Ералашный рейс 1/13 или первый День Рыбака 1 часть

Автор
Опубликовано: 3772 дня назад (29 ноября 2013)
Редактировалось: 3 раза — последний 8 декабря 2014
0
Голосов: 0
С благодарностью посвящаю воспоминания о былом своим учителям и наставникам: писателям-маринистам Л. М. Веселову и
Р. Ю. Титову. Без их товарищеского понукания и без их помощи, никогда бы, и ни за какие коврижки не набрался я смелости написать что-либо, более объёмное по содержанию, чем рядовой раппорт капитана за прошедший рейс. Что из этого получилось судить не мне. Всю ответственность за содеянное, возлагаю на своих наставников по перу.

Судьба играет человеком, а человек играет на трубе…
(Козьма Прутков)

ПРИЗКАЗКА…
В те шальные годы предвоенных пятилеток в стране разразился всеобщий культ преклонения перед героями освоения Арктики, а босоногая ватага станичных пятиклашек само собой просто бредила её романтикой. В какой-то мере виною тому оказались популярный фильм «Семеро смелых», с кумиром молодёжи, разбитным и хулиганистым Петром Алениковым, не игравшим, а скорее жившим на экране в роли парня с нашей улицы, да еще зачитанные до дыр повести спецкора К. Диковского о моряках и зимовщиках с полярных станций и, конечно: «Белый клык» и «Белое безмолвие» Джека Лондона. Забытыми оказались в уличных играх Чапаев и Петька, их заменили моряки и бородатые мужчины - зимовщики с острова, заброшенного в Ледовитом океане. А босоногих огольцов и во сне не отпускали полярные принадлежности: унты, парка, шкура белого медведя на полу, и а самое что ни на есть притягательное – винчестер на гвозде у выходных наружу дверей занесённой снегом избушки. Особенно будоражил мальчишеское воображение обычай зимовщика: выходя в полярную ночь по служебной, или иной надобности, он непременно забрасывал винчестер на плечо, не забывая снять его с предохранителя.

На узловой железнодорожной станции Северной Кавказской ж. д. дороги мой отец дежурил радиотелеграфистом. В его аппаратной бывал я частым гостем, иногда по делу, но нередко просто так, чтобы сидя, в сторонке, послушать переливчатые трели морзянки. Однажды, вслушавшись в затухающую дробь аппарата, отец сообщил потрясающую новость. - В далёком Красном море английский сухогруз угодил на рифы, и подаёт сигнал SOS. Эта аббревиатура, как отчаянный призыв – «Спасите наши Души», была хорошо известна босоногой компании, и я тут же вообразил себя на палубу англичанина. Как и положено радисту, я стоял рядом с капитаном на опустевшей палубе, ождая приказа отправить в эфир прощальные слова:- Погибаем, но не сдаёмся!…. Но дальше этого мне больше ни чего путного не придумывалось. Как и положено представителю босоногой кампании, я был убеждён, что уважающие себя капитан и радист обязаны до конца не расставаться с гибнущим судном. Эта неразлучная парочка - люди особого склада, ими за просто так не заделаться, ими надо только уродиться.
Собственных возможностей я не переоценивал, отлично сознавая, что физически слабоват и поэтому в уличном рейтинге первых мест и не пытался занимать. Помня и понимая, что имею врождённую склонность к ленце и большое расположение к препровождению времени с книгой в руках, я поэтому даже в сокровенных мечтах на место капитана ни разу не замахивался. Тем не менее, на своё жизненное предназначение у меня был уже сделан выбор, и когда приставали взрослые, - кем я хочу стать? - Радистом на полярной станции – отвечал я, как давно решенное и не подлежащее сомнению дело.
- Белое безмолвие, белые медведи, буйство белой пурги и одни и те же физиономии быстро наскучат, и ты вскоре запросишься в тепло к нормальным, бритым людям - пытались урезонить мои фантазии друзья отца из его охотничьей компании.
- Радисты всегда и везде будут в надобности – упорствовал я. Когда стану старым и потянет в тепло, устроюсь на корабль, совершающий рейсы в тропики. В свободные часы от радиовахты днями буду любоваться полётом летучих рыб, а ночами звездопадами и зарницами под сенью Южного Креста.
- Ну и ну, - замолкали в раздумье взрослые, видимо расстроившись утерянными возможностями «прожить собственную жизнь красиво».
