Ералашный рейс 1/13 или первый День Рыбака 2 часть продолжение

Кадры эти были в основном из практиков, закончивших курсы плавсостава, и редко кому из них удалось окончить мореходку. Да и не к чему она им была, потому как всё, чему там обучали, без употребления забылось бы за давностью лет. Взамен у них был опыт и доскональное знание местных признаков. По кусочку грунта, поднятого лотом со дна, по проплывшему мимо обрывку водоросли, по пролетевшему баклану и черт его знает ещё почему, азовские и черноморские капитаны уверенно находили путь к дому, предсказывали погоду и предвидели развитие событий. Стал и я развивать наблюдательность, обращая внимание на малозаметные проявления в окружающей среде и одновременно прислушиваться к самому себе. Это не мистика. Человека, как и животного, Создатель наградил чувством опасности. Просто со временем растеряли мы из-за комфорта жизни это шестое чувство, но считаю, возможным восстановить его тренировками. Было бы только желание и у тебя проснётся твой внутренний голос.
- Ну, ты и завернул командир! Да у тебя целая теория, хоть диссертацию пиши. За твой внутренний голос!- поднял рюмку комиссар.
- Комиссар, интуиция или внутренний голос мне подсказывает, что ералашный рейс ещё продолжится! Попомни мои слова!

РЕЙС ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
Диспетчер по радиотелефону предупредил о торжественной встрече танкера. – Встречать будут - начальник Базы рефрижераторного флота Владимир Владимирович Чернухин и первый заместитель союзного министра Николай Иванович Упоров. И, напомнил:- Не забудь, у трапа отрапортовать надо заместителю министра, а не «шефу», то бишь - начальнику Базы. Думаю, что оба, пожелают подняться на судно.
Тут же заказал я отварить креветок и лангустов, заварить кофе и накрыть столик на три персоны. Только подумалось:- с таким-то закусом и под "Терри-бренди" не стыдно к столу и самого министра приглашать, – как изнутри ехидненьким голоском:- ну, что коллега, ералашный рейс продолжается?
Шеф с порога одобрительно крякнул. Начальство переглянулось и без церемоний направилось прямиком в кресла. - За счастливое окончание рейса,- предложил шеф.
- Таких креветок и в магазинах столицы я не видел - озадачился замминистра.
- Так ведь для себя и друзей готовили креветок кормильцы наши на "Бармалее",- отвечаю я.- Вот за них, за тех, кто сейчас в море, разрешите мне предложить тост.
Под тост шефа: - С приходом!- на столе появились лангусты обложенные дольками Канарских томатов, сдобренные душистыми травками и фаршированными анчоусом оливками.
Так уж получилось, что у замминистра очередь для тоста оказалась напоследок. Он встал, поднялся и шеф, а за ними встал и я. Тост меня обрадовал, но не удивил:- За наш с вами профессиональный праздник – первый "День Рыбака!" Мы выпили до дна стоя, дружно пожелав долгого счастья новорождённому.
- А закусочкой, капитан, вы нас порадовали. В самый раз она пришлась к праздничку. Кстати, скажите, на какой день приходится профессиональный праздник "День Рыбака"?
Шеф под столом загадочно складывал пальцы и странно подмигивал глазами.
- Попробуй-ка, отгадай! Как военной тайной четыре месяца была окутана эта дата. Но надо выкручиваться! - Гореть так с музыкой - мелькнула мысль, и как можно невиннее я выдал:- У рыбака праздник два раза в месяц: – в аванс и получку!
Шеф, молча, уставился на свою порцию.
- Ну, и потешили вы нас, капитан!- платочком вытирал слёзы Н. И.
- Видишь, В. В.- кольнул он шефа,- твоё упущение, что не информировал вовремя флот. Да ничего, видимо, в капитаны ты смышленых ребят подбираешь. А теперь встаём и пошли, и никаких больше "посошков"! По приходу в порт у капитана дел не в проворот, сам говорил, что завтра ему делегацию вьетнамцев принимать, да распорядись, чтобы жену капитана на борт пограничники запустили, хватит ей на причале топтаться.
- Увидимся,- пообещал замминистра прощаясь.
Мы долго стояли с женой, обнявшись. Обоих нас обнимала дочь.
- Ладно, девочки, пора мне пообщаться с властями. Наверно уже пора подписывать бумаги. А вы пока разберитесь в спальне с вашими подарками. Я постараюсь побыстрее.
Когда вернулся, на столе было чисто. В руках ученицы 6-го класса английской спецшколы и, как кажется вовремя, я приметил журнал. Её заинтересовали американизмы Плейбоя. - Па, можно я возьму журнал в школу. Покажу училке и честное пионерское, сразу верну.
- Что за комиссия приятель, быть взрослой дочери отцом - посочувствовал внутренний голос, и добавил - вот, выдернут тебя на педсовет за распространение эротической литературы среди подростков, узнаешь почём фунт лиха! Мало тебе показалось выволочки от классной дамы за сорванный урок, когда половина класса не смогла ртов раскрыть слипшихся от заморской жевательной резинки?
- Смотри на подзаголовок, доченька: "Мужской журнал"- значит это не для леди. Привезу журнал для девочек в следующий раз.
- А мы только мальчикам его покажем. Ну, па...
Из спальни вышла жена, одетая в "цвета спелой вишни" тройку, полученную на сдачу в Гибралтаре. Тройка и правда была ей к лицу. В ней она выглядела, чуть ли не ровесницей дочери.
- Ой, спасибо, папочка, мне так мечталось о тройке. И цвет такой, как виделось. Как это ты догадался?- в кои годы дождался я редкостной похвалы супруги. А белоснежный мохеровый свитер, за который отгрохал больше половины валюты за рейс, я никогда больше не увидел. Жена сказала, что такое уже не носят. С тех пор я больше не берусь приобретать дамские туалеты.

