Морской окунь

После окончания 3-го курса нашего Херсонского Мореходного училища, две группы механиков направили на преддипломную практику в славный северный морской порт Мурманск. Это был далекий и незабываемый 1961 год.

Мы так мечтали оторваться от училищных парт, мы так хотели самостоятельности, мы хотели зарабатывать деньги, мы мечтали уйти в море, мы хотели стать взрослыми.

Прошло много лет, и так трудно вспоминаются эти молодые и беспечные годы, когда казалось, что жизнь так прекрасна, что ты всё можешь, всё знаешь и нехватает только опыта, но этот опыт не за горами, уедем на практику в Мурманск и вернёмся морскими «волками» с тугими кошельками. Мечты, мечты, казалось всё так просто!
В Мурманск мы добирались группой из 4-х человек, через Москву и Ленинград.

Когда учились в мореходном училище, то дружили по каким-то неуловимым признакам, которые сближали или разделяли нас в группе.

Местные херсонские ребята жили своей жизнью, от субботы до субботы и потом мчались домой, а вот нам, иногородним, судьбой было предназначено устраивать свою юную жизнь по мерилам дружбы, кооперироваться и решать многие житейские задачи, приноравливаясь к требованиям наших командиров - старшинам и ротным офицерам.

Вот и на поездку в Мурманск мы тоже сгруппировались по взаимным интересам.





НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ В МОСКВЕ

Нам всем в то время очень нравилась наша курсантская форма, и мы ходили в ней везде и всюду. У меня сохранились фотографии, на которых мы в Кремле и на Красной площади в курсантской форме, там все мы так молоды, так красивы, так стройны!

В Ленинграде тоже посетили все исторические места, а ночевали у моих старинных знакомых, они нас приютили на одну ночь.

В курсантской молодости мы были почему-то всегда голодны, и в связи с этим, с нами в Ленинграде произошел один забавный эпизод.

Денег, как всегда, у нас было в обрез, питались чаем и хлебом с горчицей в столовых, где все это можно было получить бесплатно, кроме чая, но молодой организм требовал все больше и больше… На сосиски с капустой и на бифштексы мы смотрели с таким вожделением, что у нас случались легкие помутнения в голове, но, увы, не могли мы себе позволить такую роскошь, а есть очень хотелось!

Так вот, у моих знакомых стояла на кухне большая кастрюля с борщом и несколькими кусками мяса. Знакомые ушли в гости, и мы вчетвером остались в квартире с кастрюлей один на один. Мы открывали ее, вдыхали ароматы борща с мясом, смеялись, подначивали друг друга, подшучивали, но не осмеливались попробовать его на вкус.

Мы приплясывали вокруг кастрюли, вилкой вытаскивали капустные листья, а один кусочек мяса «распилили» на 4 части и моментально все проглотили, но сытости не почувствовали, кроме того, что совершили неблаговидный поступок и потом прятали глаза от возвратившихся домой хозяев.

До сих пор удивляюсь, почему они нам даже не предложили попробовать этого борща, хотя бы одну тарелочку на четверых!




ПАНОРАМА ГОРОДА МУРМАНСКА

Поездом из Ленинграда мы прибыли в славный рыбацкий город Мурманск и дружно пошагали в отдел кадров Мурманского тралфлота!

Мурманск - один из крупнейших портов страны, находится на скалистом восточном побережье Кольского залива Баренцева моря, крупнейший в мире город, расположенный за северным полярным кругом.

К 1958 году рыбная промышленность Мурмана располагала более 700 судами, на её предприятиях работали тысячи человек. Мурманская область вылавливала миллионы центнеров рыбы и занимала первое место по вылову рыбы в Российской Федерации. Его флот стал пополняться судами, и требовалось пополнение командных кадров, а мы и представляли будущих капитанов и старших механиков.

Нам необходима была плавательская практика, чтобы познать первые познания в работе рыболовных судов, узнать их специфику, получить необходимые каждому моряку морские уроки непосредственно в море, на кораблях.

Зарегистрировались в отделе кадров, стали в резерв, получили направление в ДМО, где нам и предстояло жить и дожидаться получения направления на судно.

Кто бывал в Мурманске в те годы, о которых я рассказываю, конечно, помнят, что тогда это был небольшой городок, а основными достопримечательностями были: площадь «пять углов», ДМО, стометровка, кинотеатр, ресторан «Арктика».

Рассказывать о том Мурманске, в котором мы тогда жили некоторое время, и о тех воспоминаниях, которые он нам оставил, я не буду писать в этом рассказе, пусть они останутся в нашей памяти.




СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ

Однажды вечером мы прогуливались по стометровке, это улица, где снимали проституток. И вдруг все озарилось вокруг необыкновенным светом от синего до розового и по времени продолжалось недолго, мы даже не успели понять, что это было.