Фантазиями повидать летучих рыбок заразил босоногую компанию заезжий штурман дальнего плавания. Он проводил свой отпуск рядышком со станичной ватагой, выуживая на поплавок в плавнях Терека осторожного трех килограммового сазана. Огольцы, считая себя достаточно взрослыми, чтобы их развлекали подобными байками, не веря сказочкам, незаметно переглядывались и, перемигиваясь, хихикали в кулак. Вероятно, мы так бы и остались при собственных убеждениях, если бы не «Морские рассказы» Станюковича и повести А. Грина. Оказывается, в тропических водах летучие рыбки и впрямь порхают настолько же обыденно, как станичные стрижи в охоте за мошкарой. Тут уж загорелось желание увидеть этот цирк собственными глазами, подержать за крылышки летучую рыбку и отпустить её «во сине море», как это сделал старик в известной сказочке. Со временем детские фантазии превратились в иллюзии отрочества. В докучливых мечтах видел я себя с матросской трубочкой в зубах. С независимым видом и попыхивая контрабандным табачком, днями я толкался среди шалой морской братии в тавернах Лиса и Зурбагана, а душными ночами любовался созвездием Южного Креста с кромки причала, от которого отчалила в фантастические дали «Бегущая по волнам».
Даже война, дважды, сначала на восток, а затем на запад прокатившаяся через нашу станицу не смогла порушить мои мечты. Всё нежданно сложилось в самом лучшем виде. После семилетки меня приняли в речное училище. Учусь на полном государственном обеспечении в славном городе на Волге в элитном училище, выпускающем радиотехников для речного и морского флотов.
- Вот и исполнились мои мечты. В память о погибшем на фронте отце, выучусь и стану радистом – хвастался я в письмах к матери.

Однако оказалось, Его Величество Случай вовсе не желал, чтобы свою принадлежность к интеллигентной морской профессии радиста я всю жизнь подчёркивал закатанными рукавами на белоснежной сорочке. И его Величество распорядилось по-своему. Из училища меня отчислили с убийственной по тем крутым временам характеристикой:- «За хулиганство при интернациональных контактах».
Всё случилось из-за «Сталинграда», учинённого ротой курсантов, над ротой пленных немцев, подошедшей явно не ко времени, и как оказалось тоже на экскурсию в Нижегородский Кремль. Под древними крепостными стенами, у ворот Кремля первокурсники дали свой первый и последний бой, рассеяв строй матёрых вояк, забросав их «подручными средствами с дороги».
А ведь могло бы и не случиться скандалу, не повидай из нас кое-кто и в своё время, как обращались немцы с советскими пленными. Одетые в такого же цвета и покроя форму, конвоиры гнали наших отцов и братьев измождённых, голодных, в рваной одежде, еле передвигавших босые ноги. Гнали в никуда. По бокам процессий, брызжа пеной и хрипя от злобы, рвались с поводков обученные в одном прыжке рвать гениталии и перегрызать горло пленника немецкие овчарки.
Зато сейчас, этих вояк в выстиранных и аккуратно заштопанных мундирах, в начищенных сапогах привёл в культпоход верзила с нашивками фельдфебеля. Привёл один и без охраны, не говоря уже о собаках.
Не видал бы я, как за краюху хлеба пуля конвоира сразила, навечно оставшегося «Неизвестным» красноармейца, вероятно и не было бы и «хулиганства», и не потребовалось возвращать меня на домашнее перевоспитание. А ситуация осложнялось тем, что дома, как такового, у меня уже не было. На радостях, что сын пристоен на полном государственном обеспечении, моя матушка тоже устроила собственную жизнь, вышла замуж и уехала куда-то в Белоруссию, впопыхах позабыв сообщить свой адрес.

Училище не поскупились на бесплатный литер по Волге до самой Астрахани. Выдали и вещевой мешок сухого курсантского пайка на двенадцать суток до конечной цели моего пути - Каспийского моря. По бытовавшим слухам в портах Астрахани и Баку требовались юнги на суда «Касптанкера», и я намеревался обосноваться на одном из них.
Уже подмораживало. Зима по пятам преследовала колёсный пароходик «Добрыня Никитич», а он, кажется, и не торопился на зимовку в астраханском затоне, простаивая по ночам у околицы каждой деревушки. Для ускорения продвижения к тёплому климату, из Казани далее я последовал «зайцем» по железке. «Моя милиция меня берегла», и как злостного безбилетника не один раз снимала с поезда, но проверив документы и зря промурыжив в компании спекулянтов и беспризорников, отпускала с миром. Застрял я лишь на вокзале Ростова - на Дону, где из-за свирепствующей железнодорожной милиции, мне трое суток не удавалось устроиться на скорый поезд Ростов-Баку. Тут-то и почувствовалось, что силенки мои на последнем издыхании. Требовалось срочно вымыться, постираться, избавиться от обязательных при послевоенной разрухе дорожных насекомых, и завалиться на целую ночь в тепле и не на пустой желудок.
