Мой Диксон продолжение 1

Первой ласточкой ледохода стали гидрологи, проверявшие толщину льда. Начали крутить рукоятки ручного бура встав на цыпочки, когда же рукоятки готовы были упереться в лед, бур провалился. Около полутора метра - сделали они заключение.
Спустя некоторое время второй ласточкой стал ледокол СИБИРЯКОВ, входивший со стороны моря в залив. Судно шло средним ходом, но в своем движении затруднений не испытывало. Победно дымили трубы. Под форштевнем со звуком пушечной пальбы ломался лед и льдины дыбились поднимая фонтаны воды.
Третья ласточка - спуск на воду. Мы поднялись в рубку и задраили двери. Гидрологи пробурили шурфы недалеко от борта, заложили в них толовые шашки и подорвали льдину. Буксир резко вздрогнул и накренился. Мы схватились кто за что. Палуба на мгновение ушла из-под ног и возвернулась покачиваясь. Мы наплаву в огромной полынье!
Таким же образом сходят на воду буксир ДИКСОНСТРОЙ и пограничный катер.


Это образ буксира РБТ-58 в натуре.
Только корпус при мне был окрашен чернью и был носовой кранец.
На причале пассажиры, желающие ехать с острова в поселок.
Механик в рубке жмет на кнопки стартеров двигателей и они, пожужав масляными насосами, запускаются. Теперь буксир, как маленький СИБИРЯКОВ, крошит лед на пути к дебаркадеру налезая на него форштевнем.
У причала в течение пары дней проверяем работу всех механизмов и устройств буксира. Механик с мотористом гремят ключами в машине, я с капитаном - осматриваем и проворачиваем палубные механизмы. Все они в порядке.
Смутило меня лишь отсутствие элементарного навигационного обеспечения: хоть бы какая завалящая карта района, и ни одного магнитного компаса, хотя нактоузы и главный, и путевой на месте. Радиостанция не предусмотрена. На мой вопрос капитан ответил просто:
- Мы так хорошо знаем свой район, что ни карта, ни компас нам ни к чему. Остается надеяться на знатока-механика с которым я буду стоять суточную вахту.
Впоследствии я нашел штатный ящик с котелком компаса в барахле, но он, естественно, давно был без компасной жидкости.
На дебаркадере появляются две женщины-диспетчерицы, дежурящие посменно.
Время года - вторая половина июля. На Енисее начинается половодье. Бухта наполняется битым льдом.
Пробиваемся к нефтебазе, что на острове Сахалин между материком и островом Диксон, берем полный бункер.
К навигации готовы!

