Памяти Ровбут Олега Михайловича

НЕСИТЕ С ЧЕСТЬЮ ЗВАНИЕ СОВЕТСКОГО РЫБАКА!

Свежие, чистые, торжественные стоят рядом у северного причала: «Варули» и «Атла». Сегодня, 12 июня они отправляются в далекий путь: через два океана — Атлантический и Индийский — в дружественную республику Бангладеш. Предстоит обогнуть Европу, Африку, дважды пересечь экватор. В республике Бангладеш их ожидает почетная задача: ловить для освобожденного народа рыбу, обучать его рыбаков своему искусству промысла.
… 17 часов.
На причале – полутысячная толпа провожающих: родители членов экипажа, их жены и дети, друзья, портовики, сотрудники Эстонского рыбопромышленного производственного объединения «Океан», гости из города, фотокорреспонденты газет и телевидения. На рефрижераторах, транспортах, плавбазах, стоящих в порту, подняты разноцветные флаги. Их экипажи собрались на палубах и мостиках, чтобы напутствовать своих товарищей в исторический рейс в воды экзотического Бенгальского залива.
Незабываемые минуты прощания родственников со своими дорогими рыбаками. Последние наставления, просьбы, объятия, поцелуи ...
Над причалом звонко раздаются бравурные звуки походного марша духового оркестра. Экипажи обоих судов выстраиваются вдоль бортов. Командный состав в светло-кофейных форменных костюмах, рядовые - в белых рубашках.
На борт «Атлы», стоящей у причала первым корпусом, поднимаются представители администрации ЭРПО «Океан», парткома КПЭ рыбопромыслового флота, Таллинского горкома КПЭ, базкома профсоюза, общественных организаций.
Начинается короткий митинг.

В своем выступлении начальник ЭРПО «Океан» В. Теносаар сказал:
«Товарищи!
Сегодня мы отправляем два наших судна в далекое плавание, к берегам молодого, дружественною нам государства Бангладеш. Экипажам судов предстоит длительный переход в сложных условиях погоды, в непривычных климатических условиях. Им придется работать в стране, переживающей большие экономические и политические трудности, нуждающейся в помощи.
Наша страна была первой страной, к которой при правительство Бангладеш обратилось за экономической помощью и политической поддержкой.
Вам предстоит работать в стране, где трудящиеся массы еще мало знают о нашем многонациональном государстве, о советских людях. Это возлагает на вас особую ответственность.
Вы будете представлять в Бангладеш советский народ, первое в мире социалистическое государство, страну великого Ленина. Имен¬но поэтому администрация, партийный комитет, комитет профсоюза и комитет комсомола рассматривают посылку вас в Бангладеш, как очень ответственное государственное задание, имеющее большое не только экономическое, но и политическое значение.
На судах идут в Бангладеш представители многих народов нашей страны. Мы все уверены в том, что в год 50-летня образования СССР вы с особой силой продемонстрируете там торжество ленинской национальной политики, советский патриотизм и пролетарский интернационализм, дружбу и братство народов нашей страны
Вы можете, быть уверены в том, что администрация, партийный комитет, комитет профсоюза и комитет комсомола проявят о ваших семьях максимум заботы и внимания к ним.
Разрешите пожелать вам счастливого плавания, успешного выполнения важного правительственного задания, доброго здоровья и благополучного возвращения на Родину! Разрешите также пожелать вашим женам, детям, всем родным и близким доброго здоровья, счастья и скорой встречи с вами!».

В ответном слове капитан СРТР-9027 «Атла» Ю. Плотников сказал:
-От имени экипажа разрешите вас всех заверить, что мы постараемся приложить все силы, чтобы оправдать ваше доверие.

Капитан В. Прудиев заявил:
По поручению экипажа СРТР-9121 «Варули» заверяем вас, что отнесемся к важному государственному заданию со всей серьезностью.
Инструктор Таллинского городского комитета КП Эстонии В. Панов говорил о том, что рыбаки «Атлы» и «Варули» станут представителями в новой республике всего советского народа. По их работе, их поведению трудящиеся Бангладеш будут иметь представление о нашей Родине. В заключение он пожелал счастливого плавания, хорошей работы, достойного возвращения домой и три фута под килем!
В заключение митинга к отплывающим в дальние моря рыбакам, обратился секретарь парткома КП Эстонии рыбопромыслового флота А. Пааль:
Теплые напутствия и горячие пожелания вам,
когда вы уходите в далекий рейс из родного Таллина, говорят о той большой, трудной, ответственной задаче, которую возлагают на вас партком, администрация, базком профсоюза, весь коллектив объединения. Еще раз примите горячие пожелания счастливою пути наши друзья!
Торжественно звучат гимны Советского Союза и Эстонской ССР.

Наступает момент прощания. Представители организаций сердечно пожимают руки отбывающим. Рыбакам вручаются цветы!
Вот, выбрав швартовы, отходят от причала сначала «Варули», затем «Атла» и берут курс в открытие море.

Над портом взлетают прощальные сигналы уходящих траулеров. Их подхватывают басовитые сирены и гудки судов, стоящих в порту.
Долго еще машут им в след провожающие.
Счастливого плавания!

A. HECТЕРОВ.
фото П. Карпенко

Олег Игоревич Филимонов - потомок одного из руководителей обороны Севастополя в 1854-1855 годах контр-адмирала Истомина В.И. (1809-1855 гг.). Много лет и сил он потратил на сбор материалов о жизни и деятельности Владимира Ивановича и его потомков; принимал непосредственное и посильное участие в организации перезахоронения адмиралов М.П. Лазарева, П.С. Нахимова, В.А. Корнилова, В.И. Истомина в Севастополе, в 1992 году. Свои скромные записки Олег Игоревич представляет на суд уважаемому Читателю.


На снимке: Лето 1960 г. Перед ужином. Во дворе училища.
Слева направо: Лёша Ковыркин, Ваня Кичко, Коля Морданенко, Толик Маликов. Вовка Мизгирев,
за ним Виктор Трифонов, Виктор Прибавкин, Антон Кременевский.