Вероятно, этого и ждал господин Случай, чтобы сотворить «обыкновенное чудо». «Чудо» проявилось «голосом с неба!», продребезжав из вокзального репродуктора:- Повторяю, через пять минут с четвёртого пути отправляется пригородный поезд Ростов – Таганрог.
Невозможно предугадать, дальнейшую судьбу недоросля, не случись «ржавого голоса с неба». Заслышав - «Таганрог», сработала реакция:- В Таганрог к тётушке!- перескакивая через платформы уже на бегу соображал я. - Вымоюсь, высплюсь в тепле как белый человек, не вздрагивая от каждого шороха и окрика: «Ваш билет!». Отдохну денёк – два, и снова к морю.
Не на денёк – два, а на два года выпало задержаться мне в Таганроге. Здесь оказался мой дом. И отсюда и началась моя дорога к морю. Спустя пару лет я с энтузиазмом драил палубу буксирного катера «Казбек». Правда, не с интеллигентно закатанными рукавами на белоснежной сорочке, а с закатанными на коленях штанинами брюк из «чёртовой кожи», наследстве таганрогской школы юнг.
Вот и выходит, не случись «хулиганства при международных контактах», стал бы я радиооператором, а со временем возможно и в начальники судовой радиостанции выбился. Оказалось, не Судьба! Провидение или Случай распорядились по-своему, отправив подростка на выучку в руки капитанов из поколения прошедших самую страшную из войн. Как сговорившись, все они принуждали меня - недоросля к знаниям и учёбе. Их заботами и со временем состоялся я как штурман дальнего плавания, а позже, и как капитан-директор.
Учёба, как хроническая болезнь не покидала меня всю жизнь. То была эпоха повальной учёбы. Почти ежегодно судовой комсостав пропускался через какие-либо курсы. Однако, ТАМ-НАВЕРХУ, и этого показалось мало! Поступило указание:- Даёшь диплом о высшем образовании каждому капитану дальнего плавания, выходцу из средней мореходки! Либо ты сегодня же студент-заочник ВУЗа, либо уступи место счастливому обладателю «корочек» инженера-судоводителя. И ни каких тебе скидок, ни на опыт, ни на седину в усах.
В Базе рефрижераторного флота холдинга «Океан» третий год подряд числился я в «безлошадных капитанах», т. к. не было у меня постоянного парохода, а был я тогда резервным, или попросту говоря «подменным» капитаном. Но по этому поводу я не здорово убивался. Если отбросить все сложности привыкания к новому, не досконально изученному судну, да ещё необходимость вживания в коллективы со сложившимися без тебя традициями, то в положении резервного капитана можно найти и положительные качества. При подобной работе не соскучишься от рутины единообразия, а главное подменный капитан находился в благоприятных для заочной учёбы обстоятельствах. Три лета подряд я подменял капитанов-директоров плавбаз на заслуженные отпуска, зато три зимы спокойно просиживал штаны в береговой службе мореплавания, и мог проводить вечера в политехническом институте на консультациях и за лабораторными работами. Все бы ничего, но домашним это изрядно надоело. Пора было и честь знать, и назрела потребность, в кои то годы, смотаться семьёю к тёплому морю.
- Вот столкну «хвосты» за третий курс и возьму учебный отпуск. К учебному добавятся рабочие отпуска за три года и… закачусь я с вами, девоньки, до глубокой осени к Чёрному морю! – соловьём заливался я перед домашними, рисуя перед ними прелести грядущего лета.
Но всё сложилось наперекосяк моим желаниям. Не зря говорят:- «Если хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах!». Служба мореплавания была непреклонна:- либо завтра ты выйдешь в рейс на танкере «Криптон», либо отправляйся в зимние отпуска, чтобы к лету быть готовым на подмены. В глазах начальства всё дело упрощалось тем, что с «Криптоном» я пребывал в старом знакомстве. Пяток тому лет назад мне довелось принимать танкер со строительной верфи в Керчи и год походить на нём капитаном. Поэтому не требовалось разводить бодяги с моей стажировкой дублёром капитана изученного мною судна, а решение конторских флотоводцев невозможно оценить как необоснованное. В провале семейных планов виной мне казался лишь очередной каприз Господина Случая!
Но жена рассудила чисто по-женски:- Стоило капитану «Криптона» подхватить насморк, чтобы, ему как любимцу парткома, тут же устроили путёвку в престижный санаторий. А на таких бесхребетных и смирненьких, только воду и возят - корили меня дома. Против дамской логики не попрёшь, потому что и в самом деле, предстояло мне развозить воду на недавно испех переоборудованном из нефтяного танкера в водолея «Криптоне».
