Во флоте Карла II были джентльмены
и моряки,
но моряки не былиджентльменами,
а
джентльмены –
моряками
.
Томас Маколей
ОБ АВТОРЕ
 кольский Сергей Михайлович родился под Москвой в 1954 году.
Часть своего детства он провел под присмотром тетки – довольно строгой женщины, ввиду занятости матери и частых постоянных отъездах отца. Тогда это место являлось лишь небольшой деревенькой Захарьино, окруженной полями, лесом, ну и, конечно, речушкой.
Ныне народ, проживающий в московском микрорайоне Южное Бутово, и не подозревает, что всего-то полста лет назад из Захарьино до столицы нужно было добираться едва ли не полдня.
Вскоре родители переехали на новую квартиру – “хрущевку”, а обрадованный маленький Сережа был определен сразу в старшую группу детского сада, где он провел два года.
Именно Захарьино и детсад запомнились ему на всю жизнь, порой в мельчайших подробностях.
В школе Сережа хорошо учился, был весьма увлечен математикой и даже в восьмом классе уже поступил в заочную физико-техническую школу – ЗФТШ при прославленном Московском физико-техническом институте – “физтехе”, а это был для школьника большой успех – ее окончание давало право быть зачисленным в физтех без экзаменов.
Конкурс в этот институт в то время был никак не ниже, чем, скажем, в МГИМО или “щуку”.
Однажды, обучаясь еще в четвертом классе, Сережа схлопотал свою первую двойку по истории. Каковы были причины, конечно, вспомнить невозможно, но с той поры он лет 20 – 25 историей всерьез не интересовался.
Летели годы расцвета бессмертной музыки “Beatles”, и он по кро-хам собирал информацию о своих кумирах. Для этой цели Сережа даже выписывал журнал “Panorama” из дружест-венной Польши, что тогда отнюдь не являлось преступлением.
Попросив на время у Наташки Супрун – соседке по парте, польско-русский словарь, он с увлечением переводил статьи о западной музыке, культуре и всего, что касалось “их” бытия.
Это были первые антисовковые стремления Сережи, за которые, в совокупности с другими деяниями, ему придется в дальнейшем так дорого расплачиваться. Ну, и, конечно, религия – как тут без нее. Его всегда интересовали обряды, богослужение, обстановка, царившая в храме.
Часто он тайком, не говоря даже родителям, проникал в церковь и, спрятавшись в толпе, с вдохновением слушал, не забывая смотреть по сторонам.
Уже в этом возрасте Сергей видел и ощущал массу несправедливости и других негативных явлений, окружавших его маленький мир, но не знал как со всем этим можно бороться, не понимал и не находил ответа.
Нужно ли что-то добавлять, если даже в хоккее, которым он долго занимался, играя в детской, а затем юношеской команде существовала протекция и подхалимаж?
Через своих старших знакомых Сереже удавалось доставать религиозные книги. А чтение такой литературы впрочем, как и прослушивание
западной музыки, в то время если не каралось (все-таки дети), то строго запрещалось делать как в учебных заведениях, так и “на людях”.
По вполне понятным причинам в учебнике истории его интересовали лишь Гугенотские Войны, ну, а биографию адмирала Гаспара Колиньи он уже прочитал в БСЭ.
Отец Сергея довольно продолжительное время занимал весьма ответственные посты, как на партийных, так и на хозяйственных должностях. Это давало ему возможность и право подписки на различные, редкие по тем временам книжные издания.
Вот почему в их доме существовала хорошая библиотека.
Сережа, не отрываясь, взахлеб зачитывался детективами Конан Дойля и приключениями Майн Рида, но особенно ему нравились Жюль Верн и Джек Лондон.
Сережа путешествовал вместе с ними в самые разные уголки земного шара, переживал в труднейших жизненных ситуациях, потел в джунглях и замерзал от полярного холода и, конечно же, ходил под парусом на различных судах через океан.
Родной брат Сергея – Игорь старше его на целых 10 лет.
Когда он еще учился в школе, Игорь, окончив мореходное училище уже работал механиком на судах Новороссийского Управления Черноморского морского пароходства. Нельзя не добавить, что брат еще застал на флоте славные традиции и взаимоотношения, а слово “моряк” звучало тогда гордо.
Возвращаясь из рейсов, брат рассказывал о своих дальних странствиях,
а Сережа, не отрываясь, смотрел на него и зачарованно слушал.
Разумеется, это сыграло немаловажную, если не основную роль в его такой непростой дальнейшей судьбе.