Но разве можно передать краски северного полярного сияния, которое мы тогда увидели и были очарованы этой красотой?

Еще нас смущало, что постоянно было светло, и мы не могли вечером сразу уснуть, а возле ДМО и в полночь, и в 2 часа ночи играли в волейбол… сон не приходил!

Через несколько дней каждый из нас получил направление на корабли, а мне вручили направление в должности угольщика на один из рыболовных траулеров серии РТ. Это был один из паровых рыболовных траулеров-угольщиков, которых было в Мурманске в это время до 180 единиц.

Часть из них работала только в летне-осенний период времени, а зимой отстаивалась в Архангельске или на побережье Мурмана.

Основными районами промысла были Рыбная банка, Мурманская банка, Норвежский желоб, Кильдинская банка, район острова Медвежий. Ловили треску, пикшу, сельдь, морской окунь, зубатку, мойву, камбалу и другие породы.

Паровые РТ стояли в порту по несколько бортов (4-5 единиц) у причальных линий, и только опытные рыбаки могли определиться здесь, в этом корабельном хаосе: кто, куда и когда будет отправляться в рейс.





МУРМАНСК. ПЕРЕД ПЕРВЫМ ВЫХОДОМ В МОРЕ

В порту стоял неистребимый запах рыбы, а на самих РТ этот запах был еще круче, насыщеннее, но удивительное дело, через час-два к нему привыкаешь и совершенно его не чувствуешь и только когда ветер приносил струю свежего морского воздуха, тогда еще контрастнее ощущалась разница между свежим воздухом и этой отравой!

Честность среди рыбаков РТ была необыкновенная, никто и никогда не был замечен в воровстве, каюты не запирались, и только по громким крикам можно было определить, что на каком-то РТ проходит очередное застолье.

Можно было прийти ночью на свой РТ и обнаружить, что твое место на койке в каюте кем-то занято, приходилось искать свободное место рядом или идти на соседний траулер. Но все это было в порядке вещей, и никто не обижался, все к такому «гостеприимству» давно привыкли.

Теперь о кадрах, которые здесь работали.

Существовала практика, когда задержанных милицией пьяных мужчин иногда везли не в вытрезвитель, а на отходящий в море тральщик, выгружали на борт и только на следующий день бедняга узнавал, что теперь он матрос и будет работать на тральщике минимум две недели. По информации местных старожилов, редко кто из попавших в такую ситуацию «моряков» жаловался потом на нарушение прав человека.

Было очень много людей, которых осудили не за убийства и тяжелые преступления, а за воровство, хозяйственные махинации, спекуляцию, драки и прочие нарушения правил жизни советского общества. Морских кадров не хватало и вот этим людям давали возможность сократить свой срок наказания.

Вербовщики ездили по тюрьмам и лагерям, где они отбывали свои сроки наказания, и предлагали идти работать в море с условием, что один день работы в море приравнивался к двум дням срока, и очень многие, здоровые и крепкие мужики, соглашались идти работать на рыболовные траулеры.

Работали матросами, угольщиками, кочегарами и хорошо работали, но вот относительно соблюдения ими правил общежития без алкоголя они себе не представляли. В общем, после прихода в порт на траулере было поголовное пьянство, так как местные члены экипажа уходили домой, и вот тогда-то и начиналось раздолье…





МОРСКОЙ ОКУНЬ

Мне рано пришлось познакомиться с такими порядками, но после моего прихода на судно был объявлен отход и наш РТ отвалил от причала в сторону моря, на Медвежку.

Траулер шел в район острова Медвежий, на добычу морского окуня.

Прошло очень много времени, но вспоминать, как я впервые в жизни оторвался от берега, уходил в море, все это было так печально, так страшно, что в этом я мог признаться только самому себе.

На траулере были разные люди, как и везде, хорошие и не очень, плохие и мерзавцы, как раз из тех, кто сокращал здесь себе сроки отсидки. Когда я пришел в кубрик и увидел испитые и мрачные морды своих теперешних товарищей по работе, мне стало не по себе, и я впервые подумал, а правильно ли я выбрал свой жизненный путь? Но коней на переправе не меняют, а в море тем более, и мне с этими моряками еще жить и работать…

На РТ была котломашинная установка, т.е. если объяснять популярным языком, то был огнетрубный котел, который работал на угле, вырабатываемый пар приводил в действие паровую машину и через редуктор приводился в движение и вращался гребной винт. Парогенераторы: 16 КВт и 8 КВт, запас пресной воды - 50 тонн, для котла - 80 тонн.
Я не помню точно все характеристики траулера, но давление пара было 10-15 кг, мощность паровой машины 600-700 лошадиных сил и скорость от 8 до 10 узлов. Запас угля составлял около 200 тонн, этого хватало на 15-16 дней промысла, вместе с переходами. Водоизмещение около 1200 тонн, экипаж 45-50 человек.