По трапу «Криптона» я поднялся фаталистом, смирившимся с неизбежностью предопределения, и встретил здесь полное понимание. Не один я оказался разобиженным на своеволие фортуны. О превратностях морской жизни и о непредсказуемости в её поворотах, за пять месяцев рейса в избытке было переговорено мною с первым помощником, или помполитом, или комиссаром, назови хоть так, или иначе - не ошибёшься! У Семёна Мурашко на любой случай в запасе был личный оберег:- дабы не навлечь худшего – не бери случившегося на голову, а радуйся и тверди: «что, ни делается – всё к лучшему!». Так по прихоти господина Случая, два фаталиста сошлись на борту одного судна, сработались и по-мужски зауважали один другого.

РЕЙС № 1/13 ТАНКЕРА - ВОДОЛЕЯ «КРИПТОН».
Тремя длинными, душераздирающими гудками рас¬прощались мы с ледоколом. Развернувшись на обрат¬ный курс, ледокол повёл выстроившийся гуськом караван судов на восток в Балтийские порты, а "Криптон" добавив ход до полного вперёд, ринулся на запад, на выход в океан. Прощаясь с зимней и продрогшей Балтикой, я примирился с неизбежным, и в безмятежном виде пытался нарисовать себе предстоящие 135 суток рейса. Уходим мы зимой, а вернёмся в порт загорелыми, отдохнувшими, в разгар короткого Балтийского лета. Да и сам рейс предполагался не как обычный, с несладким рыбацким трудом, а вырисовывался этаким, круизом вокруг двух континентов: Европы и Африки. Мне давненько мечталось о подобном отдыхе т.к. пребывал я в последнем приступе молодости и был изрядно потрёпан рейсами в Северную Атлантику. Успокаивая близких, я твердил то, во что поверил сам: – Развозить и раздавать буду не топливо, а воду, да ещё в благостном субтропическом климате. Разве это работа? Чистой воды санаторий! Чтобы так устроиться, надобно путёвку за полную стоимость покупать, а мне зарплата положена не только в рублях, но и какая-то толика в инвалюте. Задарма напичкаюсь витаминами из цитрусовых и ананасов. Отосплюсь, позагораю и поплещусь в целительных океанских водах не хуже, чем в Ялте или Алупке. Бодрым и отдохнувшим вернусь к началу лета, чтобы до глубокой осени насладиться отпуском.
Спустившись с мостика, и прежде чем убрать со стола в сейф папку с рейсовым заданием, с довольным видом ещё раз перечитал его.
а затем на запад прошедшая катком через нашу землю не смогла порушить детские мечты, и всё для меня сложилось в лучшем виде. После семилетки меня приняли в речное училище. Учусь на полном государственном обеспечении в славном городе на Волге в элитном училище, выпускающем радиотехников для речного и морского флотов. - Вот и исполняются мечты. В память о погибшем на фронте отце выучусь и стану радистом - хвастался я в письмах к матери. Однако оказалось, Его Величество СЛУЧАЙ не желал, чтобы свою принадлежность к интеллигентной морской профессии я подчёркивал закатанными рукавами на белоснежной сорочке. И его Величество распорядилось по-своему. Из училища меня отчислили с убийственной по тем крутым временам характеристикой: - "За хулиганство при интернациональных контактах". А всё случилось из-за "Сталинграда", разгромно учинённого ротой курсантов, роте пленных немцев, подошедшей явно не ко времени, и как оказалось тоже на экскурсию. Под древними крепостными стенами, у ворот Новгородского кремля первокурсники дали свой первый и последний бой, рассеяв строй матёрых вояк, забросав их "подручными средствами с дороги". А ведь могло бы и не случиться скандалу, не повидай кое-кто и в своё время, как обращались наци с советскими пленными. Одетые в такого же цвета и покроя форму, конвоиры гнали наших отцов и братьев измождённых, голодных, в рваной одежде, еле передвигавших босые ноги. Гнали в никуда. По бокам процессий, брызжа пеной и хрипя от злобы, рвались с поводков обученные в одном прыжке рвать гениталии и перегрызать горло пленника немецкие овчарки. Зато сегодня, этих вояк в выстиранных и аккуратно заштопанных мундирах, в начищенных сапогах привёл в культпоход верзила с нашивками фельдфебеля. Привёл один и без охраны, не