А я в первых числах июля принял участие в комсомольской конференции ЭРЭБ. Вальтер Хейнмаа отчитался о проделанной за год работе. Его поблагодарили, поздравили с новым назначением и приступили к выборам нового комитета.
Предложили в него и мою кандидатуру, как молодого специалиста, распределённого в ЭРЭБ.
Кроме меня в комитет были выбраны человек шесть. Хорошо помню уже знакомого мне Женю Злобина с "Украины", а также Элю Лепп - главного специалиста по рефрижераторным установкам, Лену Марчик - технолога по рыбообработке, Яака Пылу - "деда" одного из СРТ (средний рыболовный траулер). С ними у меня долгие годы потом сохранялись хорошие отношения, а с Женей мы стали друзьями.
На первом же заседании комитета, как и было оговорено, меня избрали секретарём. Я жил у мамы, считался на судоремонтной практике в ЭРЭБ, и, как клерк, ежедневно ездил на работу в комитет комсомола.
Мне пришлось окунуться в совершенно новую для меня стихию. Комсомольская организация ЭРЭБ, в связи с большой численностью, незадолго до этого получила права райкома. Раньше в комитете комсомола были две освобождённых единицы: секретарь и зам. секретаря. Поскольку теперь учётные карточки наших комсомольцев хранились не в райкоме, а у нас, появилась третья освобождённая единица - заведующий общим отделом. Этот, вернее, эта же заведующая, должна была быть ещё и секретарём, и машинисткой и т.д. По рекомендации Вальтера Хейнмаа, заведовать общим отделом стала его жена Эльна. Свободной оставалась ещё одна единица - заместитель секретаря, прежний зам Виктор Лошак тоже ушёл плавать, хотя и не на такую хлебную должность, как Вальтер.
Платили в комсомоле копейки, и желающих прийти к нам трудиться долгое время не наблюдалось.
Хотя мы теперь и имели права райкома, все же замыкались мы на райком Центрального района Таллина, где когда-то секретарствовал Куно. Он по себе оставил хорошую память, хотя коллектив там, после его ухода остался чисто женский.
Зная, что мою кандидатуру рекомендовал Куно, в райкоме меня приняли доброжелательно и, в дальнейшем, у меня никаких трений с райкомовскими дамами не было. Первым секретарём была молодая эстонка с красивой фамилией Роозипыльд (поле роз). У нас с ней установились отличные отношения, может быть, была и некоторая взаимная симпатия.
Весь персонал в райкоме были эстонцы кроме одного инструктора - Ирины Ристмяги. Переводится эта фамилия как "Крестовая гора", я называл ее Монте-Кристо. Несмотря на фамилию, эстонского языка Ирина не знала. Мать у неё была русская, а отец - "русский эстонец", до 1939 года он жил в СССР, в Таллин пришёл с советскими войсками. В те годы он был одним из секретарей ЦК Компартии Эстонии.
Когда Ирина поднимала трубку телефона и там слышалась эстонская речь, она произносила: -Otukene natukene uks moment, palun (подождите один момент, пожалуйста) - по-моему, это была единственная фраза, которую она могла произнести на эстонском языке, и передавала трубку кому-нибудь из эстонцев.
Это повторялось так часто, что я научился удачно ей подражать. Когда я звонил в райком, и она поднимала трубку, я первым произносил эту фразу. Несколько растеряно Ирина отвечала: - Palun, - и потом - это ты, что ли?
У нас в училище говорили мы на своеобразном жаргоне, к окончанию училища он вошёл у меня в плоть и кровь. Ирину, которая училась заочно на журфаке МГУ, коробило, как она называла, моё коверкание русского языка. А я, общаясь с ней, особенно налегал на нашу терминологию. Но в общем, как я говорил, отношения с райкомом установились хорошие.
Кстати, тогда "русские эстонцы" занимали многие руководящие должности в республике. С одной стороны, судя по фамилии - "национальный кадр", с другой, - "наш человек". "Русским эстонцем" был и первый секретарь ЦК Иван Густавович Кэбин, а его брат был замом начальника Эстонского Пароходства по кадрам. Каким он был специалистом по морским делам, видно из истории, которую нам рассказывали ребята из Пароходства.
В Пароходстве было несколько трофейных, то ли немецких, то ли финских транспортных шхун. К началу 60-ых годов их деревянные корпуса одряхлели. Как-то на коллегии Пароходства обсуждался вопрос о списании их.
Кэбин возмутился: - Да вы что, разве можно так разбрасываться народным добром. Нужно оббить их жестью и пусть плавают дальше.
Похоже, он не понимал, что в негодность пришла не только обшивка, но и весь деревянный набор корпуса - шпангоуты, стрингера. Шхуны могли просто развалиться, попав в шторм. Кстати, жесть он собирался добывать не из консервных ли банок? Ляпнуть такое мог только человек, абсолютно ничего не понимающий во флотских делах. Но он был членом коллегии Пароходства, принимал участие в решении важных вопросов, касающихся жизни флота.
Возвращаюсь к своей комсомольской деятельности. ЭРЭБ была крупной организацией, насчитывала она около пятидесяти судов, в основном это были СРТ - средние рыболовные траулеры. СРТ - небольшое судно, водоизмещением тонн пятьсот с немецким двигателем "Букау-Вульф" мощностью лошадей 300. Кстати, это был любимый двигатель Жуховицкого. Самый заядлый балетоман, наверное, не превозносил так свою любимую приму, как Семён Осипович "Букашку", как называли этот движок механики. Когда на занятиях по ДВС он начинал задалбывать нас теорией, стоило только кому-нибудь задать вопрос по "Букау-Вульфу", как до звонка нам уже не нужно было напрягать мозги - Жуховицкий упоённо пел дифирамбы "Букашке".
Вообще, СРТ был очень удачным судном. При небольших размерах он обладал неограниченным районом плавания, мореходность его была замечательной, но условия жизни на нем были даже более, чем спартанские. Можно только представить, как швыряло его в зимние шторма на океанских волнах. А ведь народ уходил на нем в Северную Атлантику на три-четыре месяца, а то и на полгода. И трудились они там в труднейших условиях и иногда сутками напролёт, если шла рыба. Как ребята выдерживали?
Кроме СРТ, были и новые, немецкой постройки СРТ-Р (траулер-рефрижератор) типа "Океан". По размерам они были чуть больше СРТ, и комфорта там было побольше, хотя условия тоже были тяжёлые. Имелись ещё и четыре плавбазы.
Работала в ЭРЭБ, в основном, молодёжь. Рядовой состав - ребята, в основном, демобилизованные с флота и из армии. Среди командного состава много было выпускников Таллинского рыбного техникума и нашей мореходки. Некоторых я знал, когда они были ещё курсантами, другие, видя меня в форме, подходили, говорили, что тоже несколько лет тому назад окончили наше училище. Да и выпускники других училищ тоже считали меня за своего, сказывалась общность всех курсантов.
Поэтому вскоре у меня появилось много знакомых. Больше всех сдружились мы с радистом, питерцем Бобом Смирновым. Боба, хоть и пришёл он работать в ЭРЭБ недавно, казалось, знали все. Вот уж кто был совершенно лишён комплексов. Шебутной и заводной Боб был до крайности, поэтому беспрерывно попадал во всякие передряги, из которых, на удивление, ему удавалось благополучно выпутываться.
Помню, однажды Боб уехал домой на отгулы. Хотя в те годы была шестидневная рабочая неделя, учитывая работу без выходных в рейсе и ежедневную переработку, ребята, вернувшись с моря в Таллин и получив деньги, уезжали домой на три - четыре недели.
Бывало, если не хватало при формировании экипажа в рейс каких-нибудь специалистов, их отзывали досрочно из отгулов.
Отозвали однажды и Боба из Питера. Вскоре от него пришла в кадры телеграмма: - Денег нет, выхожу пешком, буду такого-то (как раз, когда у него кончались отгулы).
В кадрах, получив телеграмму, поначалу рассвирепели и побежали докладывать директору ЭРЭБ - Галкину.
Будучи человеком с юмором, Галкин оценил ответ Боба: - Вот мерзавец. Но не будем же мы высылать ему деньги на дорогу, тем более что, если ему верить, он уже в пути. Отзывайте кого-нибудь другого.
Подобных историй, связанных с Бобом, было множество.
А вообще, работа у рыбаков была очень тяжёлой, и если командный состав держался более стабильно, то среди матросов текучка была большая. Сказывалось и то, что если семейные специалисты, проработав несколько лет, получали жилье, рядовые же моряки, сидя на биче, ошивались по подругам или друзьям. Ночевали и на судах, стоящих в ремонте.
Межрейсовый дом для рыбаков был долгостроем.
Кстати, слово "бич" это английское beach и переводится как "пляж". Так за границей называют моряков, ожидающих отправки на судно. Свободное время они проводят на пляже, оттуда и прозвище.
У нас официально такие моряки считаются находящимися "в резерве", а в разговорной речи, на биче.

