|
Зимой 1969/70 года три больших морозильных траулера Архангельского тралового флота - "Хибины", "Онекотан", "Бизон" - и еще два десятка судов других бассейнов вели промысел рыбы в южном полушарии приантарктического сектора у берегов острова Южная Георгия. Находится он восточнее пролива Дрейка, отделяющего Южную Америку от Антарктиды. Называют эти широты ревущими сороковыми: здесь часто зарождаются циклоны, а ураганные ветры несутся на восток, вызывая в океане жестокие штормы.
Они, несмотря на летний период, донимали группу траулеров чуть ли не ежедневно. Шторм до 6 баллов считался промысловым, и рыбаки, приняв дополнительные меры предосторожности, продолжали облов сырца до дальнейшего усиления ветра. Рыба, попадавшая в тралы, называлась нототения, встречались также ледяная, клыкач. Ловили по потребности. За 20 - 30 минут траления поднимали на борт от 15 до 40 тонн, а за сутки обрабатывали и замораживали 40 - 60 тонн готовой продукции.
Рыба нерестилась и была с икрой, желтоватого цвета, крупной, жирной. Вся палуба, рыбфабрика были завалены ею. Затем вместе с внутренностями икру смывали за борт, хотя по вкусовым качествам она не отличалась от кетовой. Почему ее не заготавливали? Да потому что не было на нее ни ГОСТов, ни плана. А самодеятельность в те времена была наказуемой.
По этому поводу другой эпизод из рыбацкой жизни вспоминается, более поздний, В 1973 году ПМРТ "Амбарчик" после шестимесячного рейса у берегов юго-западной Африки прибыл в Мурманск. Его поставили к причалу для выгрузки рыбопродукции. Хорошо организованные бригады докеров быстро освободили трюмы от хека, ставриды, скумбрии. В твиндеке первого остался прилов; тунец, рыба-капитан, рыба-меч. Туши от 30 до 200 килограммов. К хвосту каждой рыбины привязана бирка с названием и весом. Мурманский рыбокомбинат отказался взять прилов, мотивируя отсутствием ГОСТа и цены. Пришлось, готовя трюм к приему тары, поднять его на верхнюю палубу до выяснения вопроса по прилову.
Утром капитан и технолог ломали голову, куда сдать эту деликатесную продукцию. Вдруг дверь в каюту первого резко распахнулась и в нее ворвался раздраженный главный инженер главка "Севрыба" Киреев. "Капитан! - гневно прорычал он. - Что за бардак у вас на судне? Что за рыба на палубе? Убрать! Утром проверю". И, не ожидая объяснений, исчез.
А дело, как позже выяснилось, было вот в чем. Он должен был сопровождать на судно Мурманского тралфлота приехавшего из Москвы заместителя министра рыбного хозяйства Упорова, стоявшее вторым корпусом у БМРТ "Амбарчик". Через носовую палубу они и хотели пройти, а там та самая рыба около 2 тонн. Так что попадать пришлось через кормовую палубу.
Что касается наших капитана и технолога, то они целый день обивали пороги рыбных чиновников и всюду натыкались на один ответ: нет на нашу рыбу ни ГОСТов, ни цен. Надо, мол, комиссию создавать, согласовывать с Москвой и т. д. Пытались и с начальством рыбного порта поговорить насчет того, нельзя ли товар о столовую либо магазин отвезти, чтоб не пропал. Так нам в открытую намекнули: что, ареста вместе с грузом хотите да дела уголовного на вас, свобода надоела?.. Кончилось все тем, что капитан распорядился сбросить рыбу в Кольский залив. Было это вечером, а утром чиновник, как и обещал, проверил, как исполнено его указание.
Не будем делать выводы насчет того, какую отметину в душе рыбака оставлял подобный чиновничий беспредел, а снова вернемся в ревущие сороковые. Траулеры поднимали очередные уловы. И вдруг налетел штормовой ветер и начал крепчать с каждой минутой. Море вспенилось. Вся группа судов заштормовала. Огромные волны обрушивались одна за другой. Жестокий ветер срывал с них гребни, превращая в водяную пыль, заполняя вокруг все пространство...
