Памяти матроса Владимира Милевских. РОЖДЕНИЕ МОЛОДОЙ СЕМЬИ – 04 08 1971

ФОТОРАССКАЗ О ВЕРЕ И ВЛАДИМИРЕ МИЛЕВСКИХ

Владимир и Вера Милевские


В КАЮТУ вошел высокий, широкоплечий крепыш. Вежливо поздоровался с каждым за руку, представился: "Володя, матрос". По его короткой прическе, выглаженному костюму и начищенным до блеска туфлям можно было сразу, судить о его небезразличии к порядку. Это заметили все жильцы каюты и тут же, будто извиняясь, убрали со стола бутылки из под пива, освободили от вещей койку.
- Ничего, пусть лежат, я ночевать не буду, - успокоил Володя. - Вот только чемодан оставлю.
Его светло-голубые глаза и простые черты лица интуитивно подсказали, что он хороший парень и все четверо станут друзьями. Матрос Савченко в знак уважения поставил в рундук его чемодан.
Володя часто употреблял слово "уявляеш". Бородатый матрос, учуяв акцент, с любопытством спросил на родном языке:
- Звидкы?
- С Житомира, - ответил Володя. - А ты?
- Ровенский.
- Значит, земляки?
И они с морской лихостью пожали друг другу руки. Разговорились. Вдруг, чуть изменившись в лице, без особой радости сказал:
- Женюсь я, хлопцы!
- Так щож ти нис повисыв? - в восторге крикнул бородач Петро.
- Но ведь послезавтра в море!
- М-да, вот так события, - с заметным расстройством промычал Савченко.
И только толстощекий матрос Дмитриев понял, что эта атмосфера тяжестью ложится на Владимира, и нужно менять тактику. Взяв гитару, он сделал лирическое выражение лица и тихо ударил по струнам. Гитара ответила высоким, мелодичным звоном. А потом полилась песня, хорошая песня о том, как рыбак уходит в свой опасный путь, а на берегу остается любимая девушка. Тяжесть разлуки, а затем - до слез радостная встреча у причала. Умолкли струны. В каюте на какой-то миг воцарилась тишина.
- Спасибо тебе, тезка, - поблагодарил Володя Володю и дружески хлопнул его по плечу. - Отличная песня.
После веселых морских шуток о молодоженах у Владимира приподнялось настроение:
- Мне пора, ребята. Пойду на вокзал родителей встречать. Ну, а вас всех приглашаю на свадьбу.
На следующий день вечером новые друзья Володи с фотоаппаратом и гитарой ехали по назначенному адресу. Отыскать нужный дом не представляло больших усилий. С третьего этажа большого здания громко звучала музыка, слышался смех.
Ребята, одетые в морскую форму, вошли в самый разгар гуляния. Неумолимая хозяйка тут же "сняла стружку" за опоздание. Кто-то басом прогремел:
- Штрафную!!!
Володя с ярким румянцем на щеках, был в превосходном настроении. На лацкане костюма красовался по украинскому обычаю яркий цветок. Кареокая Вера с полустеснительной улыбкой, какую можно увидеть лишь у невесты, кивала матросам в знак благодарности.
В это время поднялся не молодой, лет пятидесяти, мужчина с серебряными висками. - Диты мои, - начал он с расстановкой, глядя на жениха и невесту.
Рыбаки догадались, что этот седовласый крестьянин - отец Владимира. Он говорил по-украински, но его се хорошо понимали. Отец рассказал о тяжелых временах прошлого, о партизанских свадьбах в годы войны, о том, что они всю жизнь мечтали видеть своих детей вот такими, счастливыми...
Владимир был в семье Милевских первым, и чувствовалось, что сердце старика-отца бьется особенным боем. Как-никак женит старшего сына.
Крепко поцеловав сына и невестку, он поднял чарку водки. Послышался голос: "Горько!" - это сестра невесты Катя подала начало для всеобщего "Горько!". Молодые, смущаясь, встали, легонько поцеловались.
Звонкими вариациями заиграл баяне в руках земляка Петра. Десятки резвых ног косили "цыганочку"...
Мать Владимира попросила сыграть что-нибудь украинское. Переливаясь голосами, умеренно запел баян. Старики Милевские пели вдохновенно, и присутствующие захватывающе ловили лирическую мелодию:

По садочку хожу,
Коныченька вожу.
Через тую неньку
Нежонатый хожу...