Голодный бич страшнее волка, а сытый бич - милей овцы.
И не дождавшись в кадрах толка, голодный бич отдал концы.
всегда вспоминал кто-нибудь, когда речь заходила о бичах.
В те годы представители командного состава, при нахождении на биче, получали 80% от должностного оклада и к 11 часам они должны были ежедневно являться в кадры, узнавать, есть ли вакансии по их специальности. Рядовой состав получал 50% от оклада и отмечался в кадрах дважды: утром и вечером.
Если же человек не приходил отмечаться, то этот день ему не оплачивался, считался прогулом. Оклады у рыбаков были мизерные, сидя на биче, человек получал копейки.
В море же заработок зависел целиком от улова. Зарабатывали рыбаки, особенно у хорошего капитана, по тем временам очень приличные деньги.
Например, рассказывали, что знаменитый в те годы капитан СРТ Агеев, после возвращения с улова, передвигался по Таллину на трёх такси. В одном лежала его мичманка, во втором макинтош, в третьем ехал он сам. Соответственно он и отдыхал.
Да и многие рыбаки, ступив на берег после нескольких месяцев тяжелейшей работы в неимоверно трудных условиях, и получив большие деньги, частенько пускались в загул. Сразу же появлялась куча бичей, со многими из которых любой когда-то хлебал горе на промыслах. Все они клялись в вечной дружбе и тащили его в кафе или рестораны, на крайний случай, в какую-нибудь забегаловку. Придя в себя после пары недель такого отдыха, человек обнаруживал, что деньги кончились, а его недавние друзья, забыв о нем, окучивают уже кого-то другого. Оставалось или идти снова в море, или самому становиться бичом. Некоторые превращались в профессиональных бичей, они уже и не пытались попасть на судно, а пили и жили за счёт вернувшихся с моря друзей или знакомых. Постепенно они спивались и опускались все ниже и ниже.
Со временем слово "бич" приобрело то же значение, что и "бомж" в наши дни.
Кучи бичей всех мастей ошивались около здания ЭРЭБ на улице Вана Пости.
Рядом было заведение, называемое "Араратом", это был винный магазин, в котором продавали вино в разлив. Народная тропа к нему не зарастала. Говорили, что план у "Арарата" был больше, чем у самого знаменитого таллинского ресторана "Глория", расположенного, кстати, поблизости. Надо сказать, что и мои новые знакомые, частенько, встретив меня на улице около ЭРЭБ, тащили в "Арарат", как не угостить знакомого курсанта, да ещё и комсорга.
Кроме того, некоторые считали себя моими должниками. Дело в том, что, вникнув в дела комсомольской организации ЭРЭБ, я с удивлением обнаружил, что большинство ребят не платили членские взносы годами. В комсомоле членские взносы, в зависимости от величины заработка, по Уставу составляли от одного до трёх процентов.
С наведения порядка в этом вопросе я и начал свою деятельность. Мы провели заседание комитета комсомола на тему взносов, исключили из комсомола одного из работников отдела главного механика, который сидя все время на берегу, просто не удосуживался платить взносы в течение трёх лет, некоторым объявили взыскания.
Тех, кто плавал, предупредили о необходимости погасить задолженности. Текст решения разослали на все суда. После этого народ повалил к нам густой толпой.
Весь плавсостав имел визы, правда, вторые. Ребята опасались, что исключение из комсомола может привести их и к закрытию визы. Понимая, что долги у ребят получаются огромные, мы приняли решение по полной программе брать взносы только за текущий год, а за остальные - исходя из должностного оклада. Он же, как я говорил, был несоизмеримо меньше фактического заработка.
Не знаю, насколько законным было такое решение с юридической точки зрения, но мы тогда как-то об этом не задумывались. Таким образом, мысленно распрощавшись с приличной суммой, придя в комитет комсомола, народ с радостным удивлением узнавал, что платить ему придётся гораздо меньше.
После этого каждый считал, что он просто обязан угостить меня. Я старался увильнуть от ритуальных посещений "Арарата", но порой все же возвращался домой поддатым. Мама, по-моему, стала опасаться, не сопьюсь ли я, и не выезжая на Дальний Восток.
Перед выходом судна на промысел, я должен был сходить на него, провести комсомольское собрание, вдохновить комсомольцев на трудовые подвиги, провести выборы комсорга.
Первое время для меня было непросто выступать перед незнакомыми людьми, но потом приноровился. Кроме того, перед выходом в рейс на судне суматоха, у всех, начиная с капитана и кончая матросом второго класса, тысяча дел.
На судно, один за другим приходят проверяющие из разных отделов ЭРЭБ. У каждого свои вопросы, с каждым нужно что-то обсудить, выслушать его наставления. Непрерывным потоком подвозят орудия лова, продукты, бочки, соль и ещё много чего. Все нужно загрузить на судно, разметить в трюмах и помещениях.
Частенько капитан говорил мне, что до отхода просто невозможно провести собрание, все заняты, а сроки отхода поджимают. Вот выйдем в море, разберёмся, появится свободное время на переходе к району лова. А ловили сельдь в те годы наши рыбаки, в основном, в районе острова Ян-Маейн и у Фарерских островов.
Тогда и проведём собрания и профсоюзное, и комсомольское, и любое другое, которое ещё потребуется впредь. А фамилию избранного комсорга сообщим радиограммой. В принципе, это было нарушением существующего положения, но я соглашался, видел, что творится на судне. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что для капитана я был чем-то вроде назойливой мухи, отвлекающей от дела, но от которой сложно отмахнуться.
Тогда же я был уверен, что мой священный долг - мобилизовать комсомольцев на выполнение и перевыполнение рейсового задания. Не задумываясь о том, что они и без меня были заинтересованы в этом, потому что от этого зависел их заработок. Ради этого они и шли в море.
Кстати, бывая на плавбазах, я смотрел, не увижу ли ту девчушку из Нарвы, с которой познакомился более двух лет тому назад в поезде, она ещё спрашивала у меня совета, идти ли ей работать в ЭРЭБ. Но так и не увидел ее. То ли она так и не решилась идти плавать, то ли пошла и успела уже выйти замуж. Девчонка-то была симпатичная.

