникулы" скоро кончатся — и снова в море. На новую встречу с работой, профессией.

Э. АЛЬПЕРОВИЧ
Фото В. ШАЛЯ.