Особенности местного быта
После получения аванса моя жизнь, как гирокомпас, стала приходить в меридиан. Силой приведения стал тёзка-механик. Мужик он был крепкий, общительный и умелец - действительно "золотые руки". Единственной слабостью его была любовь к спиртному, но в душу по пьяни не лез и соображения, как правило, не терял. Из бесед с ним я узнал некоторые особенности здешнего быта.
Касательно зарплаты - полярный коэффициент 1,7. В порядке общего образования он рассказал, что за каждые полгода работы идет надбавка 10% и так в течение четырех лет. За лицами, покинувшими Крайний Север, даже по собственному желанию, все эти льготы сохранялись в течение полугода, и нередко они, пожив на "большой земле" на одну зарплату, в течение указанного срока возвращались.
Наиболее прагматичные из них, которые выбрали все льготы и имели работу сезонного характера, выработали систему: в навигацию возвращались на Диксон на "бешеные деньги", а зимой отдыхали в родных пенатах.
Тёзка тоже уже выбрал все льготы. Мечтал приобрести домик в Калининградской области и уехать отсюда навсегда.
- Получится или нет? - часто спрашивал он меня.
Однако, наслушавшись его рассказов, да и разговаривая с другими жителями, я понял: здешние заработки - это "мертвый якорь". Он с грустью согласился.
Другой приятной перспективой подзаработать будет сплав леса из тундры для строительной конторы. О деталях он не рассказывал:
- Скоро сам увидишь.
Кстати, вскоре по прибытии я рассказал ему о знакомстве с диксончанином в Амдерме.
Да, он знает, о ком идет речь и посоветовал немедля позвонить. Ей будет приятно знать, что далеко от дома муж помнит о ней. Я исполнил обещание и у меня самого поднялось настроение от её благодарных слов.
Про моего соседа-тёзку механик выразился с усмешкой: себе на уме парнишка.
- На людях держит себя сторонне, а сам похаживает к националке из ВОХР-а. Светлой полярной ночью не спрячешься... Во хмелю склонен к буйству.
Не ожидал я такой характеристики на своего соседа.
Свежее молоко по 36 копеек за литр, что продают в магазине, от здешнего стада коров, голов 10-20. Кормятся комбикормами. Каждая буренка - рекордистка по надою. Как только удой падает, ее отправляют на мясо. Молоко в первую очередь поступает в больницу, детский сад и школу. Излишек продается в магазинах.
- Есть здесь и рыбопромысловая артель, ловят и солят нельму, но покупать ее в магазине или столовой механик не советовал:
- Одна соль. Вот пойдем в тундру за лесом, там разживемся омулем.
- Так омуль только на Байкале водится!?
- А как он попадает в Енисей? - задает контрвопрос механик.
Хотя в школьном аттестате у меня была единственная тройка по географии, но я помнил сказку о беглянке Ангаре. Так она ещё и рыбку в приданое прихватила.
С товарами продовольственного магазина я был уже знаком. Огорчало только одно: курильщикам предлагались лишь папиросы СЕВЕР. Мне - любителю таллинской ПРИМЫ - пришлось только тяжело вздохнуть.
Ассортимент промтоварного меня не вдохновил, хотя я обратил внимание, что одежда на жителях добротная. Правда, купил жене пару рейтуз толстой вязки - у нас таких днем с огнем не сыщешь. На это тёзка прокомментировал так:
- Вот навигация закончится, вы - временные - уедете, тогда и товар появится, как из рога изобилия.
Временными были по моим знаниям еще бригады портовых грузчиков.
Ненцев в округе на сотню километров не сыщешь. Однажды каким-то ветром занесло в поселок национала, как их здесь называли, в кухлянке, так весь народ, как дети, смотрели на него разинув рот.
Когда лето было в полном разгаре, я поинтересовался: а где комары и прочий тундровый гнус, которым пугают людей с материка?
- Лето нынче холодное, - объяснил тёзка, - Нет ни комара, ни лемминга.
Температура воздуха днем была не выше 10 градусов.
В один из солнечных дней при заходе в порт я заметил среди гранитных валунов, что лежали на берегу слева от входа, загорающую мужскую фигуру. Показал на него коллеге, на что он высказался, мол камни под солнцем нагрелись, да и энтузиасты хватить солнышка у них есть.
Вспомнился пляж возле стен Петропавловки в солнечную погоду, когда по Неве плывут последние льдинки.
Ровно в 12 по-полудни и в 6 вечера, хоть часы проверяй, в зените над Диксоном при хорошей погоде на невероятной высоте можно было видеть крохотный крестик самолета, летящего курсом на север. Как мне объяснили, это патрулируют стратегические бомбардировщики с ядерным оружием на борту.

Охота на нерпу
По заливу плавают редкие льдины, между ними, по чистой воде изредка мелькают головы нерп. Механик мой при их виде начинает волноваться.
Я выслушиваю его лекцию о ценности нерпичьей шкуры. Временные, люди, вроде меня, часто желают приобрести ее, чтобы на "большой земле" сделать большие деньги, но не знают одной тонкости: шкура должна пройти официальную обработку, о чем будет свидетельствовать штампик на её изнанке. Без него ни одна скупка шкурку не примет.
Что касается охоты - нерпа весной отощавшая и, даже если удается ее подстрелить, тонет.
Однако, охотничий азарт механика берет свое и на буксире появляется двухстволка. Поздно вечером, когда поселок засыпает, запустив двигатели, мы отваливаем от дебаркадера и тихо дрейфуем по заливу в надежде на удачу. Я управляю буксирчиком по жестам, подаваемым механиком, он же стоит на баке с ружьем наготове. Стрелял механик метко, но к месту, где мелькнула нерпичья голова, мы подходили поздновато.