На "Онекотане" в 8 утра старпом, сдав вахту третьему штурману, заполнял судовой журнал. Вдруг на гребне очередной волны, у форштевня с правого борта, штурман заметил связку металлических кухтылей. Сеток с ними не просматривалось. Кухтыли скользнули по корпусу правого борта, к корме. Удар. Все это произошло в одно мгновение. Остановился главный двигатель - намотка на винт, судно потеряло управление, и его развернуло бортом к волне.
Морская стихия обрушила свою мощь на корпус, заставляя его лихорадочно дрожать. Траулер завалило так, что стеньга носовой мачты касалась гребня волны.
Нa мостик поднялся капитан. Объявили аврал. Решение одно: буксировка под укрытие острова... Срочно связались по радио с БМРТ "Бизон", объяснили обстановку. Надо отдать должное капитану этого судна, который примерно через полчаса с хорошо opганизованной командой с большим риском, но в то же время умело лавировал возле бедствующего "Онекотана", ожидая подачи буксира. А там с траловой лебедки выкатили ваера, протянули их на бак, приготовили проводники, закрепили за линь линометательной установки. Старпом выстрелил из линеметателя, удачно положив линь на корпус "Бизона". Команда его выбрала все проводники, закрепила буксир. Все это происходило в бушующем океане без суматохи, криков, паники. Каждый член экипажа обоих судов понимал серьезность обстановки. Работали быстро, точно, без ошибок. Их и не должно быть в сложившейся обстановке.
Началась буксировка. Команда молила Бога, чтобы не оторвался буксир. Часа через два оба траулера стояли на якоре у скалы "Шаг" вблизи острова Южная Георгия. Что дальше? Снятие намотки с винта - очень трудоемкая, ответственная работа водолазов. В нашем районе спасательных судов не было, а значит и людей этой профессии. До ближайшего нашего порта более 12 тысяч километров. Просить спасатель у Аргентины - это время согласования, большие материальные затраты. Решили использовать резервы, снимать намотку своими силами.
Температура забортной воды представляла из себя такой рассол - 1,4 градуса, в котором человек не мог прожить и пяти минут. В инвентаре у боцмана были гидрокостюм, шерстяной комплект водолазного белья да акваланг с баллоном сжатого воздуха давлением 80 кг, которого хватало на 10 - 15 минут работы под водой. Руководить водолазными работами капитан назначил старпома: ранее закончивший в Ленинграде учебу в отряде подводного плавания, он служил в составе Северного флота на подлодках. Дал согласие работать под водой и судовой электрик, аквалангист-любитель.
Он спустился первым в акваланге, несколько раз зацепился гаком шкентеля за сетки, находящиеся на винте. Проворачивая вручную гребной вал, удалось поднять несколько метров сетного полотна. Но закончился в баллоне воздух, и работы остановились. Старший механик предложил накачать баллон компрессором, который находится в машинном отделении, согласовав вопрос с капитаном. Несмотря на возражения старпома: воздух этот технический, им нельзя дышать, для накачки баллона нужен специальный компрессор с соответствующими фильтрами - верх взяли доводы дилетанта. Проявив завидную изобретательность, стармех накачал в баллон 40 килограммов технического воздуха. Старший помощник продолжал возмущаться. Последовала жалоба капитану. Тот, вызвав "возмутителя", пригрозил, что освободит его от руководства работами. Тогда старпом прихватил аппарат с накачанным баллоном, пришел в каюту капитана и попросил его попробовать подышать. Взяв в рот загубник, тот сделал несколько дыхательных движений, Глаза его тут же округлились, лицо побледнело. Далее капитан сел в кресло, отдышался. Затем, махнув рукой, велел старпому продолжать работы.
Что делать дальше? Водолазы начали приспосабливать аппарат КИП-5 для действия под водой, используя пока ванну. Он был явно не пригоден, грозил разрывом легких. На очередном совете капитан обратился с просьбой: может, у кого найдется более подходящий для подводных работ? Через некоторое время ППР "Апатит" Мурманского тралового флота передал нам прибор. Но он оказался в таком виде, что много сил и времени пришлось отдать водолазам, чтобы привести его в относительно рабочее состояние...
