Памяти Леонида Мускевича, март 1968 - ЗАКОН МОРЯ

ПРИБЛИЖАЛСЯ праздник. Я зашел в каюту стармеха. Надо было написать в праздничный номер судовой стенгазеты «Голубой континент» о ком-нибудь из ветеранов флота. А стармех Леонид Мускевич был именно таким ветераном, у которого можно было взять интервью. Стармех сначала отказывался, потом все-таки сдался.
Я, по-видимому, затронул то, что прочно отложилось в памяти ветерана: как он себя чувствовал и о чем думал, когда первый раз попал в Атлантику.
— Ругал себя на чем свет стоит за то, что понесло меня в этот кипящий котел, что черт дернул меня поступить в мореходку... Конечно, ругал в те моменты, когда был в состоянии о чем-то думать. Шторм измотал меня, думал, вообще не выдержу.
Каждый взлет и падение судна болью отдаются во всем теле. И тошнота, тошнота, которую ждешь со страхом, потому, что в тебе уже ничего нет, но она упорно подступает. Кажется, что это внутренности противно подкатывают к горлу.
В самом деле, зачем он пошел в этот горько-соленый ад? С тех пор, как люди оторвались от берегов и вышли в открытый океан, они не перестают задавать себе этот вопрос. Наверное, наступает в жизни каждого мальчишки такой момент, когда его начинает неудержимо тянуть к воде.
Под действием таких вот, наверное, извечных сил, покинул однажды и Ленька Мускевнч свои степные Прилуки и двинул на Балтику, в Клайпеду.
— Почему в Клайпеду? Трудно сказать... У нас в Прилуках вообще все парни выбирают два пути — или к Черному, или к Балтийскому морю. Я выбрал, который длиннее, — шутит стармех. — Закон моря! — добавил он свое излюбленное.
— Ну и как же пошла потом служба на морях? — спросил я.
— Служба началась уже после окончания училища, В мореходке что-о, теория давалась легко, единственная забота — не пропустить бы танцы где-нибудь. Но потом... До чего же я был зеленый и неопытный!
Помню случай один. Ходил я тогда стармехом на СТБ. "Стармех" ... задохнуться можно. Сломался как-то сухарь включения
реверс-муфты, думал, умру от страха, целый день места себе не находил.
Потом помаленьку стал-таки механиком. Особенно много мне дал Тимофеев, второй механик. Я тогда уже на РР ходил. На нем же через три рейса дослужился до стармеха. Здесь уже на меня навалилось много забот. Стармех за все в ответе. Постепенно дошел до стармеха БМРТ. Короче, рос вместе с флотом.
— Ну, а как теперь, все изучено до тонкости, или иногда тоже приходится волноваться?
— Всего, наверное, никогда не изучишь. Кажется, и опыта уже немало, ведь случаи разные бывали, а все равно иногда становишься в тупик, копаешься, пока не найдешь, в чем дело. Ну и волнуешься, естественно. Ведь если двигатель стоит — и судно стоит.
Однажды был, прямота ки, опасный момент. Я плавал тогда на БМРТ-355. Выбило набивку дейдвудного сальника, и вода хлынула
в туннель гребного вала, да так, что осушительные насосы не успевали ее откачивать. Всю ночь, в течение семи часов, почти по пояс в воде, боролись мы за живучесть судна.
Только утром удалось поставить дубль-сальник и остановить поступление воды.
- Ну и нравится после этого морская жизнь?
-Безусловно. Думаю, что интереснее профессии, чем морская, трудно найти. Море берет человека в плен, из которого, намой взгляд, почти невозможно вырваться. Я после каждого рейса собираюсь идти учиться в институт, собираюсь ... и ухожу в новый рейс. Да, между прочим, в том самом рейсе, когда впервые узнал, что такое шторм и когда
мне казалось, что я все брошу, в том самом рейсе я понял, что
с моря мне не уйти. Закон моря!

Сейчас Леонид Мускевич
учится в Калининградском институте,
чтобы стать инженером-механиком.
Это тоже закон моря.

А. КОВБА.