Вид порта. Это естественная бухточка, отделенная от залива причалом.
На берегу слева стоит катер, похожий на пограничный в мою бытность.
Остальные появились позднее.
Правее темнеет остров Конус и видна серая полоска острова Диксон
Выходит на охоту и мичман на своем катере. Успехи его не отличаются от наших, но однажды, погранцы с триумфом подлетают к дебаркадеру с добычей на палубе. Свою удачу мичман объяснил тем, что при полном ходе нерпа вынырнула прямо по курсу. Осталось только стрельнуть и таки успели подцепить ее багром. Мы поздравили его с удачей и намерились было залечь отдохнуть, как мичман снова потревожил нас, предложив отужинать нерпичьей печенкой, которую он принес с собой. В "буржуйку" был моментально подброшен уголек и извлечена самая большая сковорода. Механик самолично приступил кухарить. Вкуснее блюда из печени я не едал.

Вынужденный ремонт
При перешвартовке возле дебаркадера я дал ход назад, упустив из виду близость отмели. В результате - удар о камень и рули заклинило. Выслушал от механика все, что он думает обо мне, а в заключение - предположение, что погнута пятка одного из рулей. Что делать?
В первую очередь, хотя бы проформы ради, доложить начальнику портофлота и попросить его помочь с ремонтом, хотя, по словам механика, человек, занимавший это кресло, был никчемным, авторитета на Диксоне не имевшим. Разговор мой с ним подтвердил тёзкины слова...
Вернувшись на буксир я доложил механику о результатах переговоров и получил от него конкретное указание - сбегать в магазин. Сам он уселся в рубке и, казалось, просто глазел на проходящих и проезжающих по прибрежной улице.
Вот проезжает бульдозер на гусенечном ходу типа ДТ.
- Он-то нам и нужен! - восклицает механик, выскакивает на причал и возвращается с плотным, в возрасте мужиком. Все спускаются в кубрик.
- Присаживайся Федя, - приглашает механик разливая спирт по стаканам, - Как семья, как дети?
Федя благодарствует, степенно выпивает и закусывает. После второго стакана степенно интересуется, чем бы мог помочь.
- Катер надо на берег вытащить.
Федя благодарит за гостеприимство и мы идем к пологому участку берега недалеко от дебаркадера.
- Здесь, пожалуй, самое удобное место, - заключает Федя, - Съезжу за тросом.
Через час Федя возвращается с длинным тросом, намотанным на нож бульдозера и задним ходом спускается к кромке воды. Механик тем временем маневрируя двигателями подводит буксир кормой насколько можно к берегу. Гаша общими усилиями заводится на бортовые битенги. Федя обтягивает трос, но буксир слегка шевельнувшись замирает.
- Одного, однако, мало, - заключает Федя, - Съезжу за Васькой.
Не проходит и получаса, как два трактора напряженно рыкая дизелями выволакивают корму буксира на галечник настолько, чтобы можно произвести ремонтные работы. От угощения трактористы отказываются:
- Вот на воду столкнем, тогда...
Механик снова принимает позу глазеющего по сторонам. Теперь объектом его внимания становится газосварщик, толкающий по прибрежной улице тележку с баллонами на огромных колесах. Осмотрев помятую от удара о камень пятку руля он обещает подойти завтра с утра:
- Сейчас газ на исходе, да и инструмент прихвачу. Угощение? Потом...
Обед следующего дня устроен на буксире, уже пришвартованным к дебаркадеру в присутствии виновника аварии и участников спасения. Мужики выпивают и закусывают. За столом идет степенный разговор "за жисть".
Начальник портофлота, заглянув через день на буксир и получив доклад о его исправности, с какой-то завистью или раздражением резюмирует:
- У Белькова весь Диксон - друзья.
Признаться, после этого случая механик стал вмешиваться в управление буксиром. Понадобились уговоры, порой и угрозы, Одна ситуация помогла мне доказать, что его страхи напрасны.
Послали нас на остров помочь танкеру завести концы на берег. Работу исполнили, а сами по оплошности оказались в треугольнике: Т-образный причал, корпус танкера и заведенный нами продольный носовой швартовый. Мачта наша оказалась высоковатой. Тут я обратил внимание механика на то, что фальшборт на баке танкера несколько выше мачты. Если идти впритирку к борту танкера, а он будет подправлять направление движения с палубы, то должны проскочить. Проскочили. Похвалы с его стороны не последовало, но я шестым чувством понял: он поверил в мои навыки управления.