Весьма неожиданно для всех Сергей покидает десятый класс школы, после чего к великому огорчению многих его родственников он устраивается на работу в должности матроса-уборщика на пассажирские суда Московского речного пароходства.
Шел 1971 год, каковой он справедливо считает началом своей деятельности на флоте, которому он остается предан всю дальнейшую жизнь. Впоследствии он поступает учиться в Херсонское мореходное училище им. лейтенанта Шмидта, одно из старейших в стране.
Здесь же, в г. Херсоне, Сергей заочно оканчивает среднюю школу и получает аттестат зрелости.
И уже на следующий год по инициативе остервенелого помполита специальности, опиравшегося на своих доносчиков, учившихся на том же курсе с Сергеем, скрипучим решением Херсонского обкома партии Никольскому Сергею Михайловичу закрывают заветную визу.
Ему запрещают работать на судах загранплавания на срок 5 лет, с формулировочкой:
“Политически неблагонадежный, подвержен влиянию религиозных опиУМОВ и музыки длинноволосых хулиганов из иноземного заразного городка Ливерпуля. Упрямо обожает буржуазную демократию растлевающего Запада. Много читает. А посему не достоин представлять честь и высокое звание советского моряка за границей”.
Смешно вспоминать, но многие, распрямив уши и раскрыв рот, слушали его рассказы о церкви, о музыке, об обществе демократии и свободы, а потом стремглав мчались докладывать в соответствующие инстанции.
Например, тот же Алик Извольский постоянно клянчил у него записи “Beatles”, после чего, перекатав их на магнитофон, шел информировать помполита о том, что Никольский не любит советских композиторов.
Начались годы скитаний.
В течение почти двух лет Сергей проработал на Каспии в Каспийском морском пароходстве, в городе Баку.
Будучи мотористом на судах пароходства, он поступает учиться в Бакинский институт нефтехимии им. Азизбекова на факультет “Бурение нефтяных скважин” и оканчивает первый курс этого института заочно.
Но впоследствии он оставляет Баку, институт и нефтеналивные суда Каспия, после чего возвращается в Херсон, где восстанавливается в училище и через несколько лет по завершении учебы получает диплом электромеханика.
Если и можно было назвать это успехом в жизни, то только не для него.
По распределению его направляют на работу в город Владивосток в Дальневосточное ордена гражданина Ленина морское пароходство.
Вскоре по приезду Сергей (теперь и далее – Михайлович) вновь поступает учиться на электромеханический факультет Дальневосточного уже высшего инженерного морского училища имени адмирала Невельского.
В отличие от многих любителей экзотики, очень Дальний Восток его не прельщает, хотя и оставляет в душе немало приятных воспоминаний, одним из которых является решение Дальневосточного Крайкома партии об открытии ему визы и стирании (как оказалось – лишь временно) “херсонского клейма” ввиду успешной и плодотворной работы на судах пароходства.
Сергей Михайлович продолжает трудиться на флоте, заочно оканчивает три курса высшего мореходного училища, и перед ним открываются новые, вовсе неплохие перспективы. Однако, пусть даже и очень Дальний Восток, но это еще не вся страна. *NOSCE TE IPSUM – говорили древние философы.
* Познай самого себя (лат.)
Сергей Михайлович перебирается в город-на-Неве, где снова поступает учиться, теперь в Ленинградское высшее инженерное морское училище им. адмирала С.О.Макарова, самое престижное в стране, на все тот же электромеханический факультет.
Там же, в Ленинграде он и работает в должности электромеханика на судах Ленинградской базы океанического рыболовства.
Питерский климат, сопровождаемый частыми грозами, не мог обойтись без грома. И вскоре он прогремел.
В 1980 году Сергея Михайловича вызвали на ковер в Смольный, в обком партии, где торжественно объявили, что ему снова закрывают визу сроком на 5 лет с конфискацией комсомольского значка и окончательным изгнанием из рядов передовой молодежной опоры любимой Партии.
Формулировка, как обычно, не отличалась оригинальностью:
“Религиозная пропаганда (его прихватила милиция в сквере за чтением “Журнала Московской Патриархии”), подражание развивающемуся не в ту сторону Западу, а также утаивание подробностей (херсонских) своего темного прошлого”. За ним оставляют право лишь закончить высшую мореходку.
Но Сергей Михайлович оставляет Ленинград.
В том же году по настоятельным просьбам Тульской епархии, а также полноценной рекомендации архиепископа Казанского Матвея он был приглашен на собеседование в Троице-Сергиеву Лавру.