говоря уже о собаках. Не видать бы как за краюху хлеба пуля сразила, ставшего навечно "Неизвестным" красноармейца, вероятно и не было бы и "хулиганства", и не потребовалось бы возвращать меня на домашнее перевоспитание. Ситуация осложнялось тем, что дома, как такового, у меня уже не было. На радостях, что сын пристоен на полном государственном обеспечении, матушка тоже устроила собственную жизнь, вышла замуж и уехала куда-то в Белоруссию, впопыхах позабыв сообщить свой адрес. Училище не поскупились на бесплатный литер по Волге до самой Астрахани, да ещё на вещевой мешок сухого курсантского пайка на двенадцать суток до конечной цели моего пути - Каспийского моря. По слухам в Астрахани и Баку требовались юнги на суда "Касптанкера", и я намеревался обосноваться на одном из них. Подмораживало, и зима по пятам преследовала колёсный пароходик "Добрыня Никитич", а он и не торопился на зимовку в астраханском затоне и ночами простаивал у околицы каждой деревушки. В целях ускорения продвижения к тёплу, из Казани я последовал "зайцем" по железке. "Моя милиция меня берегла", и как злостного безбилетника снимала с поездов, но проверив документы и зря промурыжив в компании спекулянтов и беспризорников, отпускала с миром. Застрял я лишь на вокзале Ростова на Дону, где из-за свирепствующей милиции, трое суток не удавалось устроиться на скорый поезд Ростов-Баку. Тут-то и почувствовалось, что силенки мои на издыхании. Требовалось срочно вымыться, постираться, избавиться от обязательных при послевоенной разрухе дорожных насекомых, и завалиться на целую ночь в тепле и не на пустой желудок. Кажется, этого и ждал господин СЛУЧАЙ, чтобы сотворить "обыкновенное чудо". Проявившись "голосом с неба!", продребезжал Он из вокзального репродуктора: - Повторяю, через пять минут с четвёртого пути отправляется пригородный поезд Ростов-Таганрог. Невозможно предугадать, судьбу подростка, не случись "ржавого голоса с неба". Заслышав - "Таганрог", сработала реакция: - В Таганрог к тётушке! - перескакивая через платформы уже на бегу соображал я. - Вымоюсь, высплюсь в тепле как белый человек, не вздрагивая от каждого шороха и окрика: "Ваш билет!". Отдохну денёк - два, и снова к морю. Не на денёк-два, а на два года выпало задержаться мне в Таганроге. Здесь оказался мой дом. И отсюда началась дорога к морю. Два года спустя, уже с энтузиазмом я драил палубу буксирного катера "Казбек". Правда, не с интеллигентно закатанными рукавами на белой сорочке, а с закатанными на коленях штанинами брюк из "чёртовой кожи", наследстве таганрогской школы юнг. Вот и выходит, не случись "хулиганства при международных контактах", стал бы я радиооператором, а со временем возможно и в начальники судовой радиостанции выбился. Однако, не СУДЬБА! Провидение или СЛУЧАЙ распорядились по-своему, отправив подростка на выучку в руки капитанов из поколения прошедших самую страшную из войн. Как сговорившись, все они принуждали недоросля к знаниям и учёбе. Их заботами и со временем состоялся я как штурман дальнего плавания, а позже, как капитан-директор. Учёба, как хроническая болезнь не покидала меня всю жизнь. То была эпоха повальной учёбы. Почти ежегодно судовой комсостав пропускался через какие-либо курсы. Однако, ТАМ-НАВЕРХУ, и этого показалось мало! Поступило указание:- Даёшь диплом о высшем образовании каждому капитану дальнего плавания, выходцу из средней мореходки! Либо ты сегодня же студент-заочник ВУЗа, либо уступи место счастливому обладателю "корочек" инженера-судоводителя. И ни каких тебе скидок, ни на опыт, ни на седину в усах. В Базе рефрижераторного флота холдинга "Океан" третий год подряд числился я в "безлошадных капитанах", т. к. не было у меня постоянного парохода, а был я тогда резервным или попросту "подменным" капитаном. По такому поводу я и не здорово убивался. Если отбросить сложности привыкания к новому, не досконально изученному судну, да ещё необходимость вживания в коллективы со сложившимися без тебя традициями, то в положении резервного