|
Аня (anyalev) Как причудливо тасуется колода Наверное очень символично, что защитив диссертацию по химию, я теперь пишу о своей преподовательнице химии. Это даже сентиментально. Впрочем, текст сентиментальным не будет. Обычно такие тексты начинаются с прозвища. Но у моей преподавательницы была такая фамилия, что прозвище было бы излишне. Её фамилия была Калитуха. Какая уж тут кличка, когда и так всё сказано. Сейчас я с трудом пытаюсь вспомнить её имя отчество, не то Людмила Александровна, не то Людмила Васильевна. Она была моим репетитором по химии. Месяцев за 6 до отъезда, когда я училась в десятом классе, папа решил проверить мои знания по разным предметам и тут выяснилось, что там где в моей голове должна была быть физика и математика была пустота. Вернее, место это было прочно занято книжками и молодыми людьми, теми двумя предметами, которые меня тогда интересовали больше всего на свете. Так вот, папа обнаружил, что я сущая тупица, и родители решили, что надо как-то с этим бороться. Калитуху знал весь город, у неё был то что по-английски называется brand recognition. Heinz бы обзавидовался. Так что если вы хотели выучить химию, то путь у вас был один, а именно к ней в гости. Комичность ситуации заключалась в том, что Калитуха обучала химии моего отца и была его классным руководителем. Папа мой был отнюдь не самым примерным учеником, но честно говоря я надеялась, что за давностью лет она его и не вспомнит, ведь мой папа закончил школу в 63-ем году. Услышав мою фамилию, Калитуха сказала: "А, ты Натана дочка. Они в 63-ем закончили, там ещё был В.О., В.Б и мой любимый Л.С. Хороший был класс". Ну ни фига себе, подумала я, но самое интерсное было впереди. "Ну-с, куда будем поступать?", спросила она меня и открыла огромный шкаф. В этом шкафу на полках лежали тослтенные папки. На них было написано "МГУ, хим. фак.1980-1991", "Тарту, медицинский, 1975-1990", "ЛГУ, хим. фак. 1983-1991", "Ленинградская техноложка, 1980-1991" , "Республиканская олимпиада", "Всесоюзная олимпиада" и т.д. В этих папках были собраны вступительные и олимпиадные задачи за 10-15 лет. Все эти задачи были детально разобраны самой Калитухой. Так же стояла отдельная папка на которой было написано "переписка с Хомченко". Оказывается, она нашла ошибки в каком-то из его учебников и писала ему письма, а он даже ответил пару раз. Я объяснила, что ситуация у меня иная, что я не знаю, куда я буду поступать, и что я уезжаю в Америку и просто хочу подготовиться ко всему. Ну что ж, сказала она, мои ученики живут в Канаде, Израиле, Австралии. Будем осваивать новые страны. Она дала мне решить задачку, в которой я плавала как котёнок. "Ну ты понимаешь, что ты не знаешь ничего. Была у меня одна ученица когда я ещё в школе работала. Она тоже не могла решить эту задачу. Она имела наглость сказать мне, что собирается поступать в медицинский. С такими знаниями в медицинский? Я ей сразу влепила двойку". "За что?" в ужасе спросила я. "За наглость", ответила она. Калитуха была худшим образчиком советской педагогики. Она была настоящая стерва. Я знаю людей, которым она запорола характеристики и которых доводила до слёз в присутсвии всего класса на регулярной основе. Но все её ученики знали химию прекрасно, хотели они того или нет. Меня она до слёз не доводила, годы уже были не те, методы воздействия поменялись. Периодически она делала паузы в своих лекциях и рассказывала мне что-нибудь интересненькое. Например, историю о том, как мой папа как-то раздобыл пустые бланки из кожно-венерического диспансера и выписал освобождения от уроков всем своим друзьям по причине наличия у них сифилиса. Им всем очень хотелось пойти на футбольный матч. Когда я отвечала на вопросы про закон Менделеева, она вдруг сказала: "Твой папа так плохо отвечал закон Менделеева на выпускном экзамене, просто ужас". Замечу, что с момента выпускного экзамена моего папы прошло на тот момент почти 30 лет. Говоря про папиного школьного друга В.О. она как бы между прочим произнесла: "Знаешь, он был таким еврейским мальчиком, ну как сказать.. Ну знаешь, есть такой тип евреев, они всё время высовываются." Я не знала, что на это ответить. Разве что развеять её убеждение, что её школьной кличкой было прозвище "Молекула". Не молекула, а сука подколодная, и это ещё было самое мягкое, что неслось в её адрес от благодарных учеников. Когда занятия наши подошли к концу я пришла на последний урок с букетом цветов, как и было положено в таких случаях. Мы прорешали последнюю серию задач, я почти все решила правильно и Калитуха сказала: "Ну неплохо, неплохо. Может даже тебя взяли бы на хим. фак. в какой-нибудь педагогический". Педагогический она презирала люто, но в её словах это была почти похвала. "Старая грымза", подумала я про себя, точно так же как поколения школьников до меня, прошедшие через её мозолистые руки. Калитуха преподала мне в жизни очень важный урок. Она своим примером показала мне, что такое профессионализм. Когда при мне говорят, что человек знает своё дело, я сразу вспоминаю огромный шкаф и толстые папки со вступительными задачами.
|