Мичман и пограничники
С мичманом погранзаставы, который раньше служил в Таллине, и его командой я познакомился легко и просто.
Пограничная застава располагалась на вершине холма поселка в новомодном домике из алюминия и пластика, мичман же жил в гостинице в отдельном номере, что позволяло ему без лишних помех беседовать с Бахусом.
Механиком у него был старшина 1 статьи, служивший по последнему году. Несколько вспыльчивый молодой человек, но дедовщиной не увлекался. Да в те времена и не припомню такого понятия во флоте. Заведывание свое знал отлично.
Радиометрист был парнишкой простым. Когда после спуска катера на воду моряки стали вводить механизмы и приборы в работу, он пришел ко мне с вопросом: антенна РЛС "Донец" вращается нормально, а развертка на экране - в противную сторону.
Причина элементарная. Вместе мы эту неисправность устранили, а чтобы довести станцию до кондиции после зимней консервации я провел с ним мастер-класс по проверке и настройке радиолокатора, руководствуясь техническим описанием, за что стал лучшим другом.
Однажды ясным утром, когда я уже сменился с вахты, на пограничном катере стали готовиться к выходу. Со слов мичмана, командир заставы попросил прогулять инспектирующего офицера на заимку, которую застава арендовала у одного из промышленников. На море был полный штиль и я напросился вспомнить молодость и порулить. Мы с механиком в рубке любовались красотами моря и берега, хозяин предавался дружеской беседе с инспектором и промышленником в крохотной каютке внизу.
Когда свернули в бухточку, старшина-механик с криком:
- Товарищ мичман! Гуси! - рванул вниз.
На зеркальной поверхности воды посреди бухточки я разглядел темное пятно из дюжины гусей, у которых наступил период линьки. Так они спасались от хищника-песца не подозревая о другой опасности - человеке.
Мичман и старшина с охотничьими ружьями залегли на баке. Позади пристроился инспектор - ему досталась малокалиберная винтовка. Побоище началось. С первых выстрелов сразу несколько гусей склонили головы, остальные попытались спастись бегством. Мичман отчаянно махал рукой указывая мне направление движения и одновременно стрелял. На мое предложение подобрать добычу он отмахнулся - успеем. Жадность мичмана сгубила. Слабый ветерок потянул по воде рябь и мы смогли найти лишь пару штук потратив около часа на их поиски.
На заимке нас встретили два солдата. До службы они были охотниками. Их боевая задача - заготовлять оленину и омуля для заставы на зиму. Дело привычное, автоматы Калашникова удобны для охоты, а самый тяжелый труд - это тащить убитого оленя несколько километров по тундре.
Они накрыли экзотический стол для гостей и под благовидным предлогом были отправлены мичманом из избушки, после чего на столе появилась бутылка. Рыба была чудесной засолки. Промышленник выслушав мои похвалы пообещал подарить парочку штук, когда вернемся.
Обещание он сдержал. По его совету я подвесил их в комнате за хвост к люстре повялиться. Через неделю с носа рыбин начал капать жирок.
Пограничный досмотр сопровождал весь мой путь до Диксона начиная с Архангельска. Как-то я поинтересовался у мичмана: а может ли враг через Север поникнуть на нашу землю и получил однозначный ответ - нет! Пройти по тундре белому человеку физически невозможно, а любое обращение к местным жителям чревато докладом в органы...

О пище телесной
Теперь при деньгах я мог, как все порядочные жители, посещать столовую на предмет поддержания своих физических сил. Оклад сменного помощника 95 рублей плюс полярный коэффициент - это больше, чем оклад капитана лоцманского катера в Таллине.
Располагалась столовая на северном краю поселка. От нее шла бетонная полоса-мостовая метров на двести в одну из улиц, чем-то напоминавшая взлетно-посадочную полосу.