Валентин Балденков
старший механик


Для нас говорить о рейсе - значит говорить о работе машины,
о ее нуждах. Этот рейс был удачным. Механизмы работали нормально, по нашей вине люди на промысле время не теряли.
Все мы работали не жалея сил. И в том, что большая часть рыбы сдана разделанной - немалая доля труда механиков.
Если нужно было, все члены машинной команды выходили на подвахту.
Ремонт машины начали делать незадолго до окончания рейса и во время перехода. Участвовали в нем все очень активно.
Особенно хотелось бы выделить работу второго механика Геннадия Метса. Многолетний опыт, отличное знание своего дела- все это позволяет ему содержать механизмы в образцовом состоянии.
Моторист Иван Решетников сочетает работу с учебой в мореходном училище рыбной промышленности. Он -учащийся пятого курса заочного судомеханического отделения. Решетников работал на судоремонтном заводе ТБТФ слесарем-дизелистом. И в совершенстве освоил судоремонт.
А за два рейса, что он провел в море, приобрел необходимые
навыки в эксплуатации двигателей.
Третий механик Владимир Минаев недавно пришел на работу в
рыбопромысловый флот. Ему, наверное, больше всех пришлось
поработать в этом рейсе. Ведь он был ответственным за обеспечение
судна электроэнергией. Тот, кто плавал на средних траулерах в
Северном море, знает как сложно сохранить изоляцию электромоторов
и приборов в нужных пределах. Но Владимир успешно справлялся со своими обязанностями.
В рейсе мы сэкономили 4,5 тонны дизельного топлива и полтонны машинного масла. Экономия масла у нас получилась за счет того, что перед выходом в рейс мы заменили уплотнительные поршневые кольца на стосильном двигателе.
Планово-предупредительные осмотры по мере возможности старались проводить своевременно.
Если говорить о том, что нам мешало в работе, то, наверное, главным будет вопрос снабжения.
Из четырех форсуночных вставок, которые мы получили перед
выходом на промысел, оказалась только одна исправной. Такое снабжение нас, конечно, не устраивает. Ведь если из строя выйдет топливная аппаратура, это значит выйдет из строя двигатель. Отсюда -соответствующие последствия.
Зачастую по вине отдела снабжения уходим в рейс без заказанных нами заранее запчастей и деталей. Правда, нам все обещают дослать их с попутными судами, но обещанного, как говорится, три года ждут. Вот и приходится у соседей по промыслу выпрашивать нужную деталь. Дело ли это?
Рейс закончен. Впереди предстоит второй межрейсовый ремонт. Надеемся, что он будет проведен на уровне.

БЫЛА у меня на днях встреча со знакомым военным моряком. Потолковали о деле, а потом капитан-лейтенант Валентин Максименко вдруг говорит:
— Знаешь, теснее нам надо жить, рыбакам и военным морякам. Встречаться чаще - не только в кои веки, да по делу только, да с глазу на глаз... И рассказал, что много приходит к ним на флот служить наших рыбаков. Хорошо служат! Море знают, любят. Да и жизнь на кораблях парням не в диковинку. А когда начали просматривать военные фотографии, положил передо мной одну:
— Не узнаешь? Тоже ваш, рыбак.
— Так это же Рохтла! — говорю с удивлением — Работал до призыва вместе со мной на «Станиславе Монюшко».