Первую вахту в машинном отделении я буду помнить всю свою жизнь!

Моя работа угольщика заключалась в том, что нужно было загрузить тачку (с одним колесом) углём и подвезти к топке котла, сгрузить и возвращаться за очередной порцией угля. Все просто, да просто только на словах! Нужно было учитывать килевую и бортовую качку тральщика и везти уголь не «на гора», а под гору.

Конечно, я не знал всех этих тонкостей (мне их никто не объяснил) и первый час пёр эти тачки «на гора» и сразу же выбился из сил. Вокруг стоял угольный туман, состоящий из мельчайших угольных пылинок, и дышать было довольно трудно.

Кочегаром был дядя Миша, бывший уголовник лет 35-ти, здоровенный, мускулистый мужик. Когда угля стало не хватать, а я не успевал его подвозить, на меня обрушился такой трёхэтажный мат, которого я никогда раньше не слышал.




ТРАУЛЕР ИДЁТ НА ПРОМЫСЕЛ

Пар в котле необходимо было держать на марке, т.е. 15 кг и не меньше, иначе давала сбой паровая машина, и уменьшался ход судна, а еще и парогенератор… В общем нарушалась вся энергетическая цепочка, а из-за кого? Какого-то угольщика!

Вот отсюда и получил я по полной мере, но я только разозлился и, стиснув зубы, таскал и таскал этот проклятый уголь! Когда кончилась вахта, я был словно во сне, перед глазами был уголь и топка котла, уголь и топка котла. Добрел до душа, сполоснулся под слабенькой струей душа и упал в койку без сил. Проснулся от сильной тряски.
Когда я открыл глаза, то увидел коллегу-угольщика, который будил меня на мою очередную вахту, а мне казалось, что я только что прилег…

Вот так и прошли 4 дня нашего перехода на промысел, с тяжелейшим привыканием работать в качку, с сопровождением отборными матами, постоянным желанием спать и спать. Были минуты слабости, когда я всплакнул, вспомнил свою мамочку и много раз проклинал себя за то, что решил стать механиком, что выбрал себе такую незавидную судьбу. Мне казалось тогда, что я теперь всю свою жизнь буду таскать тачки с углем в угольном тумане, слушать трехэтажный мат, и впереди нет никаких перспектив…

Пришли на промысел, и это оказалось продолжением моих морских университетов.

После 4-х часовой вахты теперь нужно было идти на палубу и помогать матросам шкерить (потрошить) рыбу - морского окуня, за которым мы сюда и пришли. Вытащенную тралом рыбу вываливали на палубу и потом на деревянных столах производили шкерку - отрезали головы, вырезали внутренности, которые собирали в отдельном бункере, а тушки окуня сбрасывали в бочки, где пересыпали солью.

Бочки опускали вниз, в трюм, где их устанавливали друг на друга.

Морской окунь рыба донная, красного цвета, и когда его поднимали в трале наверх, у него вылезали глаза из орбит, и мы называли его пучеглазым.

Матросы не успевали перерабатывать улов и им помогали все остальные – угольщики, машинисты, механики, штурмана и все остальные, не занятые на вахтах и работах. Работа была непривычной, надо было обладать сноровкой, определенным опытом, чтобы успевать обработать рыбину и не отрезать себе пальцы.

А вот пальцы на свежем морском ветру очень быстро окоченевали, и было очень трудно заставить их гнуться и выполнять шкерку.

После этой 4-х часовой изнурительной и тяжелой работы можно было пойти поесть, 4 часа поспать и снова на рабочую вахту в машинное отделение.




БАРЕНЦЕВО МОРЕ. Я НА ПАЛУБЕ, ПЕРЕД ВАХТОЙ

Первая неделя была самой трудной самой невыносимой, но человек ко всему привыкает. Привык и я, и уже не такой страшной казалась моя теперешняя жизнь, и появилось время подумать о чём-то хорошем, светлом и чистом.
Но в моей рыбацкой жизни очень скоро появились новые испытания…

Все рыбные головы, потроха и прочие рыбные отходы сбрасывали и складировали в особом бункере, у фальштрубы, для того, чтобы потом все переработать на рыбную муку. И вот через некоторое время все это рыбное богатство стало загнивать и издавать невыносимый запах, невыносимый до тошноты, да еще подогреваемый теплом фальштрубы Это был ужасный запах и он был сигналом для мукомола, который вылезал из каких-то шхер и начинал варить рыбную муку.

Не буду описывать все муки сосуществования с этим рыбным крематорием на таком ограниченном пространстве траулера, но деваться было некуда, надо было терпеть и еще раз терпеть!