Столовая поселка. Общепит и центр общественной жизни.
Столовая работала по расписанию: завтрак, обед, ужин. Готовили хорошо. Обедать приходили все поселковые включая учеников школы-интерната, и поэтому во время обеда можно было встретить и друзей, и нужных людей. Этот дом, можно смело сказать, был не только точкой общепита, но общественным центром поселка.
Однажды тезка показал глазами на женщину в милицейской форме:
- Раечка-милиционерша. Весь Диксон трепещет перед ней. Ее даже сам начальник милиции побаивается.
Однако главной достопримечательностью столовой был буфет и вот почему. Там и только там продавались беляши - это прожаренное творение из теста и мяса величиной с два моих кулака. Стоило его надкусить, как по губам растекалось восхитительное сочево. Правда, стоили они прилично, но цена оправдывалась их величиной и вкусностью.
Там же и только там продавалось пиво изготовления местного лимонадного заводика. Эта слегка мутноватый, с привкусом настоящего пива напиток обладал крепостью и действовал, следует признать, отрезвляюще. Мужики по расписанию завтрака забегали в столовую выпить баночку - другую. Я не оговорился - баночку, потому что пивных кружек в буфете не было и пиво из бочки ручным насосом разливали в полулитровые стеклянные банки из-под консервов.
Грешен, хаживал и я в буфет, в этот час.
А как приятно смотрелся по выходным дням человек, расположившийся на крылечке столовой под неярким северным солнцем, с парой - тройкой баночек пивка.

Как меняются вкусы во времени и пространстве.
В продолжение темы о пище телесной припомнились несколько ньюансов местного быта:
После моего полуторамесячного пребывания на Диксоне. Один из отпускников, приятель тёзки, подарил нам по 300-граммовой бутылочке РИЖСКОГО пива. Тёзка хотел было тут же выпить ее, но я его остановил:
- Вот привяжемся, спокойно сядем в рубке и не с горла, а из стаканов.
Так и сделали. Не знаю, что почувствовал мой собутыльник, но букет в пиве я ощутил впервые в жизни.
Другим источником настоящего пива был пассажирский теплоход из Дудинки, пару раз заходивший на Диксон с туристами. Местные жители всеми правдами и неправдами проникали на судно, дабы налить бидончик пенистого с материка.
Несколько позже, среди ночи нас послали за пассажирами на остров. Их оказалось достаточно много, что тёзка часть из них отправил в кубрик - упаси боже в темноте упадут за борт. На полпути до материка лючок кубрика приоткрылся и голос в темноте спросил:
- Анатоль, ты что ли на вахте?
- Я, - отвечал механик.
- Разреши выйти в рубку.
- Выходи, - разрешил механик.
- Как насчет коньяка за прибытие?
Тёзка отказываться не стал.
- Возьми закусить, - произнес голос и по рубке стал распространяться восхитительный запах вареной колбасы. У меня потекли слюнки. С замиранием сердца я ждал развития событий.
- А кто это с тобой? - спросил голос.
- Курсант.
- Курсант, тебе налить?
- Если откажусь, не дадут закусить, - мелькнула коварная мысль. Выпиваю полстакана коньяка.
- Закуси! - снова слышу голос и в руку вкладывают граммов 200 колбасной амброзии. Стараюсь есть не спеша растягивая наслаждение от пищи богов...
Все отпускники везли с материка, как правило, репчатый лук и пиво, которое ценилось здесь выше спиртного. Когда их возвращение стало массовым, кто-то из пассажиров в суете забыл на буксире вещевой мешок туго набитый луком и арбузом. Около двух недель мы безрезультатно ждали хозяина. Тогда я выступил с инициативой: лук хранить до востребования, а арбуз съесть, ибо он может и сам подпортиться, и лук испортить.
- Даже если хозяин найдется, он будет благодарен за сохраненный лук, а за подпорченный арбуз попеняет: хоть бы вы его съели, - безуспешно аргументировал я, уже знакомый с характером диксончан.
Народ в лице вахты и диспетчера долго не желал принимать мое предложение - не принято у них так относиться к чужому добру, но в конце-концов поддался на уговоры. Когда я уезжал в Ленинград, рюкзак с луком так и продолжал стоять в уголке диспетчерской.