февраль 1968- Рохтла

- Отличный моряк! Не только внешне, а как бы это сказать, внутренне подтянут. Знает навигационные приборы. На переходах по морю —правая рука командира БЧ-1.
— А где он сейчас?
— Ушел с кораблем в другой порт. Было это с год назад. Может, уволился в запас уже...
Но не только рыбаки пополняют военно-морской флот. Не иссякает и встречный поток. Отслужит парень на флоте, да и возвращается назад, в рыбацкую семью. Море зовет! Примеров тому много Расскажу об одном случае, как говорится, свежем.
В далекой от морей Костроме кончал десятилетку Саша Чистяков. Потом ехал — через десятки городов, мимо сотен учебных заведений — в Таллин, к морю. Поступать в рыбопромышленный техникум.
Поступил и закончил. Работал с 1960 года третьим штурманом на СРТ, потом — вторым... Плавал с капитанами Юрием Скучалиным, Юрием Авериным, Александром Пироженко. Сделали эти капитаны Сашу моряком, научили понимать и любить море.
А осенью 1961 года призван был на Военно-Морской флот. И вот, спустя четыре года, снова Александр Чистяков в Таллине. Отслужил.
Был я у него на днях. Встретила Валентина, жена.
— А Александр где ? _ спрашиваю.
В мореходном училище. Снова в траловый флот поступает на работу... готовится к сдаче техминимума. Да вы проходите, садитесь!
Сидим, беседуем. Возле нас возится с игрушками пятилетняя белобрысая девчушка. Это — Леночка, как она сама себя отрекомендовала. Тут же и ее сестричка Алла, совсем еще игрушечная, три месяца человеку. На кухне не позванивает посудой бабушка — приехала из Тулы навестить замужнюю дочку. Атмосфера
хорошего семейного быта.
А вот и сам хозяин подоспел! И зашел у нас с ним неторопливый разговор о военной службе, гражданской жизни, планах на будущее...

февраль 1968 - Александр Чистяков

Более пятнадцати благодарностей командования, удостоверение об окончании двухгодичного университета марксизма-ленинизма, присвоение звания «Отличник боевой и политической подготовки» и завершающая службу «Благодарственная грамота за безупречную службу в Вооруженных Силах Союза ССР» — вот неполный итог четырех матросских лет! Там же вступил в члены КПСС. Так-то выполняют воинский долг рыбаки! А впереди — снова рыбацкое море, будни промысла. Впереди осуществление мечты: поступить и окончить Ленинградское высшее мореходное училище имени адмирала Макарова...
Три фута тебе под килем, Александр Чистяков.

Н. СИМОНЕНКО.

ПРИБЛИЖАЛСЯ праздник. Я зашел в каюту стармеха. Надо было написать в праздничный номер судовой стенгазеты «Голубой континент» о ком-нибудь из ветеранов флота. А стармех Леонид Мускевич был именно таким ветераном, у которого можно было взять интервью. Стармех сначала отказывался, потом все-таки сдался.
Я, по-видимому, затронул то, что прочно отложилось в памяти ветерана: как он себя чувствовал и о чем думал, когда первый раз попал в Атлантику.
— Ругал себя на чем свет стоит за то, что понесло меня в этот кипящий котел, что черт дернул меня поступить в мореходку... Конечно, ругал в те моменты, когда был в состоянии о чем-то думать. Шторм измотал меня, думал, вообще не выдержу.
Каждый взлет и падение судна болью отдаются во всем теле. И тошнота, тошнота, которую ждешь со страхом, потому, что в тебе уже ничего нет, но она упорно подступает. Кажется, что это внутренности противно подкатывают к горлу.
В самом деле, зачем он пошел в этот горько-соленый ад? С тех пор, как люди оторвались от берегов и вышли в открытый океан, они не перестают задавать себе этот вопрос. Наверное, наступает в жизни каждого мальчишки такой момент, когда его начинает неудержимо тянуть к воде.
Под действием таких вот, наверное, извечных сил, покинул однажды и Ленька Мускевнч свои степные Прилуки и двинул на Балтику, в Клайпеду.
— Почему в Клайпеду? Трудно сказать... У нас в Прилуках вообще все парни выбирают два пути — или к Черному, или к Балтийскому морю. Я выбрал, который длиннее, — шутит стармех. — Закон моря! — добавил он свое излюбленное.
— Ну и как же пошла потом служба на морях? — спросил я.
— Служба началась уже после окончания училища, В мореходке что-о, теория давалась легко, единственная забота — не пропустить бы танцы где-нибудь. Но потом... До чего же я был зеленый и неопытный!
Помню случай один. Ходил я тогда стармехом на СТБ. "Стармех" ... задохнуться можно. Сломался как-то сухарь включения
реверс-муфты, думал, умру от страха, целый день места себе не находил.
Потом помаленьку стал-таки механиком. Особенно много мне дал Тимофеев, второй механик. Я тогда уже на РР ходил. На нем же через три рейса дослужился до стармеха. Здесь уже на меня навалилось много забот. Стармех за все в ответе. Постепенно дошел до стармеха БМРТ. Короче, рос вместе с флотом.
— Ну, а как теперь, все изучено до тонкости, или иногда тоже приходится волноваться?
— Всего, наверное, никогда не изучишь. Кажется, и опыта уже немало, ведь случаи разные бывали, а все равно иногда становишься в тупик, копаешься, пока не найдешь, в чем дело. Ну и волнуешься, естественно. Ведь если двигатель стоит — и судно стоит.
Однажды был, прямота ки, опасный момент. Я плавал тогда на БМРТ-355. Выбило набивку дейдвудного сальника, и вода хлынула
в туннель гребного вала, да так, что осушительные насосы не успевали ее откачивать. Всю ночь, в течение семи часов, почти по пояс в воде, боролись мы за живучесть судна.
Только утром удалось поставить дубль-сальник и остановить поступление воды.
- Ну и нравится после этого морская жизнь?
-Безусловно. Думаю, что интереснее профессии, чем морская, трудно найти. Море берет человека в плен, из которого, намой взгляд, почти невозможно вырваться. Я после каждого рейса собираюсь идти учиться в институт, собираюсь ... и ухожу в новый рейс. Да, между прочим, в том самом рейсе, когда впервые узнал, что такое шторм и когда
мне казалось, что я все брошу, в том самом рейсе я понял, что
с моря мне не уйти. Закон моря!