капитана можно найти и положительные качества. При такой работе не соскучишься от рутины единообразия, а главное подменный капитан находился в благоприятных для заочной учёбы обстоятельствах. Три лета подряд подменял я капитанов-директоров плавбаз на заслуженные отпуска, зато три зимы спокойно просиживал штаны в береговой службе мореплавания, и мог проводить вечера в политехническом институте на консультациях и за лабораторными работами. Все бы ничего, но домашним это изрядно надоело. Пора было и честь знать, и назрела потребность в кои годы смотаться семьёю к тёплому морю. - Вот столкну "хвосты" за третий курс и возьму учебный отпуск. К учебному добавим рабочие отпуска за три года и... закатимся, девоньки, мы до глубокой осени к Чёрному морю! - соловьём заливался я перед домашними, рисуя перед ними прелести грядущего лета. Но всё опять сложилось вопреки моим желаниям. Не зря же говорят: - "Если хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах!". Служба мореплавания оказалась непреклонна: - либо завтра выходи в рейс на танкере "Криптон", либо отправляйся в зимние отпуска, чтобы к лету быть готовым на подмены. С "Криптоном" мы пребывали в старом знакомстве: пяток лет назад я принимал танкер со строительной верфи в Керчи и походил на нём капитаном. Поэтому и не требовалось разводить бодяги с моей стажировкой дублёром капитана уже изученного судна и решение руководства казалось обоснованным. Однако семью из равновесия выводил провал в хорошо просчитанных личных планах. А виной всему опять лишь каприз Господина СЛУЧАЯ! - Стоило капитану "Криптона" подхватить насморк, чтобы, как фавориту парткома, ему тут же устроили путёвку в престижный санаторий. А на таких смиренных, как ты, только воду и возят - корили меня дома. Супротив дамской логики не попрёшь, так как и в самом деле, предстояло мне возить воду на "Криптоне", наспех переоборудованном из нефтяного танкера в водолея. По трапу танкера поднялся я фаталистом, убеждённым в неизбежности предопределения, и тут встретил полное понимание. Не я один был разобижен своеволием фортуны. О превратностях жизни и о непредсказуемости в её поворотах, за пять месяцев рейса в избытке было переговорено со своим первым помощником, или помполитом, или комиссаром, назови как хочешь, не ошибёшься! У Семёна Максимыча М. в запасе был личный оберег: - дабы не навлечь худшего - не бери случившегося на голову, а тверди своё: "что, ни делается - всё к лучшему!", которым он и не замедлил поделиться. Так лишь по прихоти Господина СЛУЧАЯ, два фаталиста сошлись на борту "Криптона", сработались и по-мужски зауважали один другого. РЕЙС N 1/13 ТАНКЕРА "КРИПТОН". Тремя длинными, душераздирающими гудками рас-прощались мы с ледоколом "Киев". Развернувшись на обратный курс, ледокол повёл выстроившийся гуськом караван судов на восток в Балтийские порты, а "Криптон" добавив ход, ринулся на запад, на выход в океан. Прощаясь с зимней и продрогшей Балтикой, я уже примирился с неизбежным, и даже в безмятежном виде рисовал себе предстоящие 135 суток рейса. Уходим мы зимой, а вернёмся в порт уже загорелыми, отдохнувшими и в самый разгар короткого Балтийского лета. Да и рейс предполагался не как обычный, с несладким рыбацким трудом, а вырисовывался этаким, круизом вокруг двух континентов: Европы и Африки. Мне давненько мечталось о подобном отдыхе т.к. пребывал я в последнем приступе молодости и был уже изрядно потрёпан рейсами в Северную Атлантику. Успокаивая близких твердил им то, во что поверил сам: - Раздавать буду не топливо, а воду, да ещё в благостном субтропическом климате. Разве это работа? Чистой воды санаторий! Чтобы так устроиться, положено путёвку покупать, а мне будут зарплату выделять и не только в рублях, но и толику в инвалюте. Напичкаюсь витаминами из цитрусовых и ананасов. Отосплюсь, позагораю и наплещусь в целительных океанских водах не хуже, чем в Ялте или Алупке. Спустившись с мостика, и прежде чем убрать со стола в сейф папку с рейсовым заданием, с удовольствием перечитал его.