Поход в тундру за лесом
Суда каравана были еще на подходе к Диксону. Погода благоприятствовала походу в тундру за лесом. Разговоры незаметно и споро перешли в подготовку. Тезка-механик притащил на буксир четыре новеньких комплекта "хим-дыма", карабин и пару коробок патронов со свинцовыми пулями, которые он, по-знакомству, раздобыл в ВОХР-е. Прав был начальник портофлота: у него весь Диксон - друзья.
- Оленя стрелять, - прокомментировал он мой вопросительный взгляд, - Из охотничьего ружья его не возьмешь.
На корму скинули сбухтованные тросы с гашами на концах, такелажные скобы, связки штырей с рымами, орудия труда - четыре кувалды и надувную лодку. В последнюю очередь были закуплено продовольствие: белый хлеб, сахар, чай.
С выходом меня определили на руль.
- Держись в видимости берега, - проинструктировал капитан. - Когда подойдешь к острову, вызовешь меня или механика. Там узкий пролив и ты по незнанию можешь сесть на камни. В остальном путь безопасен.
Вот вам вся лоция и навигация. Народ спустился в кубрик отдыхать, а я стал править курс, время от времени впадая в дрему, пока меня не сменили.
Когда я проснулся, чтобы заступить на очередную вахту и выполз из кубрика, капитан уже свернул в бухту назначения. Метрах в пятидесяти от крохотного песчаного пляжа бросили якорь. Весь остальной берег насколько хватало глаз в несколько слоев был завален сосновыми бревнами в поперечине - от привычного размера до - в два обхвата.
Бухта оказалась обжитой. На берегу возле пляжика стоял балок, рядом, на склоне горушки - три трактора, четвертый - в одиночестве, в стороне. Возле балка на вешале висели четыре освежеванные оленьи туши.
Вдали, на северном берегу темнела изба, как пояснл тёзка, - жилище промышленника-полунационала.
На приветственный звук нашей сирены из балка выскочили трактористы и замахали руками приглашая в гости.
Первый визит на берег обогатил наш стол одной из тушек, которую погрузили в форпик, кусочек же пустили на жарку. Так я впервые попробовал вкус оленины.
Охотничий азарт механика после недолгих переговоров с трактористами был поддержан и они, вооружившись карабином, отправились на тракторе в тундру. Вернулись через несколько часов усталые и без добычи. Оленя они видели, да ветер дул в его сторону - учуял их - объясил тезка свою неудачу.
Пока механик пропадал на охоте, мне захотелось пройтись по берегу, посмотреть, что же такое тундра. И на холмиках, и в низинках - везде слышалось журчание воды. Сквозь глинистую почву пробивалась травка, ярко желтели редкие цветочки, ниже травы росли кустики, напоминающие японские бонсай. Нескончаемая песня ветра в разной тональности.
Неожиданно на вершине дальнего холма возник крохотный темный силует длиннорогого оленя. Порыв ветра в его сторону - и он в несколько грациозных скачков исчез за косогором.
На этом подарки не кончились. Рано утром меня разбудил звук лодочного мотора. Выйдя на палубу увидел удаляющююся лодку здешнего промышленника, а на палубе - несколько оставленных крупных рыбин.
Позавтракав приготовились к работе повахтенно. Зашевелился народ и на берегу. Сначала на тракторе, что стоял в стороне, загрохотал пускач, за ним зарычал дизель. Тракторы, что стояли на горушке, запускали оригинально: тракторист скатывался со склона и, включив сцепление, пытался запустить дизель "с толкача". Если это не удавалось, его "заводил" на буксире работавший трактор. Проще говоря, изобретательные диксончане имели на четыре трактора один пусковой двигатель.
Трактористы стаскивали заранее подготовленные бревна на мелководье. Мы в "хим-дыме" стоя по пояс в воде их ловили, кувалдой вбивали в один конец бревна штырь и пропускали сквозь рым трос. Получался некий веер бревен. С непривычки удар кувалдой у меня часто приходился не по штырю, а по воде.
- Бр-р-р!
Случалось в местах поглубже коварная волнишка перехлестывала через верх полукомбенизона, отчего мокло исподнее и в галошах хлюпала водичка.
Каждой пара должна была сплотить по двести брёвен. По солнечной погоде и безветрию мы с тёзкой затратили на все это дело около четырех часов. Мокрый, донельзя усталый я кое-как взобрался на буксир, нехотя похлебал омулевой ушицы, пожевал жареной оленинки и рухнул в сон. Не успел сомкнуть глаз, как меня подняли. Оказывается, я, как убитый, проспал около восьми часов, пока капитан с мотористом колотили свою норму. Плот уже был заведен на буксирный гак и моя задача, как человека отдохнувшего, править домой.
Хорошо, что скорость наша упала до двух - трех узлов, потому как всю вахту, пока я с трудом пытался разбудить себя, буксир рыскал по сторонам, подобно собаке на поводке, а плот, хозяин этой собаки, степенно плыл в нужном направлении изредка теряя плохо закрепленное бревно.
Диксон показался примерно через пару суток.