Сейчас Леонид Мускевич
учится в Калининградском институте,
чтобы стать инженером-механиком.
Это тоже закон моря.

А. КОВБА.

ОПЕРАЦИЯ «Л»

В КОНЦЕ Таллинского морского рыбного порта, где акватория его еще не имеет причальной стенки, лагом стоят три судна: «Юнга», «Ляянемаа» и «Пионер». Это — пионерская флотилия. Здесь размещается «Клуб юных моряков» Таллинского дворца пионеров.
Клуб существует уже седьмой год. Первое время его «моряки» были сухопутными — клуб имел своих судов. Но вот в 1963 году им передают трехмачтовую шхуну... То-то было радости у детей! Еще бы! Свой корабль есть, пионерский! Неважно, что корабль этот не имел хода - богатая фантазия вполне позволяла ходить на нем в дальние плавания.
Второе судно - "Юнга" передано уже со всем действующим
оборудованием. Три года подряд на нем летний лагерь.
Вот когда началась настоящая жизнь! Морские прогулки
по Таллинскому заливу, переходы к острову Аэгна и в Пярну...
В настоящее время флагманом флотилии является "Ляянемаа".

корабли КЮМ 30 марта 1968


Здесь держит свой "брейдвымпел" Тыну Мельтсаса, начальник
"КЮМ".
... Когда я поднимался по трапу на судно, то увидел, что сюда же с берега направляется школьник.
- А ты, мальчик, к кому? - спросил я.
- А вы разве не знаете, что здесь "Клуб юных моряков"?! – с чувством собственного достоинства ответил мальчишка.
- Чем же сегодня будешь заниматься?
— Сегодня в нашем кружке соревнования — «Операция «Л».
Из дальнейшего разговора выяснилось, что мой новый знакомый Алар Лаатс - ученик 7 класса 10-й средней школы, член клуба, любит море и технику, занимается в группе судовых механиков.
Сидим в каюте, беседуем с Хельмутом Вилу, заместителем начальника клуба по учебной части. Здесь же - старший штурман учебного судна Пеко Пийбер.

Пеко Пийбер проводит занятия в КЮМ 30 марта 1968

юный штурман Юрий Пейт 30 марта 1968

- Занимаются у нас больше ста мальчиков из 26 школ города. А девочек всего две, они в кружке парусников, которым я руковожу, -
рассказывает X. Вилу, - Кроме того, работают кружки скутеристов, моделистов. А желающих стать штурманами и судовыми механиками больше всего, пришлось по две группы создавать! — улыбается Хельмут Аугустович.
— Как часто бывают занятия?
- Вообще программа рассчитана на три года. Первый - общее знакомство, остальные два по специальности. В зимнее время занятия в кружках раз в неделю по четыре часа.
_ Но ведь дети учатся в разные смены...
- Учитываем. По нашемy распорядку учебное время - в утренние
в вечерние часы.
— А как работает клуб летом?
— Во Дворце пионеров есть береговой палаточный лагерь между Пярну и Хаапсалу. Юные моряки прибывают туда на своем флагмане «Ляянемаа». Кроме того, есть там наши две моторные шлюпки, две весельные, два парусных швербота и катер «Пионер». Дети отдыхают по путевкам Дворца пионеров.
В заключении интересуюсь:
_ А что это за "Операция "Л " у вас сегодня?
— Серия вводных, записанных азбукой «Морзе». Мало суметь прочесть, нужно еще выполнить задание. Например, первое задание: "Идите в рубку, нарисуйте важнейшие Флаги бедствия". Второе: "Свяжите четыре морских узла, объясните их назначение". Третье: «Нарисуйте положение "Ляянемаа" по отношению к сторонам света». Четвертое: «Выделите три человека. Кидайте бросательный конец на дальность». Пятоe: "Покажите пожарную систему в машинном отделении».
-- А что в итоге соревнования?
- Выявим сильнейшую группу. Ребятам известно, что победители отправятся весной в туристический поход по Эстонии на автобусе.
— Скажите, в какое время года идет прием детей в клуб?
- В любое время. Принимаем с тринадцати лет. Пусть приходят.
Примем!