Кошмар с рыбным крематорием прекратился с окончанием промысла и набором груза морского окуня. Запасы угля, пресной воды тоже стали заканчиваться, так что мы были вынуждены уходить в порт.

Не буду описывать житейские отношения в команде, так как я был на самой низкой ступени этого морского братства, если этим словом можно было назвать это сборище самых разных людей, в большой степени неграмотных, грубых, с криминальным настоящим и прошлым, хотя и среди них были достойные и нормальные люди.

Единственными светлыми пятнами были среди экипажа кое-кто из командного состава, но они были так далеки от меня, а мне пришлось жить и постоянно общаться с этой, далеко не золотой частью нашей команды.




МОРСКОЙ ВОЛК

Через несколько дней мы вернулись в порт и пришвартовались к одному из стоящих в порту РТ. Это была середина дня, местные члены команды ушли домой, и на траулере осталась та самая часть команды, которая жаждала скорее добраться до алкоголя.

Они быстренько обсудили эту тему и решили послать на берег гонца за водкой.

Поскольку я был самый молодой и самый незанятый, то выбор пал на меня.

Никакие отговорки не помогли. Мне вручили старый объемистый чемодан, дали денег, объяснили, что на проходной они меня встретят и, моя участь в роли гонца за водкой, была решена!

Водочный магазин был расположен не очень близко от порта, и мне, затаренному бутылками, пришлось долго тащить этот тяжеленный чемодан до проходной, по пути проклиная и тех, кто послал, и свою жизнь, и все на свете…

У проходной меня встретили судовые алкаши, поделились бутылками на проходной и благополучно притащили чемодан на траулер.




ЗАКАТ СОЛНЦА НА СЕВЕРЕ

Прошло уже столько лет, а я до сих пор вспоминаю эту картину…

Кубрик, неимоверный шум, гам, мат, все в табачном дыму, на столе лежат вспоротые ножом консервные банки с жирной норвежской сельдью, куски черного хлеба, луковицы, горстки соли, баночки с тресковой печенью, водочные бутылки и граненые стаканы.

Я занимал в кубрике верхнюю койку и быстро вскарабкался туда, задернул занавеску. Идти было некуда, так как денег у меня не было, а аванс выдадут только завтра.

Сидеть внизу с этими «братанами» у меня не было никакого желания, они и в море мне уже достаточно опротивели, поэтому я закрыл глаза и постарался уснуть. Но куда там!

Шум и мат только усилились, и к ним добавился еще женский визг и дурацкий смех. Оказывается, моряки притащили на траулер портовых шлюх и праздник продолжался!

Кому-то пришла в голову идея, что молодого (т.е. меня) нужно посвятить в настоящие моряки и меня стащили с верхней койки вниз. Всю жизнь буду помнить, как мне насильно влили в рот больше полстакана водки и потом заставили, есть жирную селедку с черным куском хлеба.





ПЕРЕД НАЧАЛОМ ШТОРМА

Не буду утомлять читателей описанием дальнейших мерзких подробностей с насильным показом всех женских прелестей, но это не убило во мне любви к женщине, а только возбудило во мне в дальнейшем острое любопытство узнать все это поближе...

Опьянел я моментально и меня снова забросили наверх, где я благополучно уснул и проснулся только утром следующего дня.

После этого посвящения я возненавидел не только тех, кто меня напоил, но и запах и вкус водки и селёдки, и очень долго потом испытывал к ним отвращение.

После получения аванса и зарплаты, я пошел в отдел кадров и попросил, чтобы меня направили на какой-нибудь другой корабль.

В это время комплектовался экипаж на плавбазу «Северодвинск » и меня очень быстро перенаправили на это судно, чему я был несказанно рад.





В ДРУЖНОМ КОЛЛЕКТИВЕ ПЛАВБАЗЫ «СЕВЕРОДВИНСК»

Когда я прибыл на плавбазу и поселился в прекрасной каюте на двоих, спустился в машинное отделение - огромное, чистое, то я тогда впервые подумал: «Нет, не напрасно я пошел учиться на механика»!

Но я всегда буду с благодарностью помнить свои первые рыбацкие университеты на РТ, свою первую экспедицию на морского окуня, у берегов острова Медвежий!

Где вы, эти ужасные, прекрасные и незабываемые мгновения юности?

Где вы, красные морские окуни с удивлёнными, расширенными, выпученными глазами?

Ушли горечи обид, встреч и расставаний, остались суровые, полные северной красоты восходы и закаты, ярче и красивее которых я больше нигде не встречал!

Где вы, эти ужасные, прекрасные и незабываемые мгновения юности?

Полярный Север - ты был удивителен, чудесен и неповторим, как и молодость, которую уже не вернуть!

Анатолий Акулов

Анатолий Акулов 2011-06-05