Первым в "новом" приборе под воду пошел старпом.
Зацепив гак грузового шкентеля за сетки и обжав его, он увидел, что сеть направлена к дейдвудной трубе. Опустившись ниже, обнаружил в ее части и в районе шейки вала мощный жесткий жгут сеток. Вокруг жгута, словно водоросли, полоскались свободные сетки. Судно на зыби опускалось и поднималось, создавая впечатление живых щупальцев.
Старпом поднялся на поверхность к шлюпке, взял головоруб, вновь ушел под воду. Он оседлал дейдвудную трубу и с остервенением начал рубить жесткий узел, не думая об опасности. Перед ним была только одна цель - освободиться от намотки и дать жизнь судну. Временами мешок с воздухом раздувался, вырывались изо рта зарубки: сказывалась плохо отрегулированная арматура аппарата. Приходилось останавливаться и стравливать лишний воздух, надавливая на мешок руками. Плохо работал стравливающий клапан. Между тем диаметр жгута уменьшался. Освобожденные сетки заполняли пространство, мешая взмаху топора. Что-то теплое начало заполнять маску водолаза. Брызнуло на внутренние стенки глазных очков. Понял: кровь! От перепада давления, плохой работы прибора. Перерубив последнюю прядь сети, дал команду подъема.
Затем под воду пошел электрик, уже после подготовки аппарата к работе. Он сбросил с винта оставшиеся сетки и полностью освободил движитель от намотки. Судно продолжало промысел, самостоятельно решив сложные проблемы.
Все, о чем я рассказал, считалось в среде рыбаков обычной, будничной работой. Прыжок в море для спасения товарища, устранение неисправности в раскаленной топке парового котла без его полной остановки - тоже будни, равно как и опасность сгореть заживо при пожаре, погибнуть всем экипажем при жестоких природных катаклизмах. Но трагические. Скромен рыбак в своем поведении, не требователен к морскому быту. Вот с этими качествами он и терял незаметно свои льготы, права. Похоже, никого и никогда не интересовал его поистине каторжный труд. Так его назвали бывшие заключенные, немало которых пришло на флот после амнистии в 1953 году. Потому и сбегали, успев сходить по одному рейсу. И не без основания: рабочий день промысловика с самого начала был по 16 часов в сутки. Он узаконен Уставом службы на судах флота рыбной промышленности. На больших траулерах трудятся по 12 часов.
Рыбаков не пугали ни тяжкий труд, ни далекие районы промысла. Миллионы тонн рыбопродукции добывалось, обрабатывалось их руками, умением, опытом. После короткого отдыха снова звало море. Таким образом, жизнь в его стихии исчисляется у ветеранов долгими десятилетиями. И скромность рыбака превратилась в комплекс.
В итоге, выйдя на заслуженный отдых, так же скромно и живем, получив пособие по старости не по своему вкладу в работу, а по понятиям чиновников. Что знают- ведают они о рыбацком труде? Отсюда и результат: тетя Нюра, которая всю жизнь дежурила в проходной рыбокомбината, расположенной через дорогу от дома, и не испытала большего шторма нежели от качающейся половой доски, получает пенсию больше, чем рыбак с морским стажем 30 - 40 лет. Происходят подобные маразмы от того, что чиновники Пенсионного фонда по-своему трактуют статьи законов так, как им выгодно.
"Хватит скромничать!" -наконец-то спохватились вчерашние моряки-тралфлотовцы, сами изучив законы, и стали направлять иски в суды. Но не тут-то было: откладывая дела ветеранов-рыбаков, судьи дают пенсионным чиновникам возможность за это время находить новые зацепки, дающие шанс оставить все на том же уровне. Дескать, надо учесть и порт приписки судов ваших, и то, что отрасль у вас не промышленная, и коэффициент районный переменный, и т. д., и т. п. Кстати, я не зря в начале привел пример из морской практики с выбросом за борт деликатесной рыбы. Чиновник так и не расстался со своими бюрократическими замашками, только сейчас они у него проявляются в более изощренной форме и действуют на человека труда оскорбительно, унижая его и морально, и физически. И рыбаки вправе задать им вопрос: на каком основании такое пренебрежение к их профессии? И на конкретном примере опровергнуть, скажем, такую зацепку, как переменность того же районного коэффициента.