Н. СИМОНЯН

ГОРИЗОНТ теряется в легком мареве. Облака прячутся за бескрайними, сколько доступно взору, полями льна. Под порывами ветра все вокруг колышется, будто волны идут по морю.
Девушка потуже затянула сбившийся платочек, медленно пошла по полю, поглаживая ладонями вершины растений. "Лён, мой лен...".
А он уродился знатно. Наверное потому, что и ее звено вложило немало труда: зимой удобряли, весной обрабатывали почву, выпалывали сорняки, потом подкармливали, потом ... Потом льнозавод и прибыль колхозу немалая. Почетную грамоту и премию просто так, за красивые глазки не дают.
Тело стало невесомым. "Сейчас поплыву по волнам во-он туда ....". Но чья-то рука неожиданно легла на плечо.
Инна открыла глаза. Над ней наклонилась Аня и трясла за плечо.
— Да проснись же — «Монюшко» подходит. Или не хочешь увидеть наших девочек?
Такое пропустить было нельзя. Ведь с Зоей Вишневской. Валей Шеманской и Людой Емельяновой они провели вместе в училище немало времени.
А «Станислав Монюшко» и впрямь проходил совсем рядом. На палубах можно было различить знакомые лица.
— Зоя! Зоя! — стараясь перекрыть плеск волн, кричала Инна.
Ну разве поговоришь о чем-нибудь на таком расстоянии! Плавбаза уже прошла мимо.
Аня отправилась на камбуз. А Инна не спешит уходить с палубы. До ее вахты еще есть время.
КРАСИВО море ночью — все в огнях. Кажется, будто светлячки праздник справляют. Девушка знает, что это траулеры ловят рыбу. Их обслуживают суда покрупнее — производственные рефрижераторы «Аугуст Корк», «Советская Родина», «Крейцвальд». И плавбаза-рыбозавод «Фридерик Шопен», на которой она сейчас находится.
Здесь более двухсот человек. И всех накормить надо. Среди шести поваров — четыре на камбузе обед варят, а двое хлеб пекут — «кашеварят» Инна с Аней — выпускницы Витебского кулинарного училища. Когда подошло время распределения, девушкам предложили пойти на Балтику. — А какое оно, море? — был первый вопрос.
Ведь многие из них никогда не встречались с ним. А предстояло стать запанибрата. С неизведанным. Решиться было трудно. Когда же пятеро сказали «да», троих зачислили на плавбазу-рыбозавод «Станислав Монюшко», а Инну Буховец и Анну Базылеву на «Фридерик Шопен».
Кухня на белоснежном красавце-корабле совершенно очаровала девчат.
— Ой, Инна, смотри-ка, электроплиты и паровые котлы! Сковорода и та электрическая! И картофелечистка есть! Я никогда не думала, что на судне кухня может быть оборудована с таким комфортом ...
Подруга тем временем осматривала пекарню: решила попробовать себя в кулинарном искусстве.
А и то сказать, немалое умение необходимо, чтобы испечь праздничный пирог. И не раз-другой за рейс, а почти ежедневно. Такова традиция — к именинам женщины получают торт, а мужчины — крендель или пирог. Ну, а обычные хлопоты: 70 буханок белого хлеба каждый день («чтобы всегда свежий был») и столько же черного через день.
Конечно, не обошлось в первом рейсе без курьезов. Однажды у Инны основательно «подгорел» хлеб. А на камбузе у Ани случилась совсем наоборот - бифштексы, поданные к столу, оказались сырыми. И хотя это вышло случайно, девушки горько переживали свою неудачу.
... В каюту вбежала Аня:
— Письмо от девчонок!
Головы склоняются над листками. Глаза поедают вязь скорописи. Как-то вам. подружки, живется-можется на другой плавбазе?
«... Мы все живы и невредимы. Качку переносим помаленьку. Валю здорово укачало, но сейчас она ожила. Мы с ней работаем в пекарне, хлебы печем. В следующем месяце с Валей будет пекарить Зоя, а я — на кухне. Мы понимаем, что надо все уметь делать, и поэтому пошли в пекарню. А как вы живете? Как себя чувствуете?..».
ХОРОШО, девушки, хорошо милые. Как хочется встретиться и поговорить обо всем! Но когда увидимся, сказать трудно. А в письме много ли опишешь? Скупые строчки, отправленные и на родину в Белоруссию, сообщат родителям лишь самое главное, которое сводится к двум словам: все хорошо. А ведь так хочется рассказать и о судовой самодеятельности, и о вечерах отдыха, когда на танцах играет свой оркестр, и о том, что кино «крутят» по три раза в день. А какая здесь богатая библиотека!
Каюта на двоих, кондиционированный воздух, за чистотой следит кастелянша.
Все условия, чтобы продолжать учебу в вузе, как это делают многие ребята. Да и на заработок грех обижаться. Если плавбаза берет план, то на руки рублей по двести в месяц выходит.
Словом, не жалеют девушки, что в море пошли. Правда, во сне иногда возвращаются знакомые с детства поля, покрытые льном. Впереди еще будет много рейсов, но первый не забудется. Были радости, были и огорчения. Их подруги всегда делили на двоих. Ведь разделенная радость -радость вдвойне, а разделенное горе — горе наполовину.
Г. ВОРОБЬЕВ

На снимке: Анна
Базылева (слева) и Инна Буховец.

июнь 1968, ПР Аугуст Корк помрыбмастера Освальд Хаависту

Его обязанность на первых порах казалась совсем не сложной - он стоял у фальшборта судна и ухманил. На простом языке это означает руководить работой лебедчика во время приема и выливки рыбы на палубу в ящики. Показывать руками «майна», «вира», а затем хватать стамп-бадью с тремястами килограммами салаки и направлять в нужный ящик, записать количество принятых стампов. И так в течение четырех часов. Для молодого человека такая работа труда не составляет. Но Освальду Хаависту, помощнику рыбмастера производственного рефрижератора «Аугуст Корк», труднее. Возраст не тот. Но не будем забегать вперед.
Когда я вышел на палубу, чтобы сфотографировать кого-нибудь из рыбаков, как-то сразу обратил на Освальда внимание. Его легкие, четкие движения по-своему были грациозными. А лицо? Обросшее черно-рыжей с проседью щетинкой, испаханное морщинами прожитых лет, являлось на ходкой для каждого фотографа. Типичное лицо рыбака. Грубая роба усиливала эту типичность.
Затем, уже сидя в теплой каюте капитана, где о ветре напоминали лишь раскачивание судна и надоедливый вой репитера гирокомпаса, я слушал нехитрый рассказ первого помощника капитана об Освальде Хаависту:
— Ветеран войны, с сорок первого служил в армии, воевал против фашистов, награжден двумя медалями «За отвагу» разведчик. Родился в 1917 году, жил в Таллине. Исключительно добросовестный, настоящий рабочий человек.
Чудесная характеристика. Лаконичная, точная. После вахты я зашел к Освальду. Он уже помылся, побрился и переоделся. То, что рассказал первый помощник о Хаависту, было, конечно, далеко не полным. Родился Освальд в буржуазной Эстонии. Жизнь была тяжела. Его считали незаконнорожденным. А это означало - любой мог оскорбить как угодно. Освальд с 15 лет пришел к рыбакам. Нравились они ему, эти суровые немногословные люди.
Когда в июне сорокового в Эстонии была провозглашена Советская власть, прошел с Красным знаменем в руках по площади Победы, приветствуя ее.
А когда фашистские звери обрушили смерть и разрушение на
советскую землю, взял в руки оружие.
Воевал в разведке. Закончилась война - вел борьбу с «лесным, братьями». Много раз смотрел смерти в глаза. В Эстонском рыбопромысловом флоте — с первого дня его образования. Тот знаменитый» СРТ-4283, который открыл дорогу эстонским рыбакам в Атлантику, отлично знаком ему. Освальд участвовал в нем, в этом первом рейсе.
Двенадцать лет бродит в морях Освальд Хаависту. Где только не побывал. И в водах Южной Америки и Африки. На Джорджес банке. Ньюфаундленде...
За добросовестную работу ему присвоено почетное звание ударника коммунистического труда.
Освальд легко сходится с людьми. Мы с ним разговорились. Он начал рассказывать о действиях разведчиков во время штурма Курессаарских островов. В это время в каюту постучали.
— Да, да! — громко ответил хозяин.
В каюту пришла делегация от администрации и профсоюзной организации судна. Она принесла Освальду Хаависту торт и поздравление с днем рождения. Бескорыстному труженику моря, рабочему человеку исполнился пятьдесят один год.
Все от души поздравляли морехода, желали ему самого-самого наилучшего. Человек, своими руками создающий национальное богатство, заслужил это.