Рейсовое задание на рейс 1/13 танкеру "Криптон". Выход в рейс - 10 февраля 1969 года. Доставить в район промысла в ЦВА - аббревиатура от Центральной Восточной Атлантики,- и снабдить промысловые суда 1500 тонн питьевой воды. Принять полный бункер воды в порту Лас-Пальмас или в порту Касабланка и следовать в южное полушарие, в район промысла на африканском шельфе ЮВА - Юго-Восточную Атлантику, где по разнарядке начальника промысла снабжать суда водою. Три захода для забора полного бункера воды планировать на Пуэрт-Нуар (демократическая республика Конго) или другой, ближайший к промыслу иностранных порт, по согласованию с руководством промыслом. По окончанию рейсового задания, на пути следования в Таллинн, планировать трехсуточный отдых экипажа на Канарских островах в порту Лас - Пальмас . Ничто в рейсовом задании не предвещало подвохов, и ничто не связывало здоровой инициативы капитана. И ежику понятно, процесс раздачи воды это не бункеровка судов дизтопливом, значит не предвидится конфликтов с Международной Конвенцией по предотвращению загрязнения моря нефтью и не предвидится никаких фискальных надзоров со стороны прибрежных государств, совсем не так, как бывало на нефтяном танкере. Облетит тебя разок, другой самолёт береговой охраны, убедится в твоей непорочности, и за тобой более никакого сыска. Следи за собою сам, чтобы сослепу, либо по собственной дури, в чужие территориальные воды во время грузовых операций не запереться. Однако не по душе было что-то в рейсовом задании и исподволь настораживало. И о чём-то пытался шепотком предостеречь "внутренний голос". - Тебе только в тёплой конторе диспетчерского управления флотом штаны просиживать,- урезонивал я "внутренний голос",- а не по морям-океанам шастать! В предвкушении встречи с мечтами юности: подивиться на летучих рыбок и созвездие Южного Креста, прогуляться вниз головой по южному полушарию, как это вытворяют наши антиподы, позагорать на золотом песке африканских пляжей, и, наконец, получить из рук Нептуна диплом, удостоверяющий пересечение экватора, тут даже думать не хотелось о выходках Господина СЛУЧАЯ. А тем временем Его Величество продолжал развлекаться, готовя новые сюрпризы. Раздав груз у Марокканского побережья, "Криптон" шёл на бункеровку к Канарским островам, не предполагая, что в Министерстве оставалось только ткнуть пальцем на исполнителя своей задумки. Постановление правительства об утверждении профессионального праздника "Дня Рыбака" ещё не было обнародовано, но в министерстве о нём знали, и готовилось к славной дате. Слухи о том, что в ЦК родной партии озаботились об отрасли народного хозяйства и по примеру шахтёров, металлургов, работников торговли... и т. п., решили подарить рыбакам праздник "День рыбака", давно муссировались на флоте. Однако задумки партии в низы не выбалтывались, и дата нового Всесоюзного праздника так и оставалась законспирированной. СЛУЧАЙ проявил себя в деснице диспетчера министерства, когда его рука, наткнулась на карте мирового океана на флажок с названием "Криптон". Тут же полетела к нам радиограмма-распоряжение: - закупить партию свежих овощей и фруктов для судов, промышлявших на Африканском шельфе от Дакара до мыса Доброй Надежды. Так вместе с известием о заботе духовной, министерство замыслило подать к праздничному столу доказательство заботы и о желудке рыбака. В его уши изрядно нажужжало определение: - путь к сердцу рыбака, как и солдата, прямиком проложен через его желудок. Начальник судовой радиостанции не вылазил из радиорубки. Нас завалили радиограммами с заявками ассортимента и суммы в инвалютных рублях. Как сговорившись, капитаны на эзоповом языке заказывали, писать в накладных поболей овощей и фруктов, а взамен получить энное количество растворимого кофе и консервированных ананасов. Оно и понятно, баночку neskafe и баночку ananas желал бы довезти до берега каждый рыбак, на Родине они считались экзотическим презентом, хотя кофе и консервы как раз и не входили в перечень дозволенных на закупку скоропортящихся продуктов. Меня явно втягивали в конфликт с Уголовным кодексом, уважению к которому с детства привил незабвенный комбинатор - Остап Сулейман Бендер. После суммирования двадцати двух заявок и перевода инвалютных рублей в испанские песеты получалась астрономическая сумма закупок с пятью нулями на конце и стали мерещиться кошмары. Вспомнились прогремевшие по стране показательные процессы по делу о расхитителях валюты в особо крупных размерах. Приговоры были однозначными - расстрел! К тому же у меня с детства были нелады с изредка попадавшими в руки двумя - тремя рублями. А тут 780 тысяч песет! Я стал плохо спать! САНТА - КРУС ДЕ ТЕНЕРИФЕ. Получив солидный заказ, Канарские власти мгновенно откликнулись переадресовкой танкера из Лас - Пальмаса в столичный порт Санта-Крус-де-Тенерифе, где мне не доводилось бывать и куда нас запускали не так уж часто. Как правило, рыбаков принимал провинциальный Лас Пальмас. Столичный лоцман тоже не заставил себя ждать, и танкер сходу поставили к причалу. За гостевым столиком каюты капитана обнаружилась парочка джентльменов: европеец и японец - шипшандлеры из конкурирующих фирм. Цены в прайс-листах обоих почти не разнились, однако у японца