СДЕЛКА С СОВЕСТЬЮ -28 09 1978

+ СЛУШАЕТСЯ ДЕЛО О КОНТРАБАНДЕ +

ЧТО поделать—время от времени нашей газете приходится писать о контрабандистах.
...Берусь категорически утверждать: читал, конечно же, читал матрос Михаил Кондратюк с СРТР-9045 «Панга» корреспонденцию «Контрабандисты», опубликованную в нашей газете несколько месяцев назад. Свидетели, проходившие по его делу — теперь уже бывшего матроса — оказывается, довольно хорошо помнят ту корреспонденцию. Да, читали, обсуждали между собой. Напомним: речь в ней шла о контрабандистах с танкера «Криптон". И о соучастниках преступления, которые также предстали тогда перед судом, но только в качестве свидетелей — это те, кто «по-товарищески", в силу «благих» порывов советовали и покрывали контрабандистов, воистину не ведая, что творят — помогли-таки своим товарищам расстаться со свободой...
Нечто подобное — едва ли не один к одному, как говорят — повторилось и на СРТР-9045. Были и друзья-доброхоты, активно содействовавшие матросу Кондратюку в его контрабандных делах, и те же наивные ссылки на то, что-де не знал, не ведал и слыхать не слыхал об уголовной ответственности за такое преступление. Разница только в том, что доброхотов в данном случае было куда больше, нежели в печальной истории с «Криптоном», и сыграли они куда более активную и зловещую роль в том, что чистый и честный человек, каким до недавнего времени был Михаил Кондратюк, запятнал себя грязным, бесчестным контрабандным делом.
Да, есть веские основании полагать, что именно таким он был до своего последнего рей-са на СРТР-9045. На суде зачитывалась целая полдюжина характеристик Кондратюка, заработанных им за восемь лет работы в нашем объединении. Включая и последнюю. Капитану СРТР-9045 В. Спицину хватило твердости не чернить человека, угодившего на скамью подсудимых, хоть и нажил ему Кондратюк немало неприятностей по служебной линии... Вкратце суть всех этих характеристик сводится к тому, что был матрос М. Кондратюк человеком дисциплинированным и старательным, крепким в море — «не терялся в сложных ситуациях», неоднократно поощрялся за добросовестный труд; в общественной жизни активность проявлял, за рубежом вел себя достойно; морально устойчив...
Оставаться бы ему таким и впредь, плавать бы да плавать на рыболовецких судах, тем паче стал бывший матрос мастером добычи, и неплохим мастером, хоть и ходил в море в такой должности один, увы, последний свой рейс. Так и было бы. Если б не стечение неблагоприятных житейских обстоятельств и если б не друзья-приятели, превратно понимающие чувство и долг товарищества.
Вот эти обстоятельства. Незадолго до этого злосчастного рейса на СРТР-9045 родился у Кондратюка второй ребенок — второй сын! Радость, конечно. Событие. Омрачило их только то, что не было у Кондратюка жилья, жена проживала в общежитии. Правда, стояла в очереди на кооперативную квартиру. Долго стояла, прямо скажем. Что поделать — не хватает нам еще жилья и не одни Кондратюки ощущают на себе остроту этой проблемы. Вернее, ощущали, ибо, учитывая особые обстоятельства, в которых они оказались, подвинули их в очереди и предоставили трехкомнатную кооперативную квартиру. Не хватило денег на первый взнос — пришлось занимать на стороне. Долг предоставили при условии скорого возврата. Сумма изрядная, за один рейс не покрыть...
Что ж, случается н такое, жизнь есть жизнь. Не один Кондратюк попадает в такую ситуацию. Но далеко, ох как далеко не каждый ищет выхода из подобных положении противозаконным путем. Он же... Впрочем, как утверждал Кондратюк на суде, все произошло чисто случайно. В какой-то пивнушке подошли-де к нему двое незнакомых (?) «работяг» и предложили за полсотни — всего-то! — рублей 40 кг дефицитного баббита: там, за границей, только покажи!..
На судне, понятно, тоже никто не знал, не ведал и не видел, как провозил Кондратюк «денежный» металл, как выносил его в порту Лас-Пальмас, как выручал за него 30 тысяч песет... И как скупал 544 женских платка, 42 складных зонтика, 7 пакетов женских же колготок и прочих и прочих заграничных вещичек, включая 17 пачек жвачки, то бить, жевательной резинки.
Выходит, еще одна сказочка? Никто ровным счетом ничего не видел, не знал! Начиная с третьего механика Рейна Солла, вместе с которым Кондратюк три дня подряд ходил по магазинам в Лас-Пальмасе. «Когда он успел продать баббит и накупить столько товара, даже не представляю...» — утверждал на суде свидетель Р. Солл, А когда Кондратюк попросил его записать в свою — Солла — таможенную декларацию часть «лишних» товаров, тот же Р. Солл, не задумываясь и не задавая никаких вопросов, с готовностью согласился. Ну, прикупил моряк «лишку" одних товаров за счет других, но ведь на разрешенную же сумму, полагал-де механик! Так же, «по-товарищески» поступил и начальник радиостанции Владимир Завилохин, вписав в свою декларацию «немного» колготок, несколько пачек жевательной резинки и другие товары, не умещавшиеся в декларации Кондратюка. «По доброте душевной... — говорил на суде В. Завилохин. — Помочь хотелось человеку — не каждый попадает в такое положение. Знать бы, чем все это кончится...» Слукавил радист: конечно же, знал, чем это может кончиться. И матрос Анатолий Хоменко знал. И еще пять человек из команды, которые предложили свою «помощь» и услуги М. Кондратюку. 8 членов экипажа из 22-х знали: есть у него «лишние» товары, незаконно приобретенные в инпорту. Приобретенные на «лишнюю» валюту. Откуда она у Кондратюка? Свидетели, выступавшие по его делу, повторяли друг за другом: как-то не задумывались над таким вопросом... Удобная, конечно, позиция — поди, поставь в вину людям, почему не задумывались. Удобная, хотя и несостоятельная на все 100 процентов.
Итак, по доброте душевной... Не будем иронизировать по этому поводу. Надо быть добрым по отношению к товарищу, тем более — попавшему в затруднительное положение. Действительно, не позавидуешь человеку. Действительно, не с каждым такое случается. Но быть добрым за счет других, общества, государства, наконец, — что же это за доброта? Ущербная для всех. И прежде всего для самого Кондратюка. Скажем прямо: воспротивься, восстань хоть кто-нибудь против этой «доброты», заяви об этом вслух, при всех—не пошел бы на сделку со своей совестью Михаил Кондратюк. И не пришлось бы ему горько раскаиваться в содеянном. И в вине перед товарищами, которые поплатились за свою «доброту» работой на флоте, паспортами моряка, репутациями, характеристиками — закон есть закон, устав флота — устав, он лишает таких людей права ходить в заграничное плавание, позорить честь и достоинство советского моряка. Суд, конечно, учел так называемые смягчающие обстоятельства. К счастью, их оказалось немало: чистосердечные признания и раскаяние Кондратюка, положительные характеристики, случайность, если так выразиться, преступления, несостоявшуюся спекуляцию. Но радоваться, конечно, нечему. Выражаясь юридической терминологией, преступное деяние совершено. Надо отвечать перед законом, на то он и закон, при всей гуманности нашего, советского правосудия.
Сделка с совестью и истинное добро — вещи несовместимые. Взаимоисключающие.

Л. ФИРСОВ.