А. КВАШНИН

В Ламанше, когда производственный рефрижератор «Аугуст Якобсон» держал курс к родным берегам, взволнованный радист вручал капитану тревожную радиограмму. Калининградское судно «Советская Латвия» просило помощи: на борту опасно заболел один из членов команды, требовалось срочное оперативное вмешательство.
Свежая погода не позволяла cудам встать борт о борт, а тяжелое состояние пациента (им оказалась шеф-повар «Советской Латвии» Лаура Александровна Урбо) исключало возможность доставки больной обычным в таких обстоятельствах способом, то есть по воздуху на грузовой стрела с сеткой.
Тогда за больной отправилась шлюпка, а для подъема ее на борт соорудили жесткие носилки.
У Лауры оказался острый приступ аппендицита. Началась операция. Ээле Сийлак ассистировали медсестра Май Эдуардовна Эпнер и фельдшер Иви Иоханнесовна Раннак.
В трудных условиях неспокойного моря операция прошла успешно: больная стала поправляться.

справа врач Э. Сийлак, операционная сестра М. Эпнер - ПР Август Якобсон - и шефповар ПР Советская Латвия Л. Урбо - 1968

Но не пришлось медикам надолго отложить инструменты. Еще одна тревожная радиограмма с борта калининградского судна «Белинский» кричала о срочной помощи. Серьезно заболел двадцатитрехлетний матрос Станислав Маркин. Он был также принят на борт «Аугуста Якобсона» и немедленно оперирован. Сейчас молодой моряк уже несет вахту на своем судне.
Экипажи обоих судов сердечно благодарили медиков «Аугуста Якобсона» за помощь, оказанную их товарищам.

Н. РОСТ

Работает у нас на плавбазе «Иоханнес Варес» токарь Бабуцкий Георгий Романович. Спросите любого из многочисленного экипажа, кто такой Бабуцкий? Уверяю, добрая половина не знает этой фамилии. Но стоит вам спросить, где найти Романыча, — и любой член экипажа отведет вас в ремонтную мастерскую и укажет на человека, склонившегося над токарным станком. Это и есть наш токарь Романыч, как любовно все его здесь называют.
Вы думаете, он старый моряк? Нет, совсем это не так. В море он ходит с 1965 года, хотя ему за полусотню. Мне вспоминается первая встреча с Романычем. Это было в 1966 году. Наше судно стояло на ремонте в Лиепае. И вот в знойный июльский день к нам прибыло пополнение, в их числе — токарь Бабуцкий. Мы разговорились.
— Не трудно и море будет? Года!..
-Технику знаю. — ответил он спокойно, — к тому же плавал на плавбазе «Ян Анвельт».
Романыч освоился с судном, а суровые штормы Северного моря окончательно сроднили его с ним. За эти годы мы по знакомились поближе. Пройдены десятки тысяч миль. Встречались со штормами Северного, Норвежского, Гренландского морей. Испытали могучие удары Атлантического океана. Молодые моряки зачастую не
выдерживали такой нагрузки, а Романыч, имея за плечами уже 38-летний трудовой стаж, все выдержал. Да еще как!
Часто бывает, что суровые штормы так обломают маленький рыболовецкий траулер, что он будто на костылях подходит к базе. Необходим срочный ремонт. И на помощь ему идет наш Романыч.
Ему не надо приказывать, он делает «по своему приказу», как он сам любит выражаться. Долгие годы службы авиатехником в военно-воздушном флоте, с которым связана добрая половина всей его трудовой деятельности, приучили Романыча к аккуратности и исполнительности, к точности в работе.
— Я был а армии авиатехником, — говорит Георгий Романович. — Всю войну пробыл на фронте. В авиации, так же как и на флоте, без точности нельзя.
За несколько лет работы на нашем судне нет ни одного нарекания в адрес нашего Романыча. Идут к нему за помощью и за советами механики промысловых судов, несут поломанные детали. Многие из них и в заводских условиях не легко сделать, а Романыч делает.
Недавно мы вернулись из далекого рейса. Были у берегов США и Канады. Рейс был тяжелым. Часто выходили из строя механизмы и агрегаты. На долю Романыча досталась трудная задача - пришлось много точить деталей, вышедших из строя.
Но он с успехом справился с этой задачей, хотя приходилось отдыхать только урывками.
И то, что экипажу судна удалось успешно выполнить и перевыполнить не только рейсовое задание, но и план второго квартала, немалая заслуга нашего Романыча.
Недавно, в один из воскресных дней, ко мне в каюту зашел Романыч вместе со своей супругой Татьяной Ильиничной. Мы долго беседовали. Я задал вопрос супруге:
— Он с вашего согласия ушел в море?
Улыбнувшись, она мне ответила:
— Он вообще неугомонный, попросился у меня сходить в море только на один рейс, вспомнить молодость, так как срочную службу проходил в Военно-Морском Флоте. Я поверила и отпустила. А уже прошло три с лишним года и уходить с моря не хочет,
— Буду до тех пор ходить в моря, пока глаза хорошо видят и силы.
Спасибо тебе, Георгий Романович, добрый человече!

А. ГИРО
первый помощник капитана