образцы были более привлекательные. Хотя рассудок и восставал против дискриминации, но, сердцу не прикажешь, и симпатии склонялись к испанцу, а не к замкнутому и немного чопорному азиату. Мануэло оказался рубахой-парнем. С непосредственностью, похожей на славянскую, он тут же озаботился расстроенным видом капитана. Тут же начистоту выдал свои сомнения в махинациях с заменой овощного ассортимента на кофе в банках. - Никаких проблем. Ты только посредник между фирмой и капитанами траулеров. Твое дело передать их заявки. Фирма сама обязуется озаботиться о выполнении воли клиента. Все продукты погрузятся в расфасованном и упакованном виде с маркировкой адресата. Ты только перевозчик и отвечаешь перед законом за количество мест и целость упаковки. Так делается во всём цивилизованном мире! Моя фирма бережёт лицо и ценит своих клиентов!- развеял все сомнения Мануэло. - Какой презент ты желаешь получить для себя лично? За хлопоты и неудобства, фирма обеспечивает плату твоего интереса в три процента от суммы сделки. - Ни хрена себе. К такому повороту я был не готов. В мореходке этому не учили. И посоветоваться не с кем. Не было ещё на Канарах нашего представительства "Совиспано". Оно появиться позже, и будет официально прикарманивать только "за здорово живешь", половину капитанского презента. В прайс-листе обнаружились очень смешные цены на алкоголь. 750 грамм бренди стоили рубль, и во столько же, оценивалась трехлитровая бутыль испанского муската. - Валяй алкоголь, Мануэло! хорошее бренди и хороший мускат, а в счёт моих трёх процентов, пусть фирма наймёт автобус для выезда экипажа на экскурсию по острову, примечательным местам и музеям. По очереди весь экипаж побывал в музее Колумба, и вволю пообщался с попугаем - долгожителем, пережившим на 500 лет своего коменданте, с плеча которого открыл Америку. Покончив с открытием Америки, какаду - долгожитель благополучно возвратился с докладом о проделанной работе, и теперь остаток своих дней коротает на родине. На высказанные сомнения в достоверности этого мифа, гид музея смеясь ответил: - Хотите, верьте, хотите, нет! Большинство американских туристов предпочитают верить и желают получить на память фотографию с птичкой открывшей Америку на своем плече. Три дня автобус развозил экскурсии на роскошные пляжи, вершину потухшего вулкана, а под занавес, на банановые плантации и хозяйства, выращивающие на гидропонике овощи. Больше смотреть на крошечном острове было нечего. Да и погода соблазняла нежится на шикарном океанском пляже, чтобы себя показать и туристок рассматривать. Под вечер подкатил Мануэло с приглашением в варьете "Фламинго". Я засомневался в правомерности столь позднего схода на берег, так как расписался у агента за соблюдение местного правила: увольнения экипажа на берег только до 20-00. Мануэло не поверил и поднял на смех. Он с польскими и болгарскими рыбаками постоянно имеет дело, а те, гуляют всю ночку до утра. - У меня кузен губернатор Гран-Канарии, если возникнет конфликт, мигом уладим по телефону. Вы собирайтесь, я подожду, - настаивал Мануэло. Варьете "Фламинго" выглядело по высшему классу и оказалось без откровенного стриптиза и американских шуточек с бросанием дамских подвязок в публику. Здесь собиралась мировая элита богатеньких. Старший механик, или же по флотскому прозвищу - "Дед", был ценителем таллинской программы ночного варьете, поэтому начал с критического осмотра по сторонам. Зато после божился, что впредь его на нашу "клубную самодеятельность" и силком не затащат. Помполит, а по подпольному прозвищу попросту "Помпа", пинался под столом ногами: - Командир, посмотри-ка на обезьяну в бриллиантах, что справа от тебя. Меня коробило от пахнувшего солдатчиной - "Командир", но принимая военную привычку комиссара, терпел, хотя и предпочёл бы общепринятое - "Мастер", тогда как от вовсе фамильярного "Кэпа" - меня просто передёргивало. Тем временем на сцене менялись феерические танцы и исполнители, и в недосуг болтать. Одинаковые по росту, фигуркам и мордашкам, будто вылупившиеся их одного инкубатора гёрлз, выдали вошедший в фавору русский танец под французскую песенку "Раз-два-три-Казачёк". В белых шубках боярышень и в белых сапожках смотрелись они лебёдушками, а в зажигательности исполнения не уступали девицам из ансамбля Моисеева. Мануэло шептал в ухо: - Танцевальная группа целиком завезена из Португалии. - И тут же принялся уверять, что в Португалии самые красивые женщины в Мире. Я кивал неопределённо головой лишь бы не ввязываться в споры. А что делать раз не дано было потомку идальго повидать нашу казачку с турецким разрезом голубых глаз и русой косой по самую по... поясницу. Ну не видал он красавиц со славянским носиком и грацией половецкой княжны. Эту смесь кровей породили набеги джигитов по станицам, и ответные казачьи рейды по приграничным аулам во времена, когда лучшим призом для молодца считалось богато украшенное оружие, лихой конь и первая красавица. Кавказская пленница становилась верной женой и хорошей матерью. Деток она награждала оливковым цветом лица и взглядом из-под чёрных бровей, сравнимым с дулом дуэльного пистолета, направленного прямо в ваше сердце.
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!