Возьмем одно судно Архангельского тралового флота "Певек" Оно было построено на верфи города Николаева и на основании приказа министра рыбной промышленности (хотя чиновники Пенсионного фонда считают, что отрасль непромышленная) передано нашему предприятию. Завод предоставил судовладельцу свидетельство о рождении траулера, а служба мореплавания флота прибыла с ним к капитану Мурманского рыбного порта для регистрации, после которой был выдан паспорт на право плавания под Флагом СССР. Поднятие его согласно Кодексу торгового мореплавания и Уставу службы означало утверждение территории именно нашей страны. Далее на борт прибыл экипаж в количестве 104 человек, и у каждого моряка на руках был паспорт с пропиской на вновь созданной территории - БМРТ "Певек". Работали на промысле у берегов юго- западной Африки в течение пяти месяцев с коэффициентом 1,8, не менявшимся весь рейс. После прихода в порт и десятидневной стоянки рыбачили 37 дней в районе Новой Земли с коэффициентом 1,8. Далее семь месяцев вели промысел в Индийском океане, где коэффициент 2,0. Затем - пять месяцев в районе Лабрадора (1,8). Далее - промысел в Тихом океане (2,0). В 1974 году БМРТ "Певек" работал у берегов Канады, на Лабрадоре с коэффициентом 1,8 без его изменений.
Не напрасно я тратил время на эти подробные перечисления. Отсюда у рыбаков возникают вопросы:
- Почему пенсии им назначены с применением коэффициента 1,4, а не 1,7 или 1,9?
- На каком основании был отменен коэффициент 1,5 и началась выплата пособий по старости по новому законодательству без него? Почему не посчитались с мнением целой армии моряков промыслового флота?
Впрочем, зачем Пенсионному фонду считаться с нами? Как свидетельствуют данные статистики, работников его в Архангельске, например, отличает от других самая высокая средняя зарплата. Дворцы, офисы, кабинеты, какие даже и не снились бывшим обкомовцам, дополняют сие благополучие. И, видимо, таким не хочется делиться частью его с какими-то там рыбаками на фоне того, что и государство не хочет отдавать, что заработано их кровью и потом, вынуждая жить на старости в позе униженных. А как иначе назвать положение тех из нас, кто не может купить дорогостоящее лекарство, без которого не вылечить приобретенное в море заболевание, платить за коммунальные услуги без ущерба для себя?
В заключение хочется обратиться к чиновникам: не несите людям зла, оно может возвратиться к вам сторицей. И снова пример. У бывалого моряка он всегда найдется. Как-то на одном из траулеров, следующих на промысел в район тропиков, на кормовую палубу вышел матрос с духовым ружьем. Пострелял по сторонам, затем решил прицелиться в резиновый кранец, стоящий у борта, и выстрелить. Пуля вернулась ему обратно и... прямо в глаз. На его счастье он был прикрыт веком, в которое и попала пуля. То была просто шалость, без зла, потому и не случилось трагедии. Ну, а все, что со злом посылается - и возвращается с тем же зарядом.
Один за другим уходят из этой жизни наши рыбаки, так и не ощутив радости и испытывая лишь постоянный социальный страх за то, что будет завтра. И очень важны для них ветеранские организации при предприятиях, на которых они трудились. Не то слово - стояли у истоков флота, его основные фонды создавали, на базе которых до сих пор работает АБТФ. Очень хочется бывалым морякам, чтобы поддерживало их и новое руководство предприятия.
Георгий ГУРИНОВИЧ, ветеран АБТФ, внештатный корр. "PC".
|
Рыболовный флот
Транспортный флот
Перерабатывающий флот
Административный и портовый персонал
Новые фото
Лучшие фото