На следующий день Владимира Милевского ожидала приятная новость: отход судна откладывался на два дня. Значит, еще два дня быть весте с близким человеком. Они промелькнули незаметно.
Настал день отхода. Волнующими были для молодоженов эти часы. Но вот прощальный поцелуй, а впереди - долгие, словно вечность, сто тридцать пять суток разлуки...
Три протяжных гудка нарушили тишину, и вскоре темнота скрыла БМРТ "Юхан Лийв". Переход. Скоро остались за кормой Борнхольм, Зунд, Каттегат, Скагеррак...
На подходе к району промысла рыбмастер первой бригады рыбообработчиков Василий Ткачев собрал смену для распределения по рабочим местам. Бородатый Петро попал на расфасовку, Саченко стал головорубщиком, Дмитриев - бункерманом, Владимиру же досталась работа тяжелая - выкатка.
Первые дни промысла... Бункер никогда не пустует, скорее наоборот – карманы, нет-нет, да и заполнялись рыбой. Работать восемь часов через восемь еще никому из ребят не приходилось. После смены возвращались в каюту усталыми до невозможности. Даже Владимир, физически сильный, не скрывал усталости и тут же падал на кровать. Восемнадцать пар перебросать за смену - не каждому под силу. Напарник Владимира не выдержал нагрузки, перешел на другое место. На смену пришел высокий и мускулистый детина Петрунин.
Володя долго не мог привыкнуть к такому распорядку дня. Каждый раз в середине ночной смены крепко клонило ко сну, но новые и новые тележки замороженной рыбы не давали отдохнуть. Да еще шторм изматывал.
Наконец, снова долгожданная смена. Отдых. В эти минуты у Володи мысли работали только в одном направлении: как там жена Верка? Написал бы письмо, но нет возможности отправить. Еще не скоро наберется груз. А только тогда можно сдать на транспортник почту. В радиограмме же много не распишешь.
Прошла неделя, вторая. Как будто привыкли руки. Немного отступила усталость. Теперь и кинофильм можно посмотреть. Помполит, как узнал, что у Владимира имеется удостоверение киномеханика, сказал:
- Будешь крутить фильмы!
Прибавилась еще одна нагрузка.
Наконец, получена первая почта. У Владимира - море писем, и все написаны одним почерком. Долго он читал их и перечитывал. Повеселел настолько, что под баян друга Петра плясал "цыганочку" до седьмого пота.
Подошли Октябрьские праздники. На траулере чувствовалось праздничное настроение. В салоне вывешен новый "Комсомольский прожектор". Это работа Владимира и земляка Петра. С этой работой они справлялись безупречно, и каждый раз возле свежего номера скапливалась толпа рыбаков.
После рабочей смены в салоне состоялся вечер, посвященный 53-й годовщине Октября. Первый помощник капитана зачитал приказ. Всем четверым друзьям была объявлена благодарность.
... Сдали первый груз. Время ускорило свой бег. Рыба шла обильнее. Чтобы увеличить заморозку рыбы, тележки выкатывали на 10-20 минут раньше. Домораживалась она в трюмах за счет низких температур. Это ускорило заморозку до 40 тонн в сутки. Незаметно заполнялись трюмы вторично.
Подход транспортника. Почта. Дорогие строки. Они были для Владимира стимулом в работе.
Он с такой энергией при выгрузке передавал короба, что матросы дивились его физическим способностям. А после смены, когда все отдыхали, он еще отыскивал на судне партнера и на верхней палубе упражнялся боксом.
И вот настал февраль. Месяц, которого как на судне, так и на берегу многие ждали с нетерпением. До конца рейса еще 15 суток, а план уже взят. Объединение "Океан" и комсостав судна поздравили экипаж с трудовой победой.

Ирландский шельф щедро награждал тружеников моря своими дарами. Серебристая скумбрия туго набитыми кутками поднималась на палубу. День снятия будет тогда, когда последний короб с трудом войдет в трюм.
Наконец, настал этот долгожданный день - 6 февраля. Траулер снялся с промысла. Курс взят на Таллин.
Всеобщая приборка. Владимиру не понравился порядок в каюте, который наводил земляк Петро. Взяв ведро и тряпку, он заново до блеска выдраил каюту. Еще бы. Придет жена! Порядок и чистота у Владимира - в первую очередь. Не давал они и друзьям своим спуску за некачественную приборку или даже плохо выстиранную майку.
Последний день перехода. Вечером "Юхан Лийв" войдет в родную гавань. В каютах и изумительная чистота. Выглажены брюки, завязаны галстуки.
Вечерний горизонт мерцает мириадами красок и белых огней. Родной Таллин. Еще час - и траулер у причала. Множество встречающих. Владимир всматривается в чужие лица и никак не может отыскать близкого ему человека. Прошел час. Володя не на шутку расстроился. Стемнело. Владимир еще раз взглянул вдоль пирса, и вдруг... Она или нет? Да, это была Вера. И только сейчас он с восторгом понял, почему Вера опоздала. Поцелуй сквозь слезы счастья...
Разбор рейса состоялся на следующий день. Были зачитаны приказы. Владимир и его трое друзей радовались еще одному событию: все они были удостоены почетного звания ударники коммунистического труда
Скоро пролетели 30 дней на берегу. БМРТ-489 "Юхан Лийв" снова готовился в рейс. Вот жаль только, друзья ушли на других судах, один лишь тезка-гитарист неизменно держится "Юхана Лийва".
Снова тягостное расставание Владимира с женой. Неужели так всю жизнь? Да. Такова судьба рыбака. Встречи и разлуки. Но в этот раз расставание было для них дважды, трижды тяжелым. На это была причина.
Прозвучали прощальные гудки, вихрем взметнулась за кормой вода. Только через полгода получит Вера Милевская радиограмму от мужа: "Встречай...".
Радиограммы... Они всегда сообщают нечто необыкновенное. Та же, как эта, которую вручил Милевскому председатель судового комитета БМРТ-489 Шамиль Бабаевич, и тут же протянул руку - поздравляю от все души!
Нет, это не первомайское поздравление. Раскрыв листок радиограммы, Владимир, не веря своим глазам, прочел: "Милый Вовочка, родила двойняшек...". Дальше глаза ничего не видели... Счастье приняло его в свои объятия. Это было величайшее событие в жизни Владимира. Радостный, он влетел на верхнюю палубу. Здесь молодого отца подхватили десятки рук и подбросили в воздух под крики "Ура!".
Дети. Это самая большая радость для родителей. Но в море она во сто раз сильнее.
Владимиру хотелось крикнуть во всю мочь легких:
- О, море, я люблю тебя! Ты подарило мне счастье, огромное счастье. У меня подрастает сын Костя, будущий моряк, и маленькая Леся.
Я скоро вернусь к вам!

П. ВАЩИК.
наш нештатный корреспондент.



Двойняшки Костя и Леся

Владимир за работой
Фото автора