Цель вызова – утверждение его поступления в Московскую Духовную семинарию в городе Загорске Московской области.
Будучи уже почти зачисленным в первый класс семинарии он, однако, по зову сердца, а также по советам старшей братии из третьего и четвертого классов, с которыми успевает познакомиться, все же изменяет свое
решение и снова возвращается в Питер.
Уже много позднее Сергей Михайлович часто задавал себе вопрос: “Правильно ли он поступил тогда?”
Но до сих пор не смог найти ответа.
Сергей Михайлович устраивается на работу в должности матроса на суда объединения Ленрыбхолодфлот.
Других вакансий в то время для него не существовало. Суда специализировались на выпуске кильки и салаки пряного посола.
Пожалуй, это была самая тяжелая в его жизни работа, и тогда там он действительно узнал “почём она, копеечка”.
А в 1982 году он также успешно оканчивает высшее мореходное училище и переезжает в город Жданов, где работает на судах Азовского морского пароходства, по-прежнему несколько лет числясь в “неблагонадежных, опасных и вредных для флота элементах”.
Север – вот единственное направление розы ветров, куда еще не забрасывала судьба Сергея Михайловича, точнее не забрасывал еще он сам себя.
Сергей Михайлович отправляется работать в Заполярье на рыболовецкие суда Мурманского и Архангельского тралового флота.
В 1986 году с него вновь снимают все табу, и он славно трудится на судах загранплавания, бесчисленными тысячами тонн вылавливая рыбу в различных районах Мирового океана на благо несокрушимого Союза.
В тот период Сергей Михайлович заочно учится на экономическом факультете Московского института инженеров водного транспорта, который опять же благополучно оканчивает в 1989 году.
В это время по предложению генерального директора объединения “Архангельскрыбпром” г-на Мелешко и его заместителя г-на Буреева Сергея Михайловича отзывают на работу в коммерческий отдел.
Организация решила в дальнейшем направить его на учебу в радужную Москву в Академию Внешней Торговли в целях дальнейшего использования по назначению в будущем.
Но Сергей Михайлович отклоняет это предложение, осознавая всю бесперспективность и бесполезность продолжения учебы в такие дикие
времена.
Страну необходимо было осваивать заново, как это делали на далеком Западе ковбои, также надолго поменявшие книги на кольт.
Уже тогда в пестром государственном лесу на всех ступенях коммерции и власти стали появляться “ежики” в кожаных куртках и “бобрики” в малиновых пиджачках, а это не сулило ничего хорошего.
Сергей Михайлович четко осознал, что глубокие теоретические знания, научный подход к производственным проблемам, образование и разносторонний интеллект больше никому не нужны, особенно на водном транспорте.
Ну, и вряд ли кого-либо заинтересуют в ближайшие 50 лет. Сергей Михайлович возвращается на юг в город Жданов, который вскоре поменяет название на “Мариуполь” – словечко, с которым он далеко не всегда был солидарен. Ему почему-то казалось, что от этого наименования отдавало далеким провинциальным прошлым. Ну, можно ли, скажем, представить себе, чтобы, Киев – столица, именовался “Полянградом” в честь заблудившегося и впервые осевшего в том “мiсти” первобытного племени? Несколько лет он трудится в должности электромеханика на судах так называемого Азовского морского пароходства. Затем продолжает работать на иностранных судах, обслуживая вот уже в течение полутора десятилетий суда норвежских, греческих, немецких, австралийских, испанских и других (иногда уж чрезмерно и тщательно завуалированных) судовладельцев. Сергей Михайлович всегда увлекался филокартией, и, кстати, не составляет никакого труда подсчитать, что он побывал уже в 105 странах на разных континентах, включая Гренландию и Антарктиду.Так что визу падшие в небытие коммунистические сектанты закрывали ему все-таки напрасно! Сын Сергея Михайловича – Станислав окончил университет штата Висконсин. Проживает в Киеве. Преданная и надежная супруга Татьяна вот уже четверть века поддерживает С.М. в невероятно суровом, запутанном и насыщенном взлетами и падениями жизненном пути. Сергей Михайлович преодолел нелегкие барьеры и буреломы, полные нелепостей и ошибок. Он почти всегда успевал вырулить лишь на самых последних виражах в гонке с непорядочной действительностью.
У Г.Гейне в его “Стихотворениях” есть прекрасная фраза:
“UND ICH HAB’ES DOCH GETRAGEN / ABER FRAGMICH NUR NICHT WIE” - Я все-таки это вынес / но только не спрашивай, как.
|