Вьетнамским гостям не хватило сорока посадочных мест за столами танкера. Кроме экипажа, подивиться на «живое» и на ходу судно прилетел весь руководящий состав вьетнамской фирмы, заказавший в Союзе постройку однотипного с "Криптоном" танкера.
Поступило указание, как можно ласковее приветить гостей. Обед гости сдержанно похвалили, зато кофе с терри бренди на десерт восприняли с энтузиазмом. Под бренди захотелось тёплых слов. Говорили теперь все, но никто никого не понимал и поэтому не слушал... Так обед затянулся до ужина.
Зная, что дома меня заждались, всё же удалось благополучно смыться. Дома, конечно, ждали, и дома хотели ясности:- когда всё это закончится?! Рейс завершён, а судно надёжно привязано к причалу.
- Нет, голубушки, рейс закончится после сдачи всей отчётной документации и после подведения итогов на "Разборе рейса". А для капитана рейс кончается лишь после получения экипажем причитающегося за время рейса денежного вознаграждения.
Заждались меня не только дома. Ждали у начальников отделов, где и собирались подписи в "Бегунке на премию". Но «Бегунок» не подписывала судомеханическая служба, ожидая выводов от комиссии по техосмотру судна. А капитан-наставник по военно-морской подготовке, обещал облагодетельствовать своею подписью только после проведения зачётного учения по борьбе за живучесть при поражении судна радиоактивными осадками и Отравляющими Веществами в соответствии с задачей ГС-1 - для гражданских судов.
- Какая комплексная техническая комиссия? Какое общесудовое зачётное учение?!- пытался я достучаться в кабинеты. Танкер больше не принадлежит ни мне, ни команде, его заполонили малорослые, разбитные с раскосыми лукавыми глазками дотошливые незнакомцы. Ими забиты жилые и служебные помещения. В конторе отловил меня Максимыч, взволнованный вестью, вынесенной из недр парткабинета. - Учитывая заслуги экипажа в борьбе за перевыполнение производственных заданий, высокий моральный дух, примерные интернациональные связи и полное соответствие членов экипажа всем десяти заповедям, партком, местком и комитет комсомола решили присвоить экипажу «Криптона» высокое звание "Судно коммунистического труда",- комиссар выдал эту новость на едином выдохе. - Командир, для этого требуется соблюсти лишь маленькую формальность – впервые Максимыч опустился до такого просительного тона.
- От тебя потребуются только выписки из приказов на поощрения и характеристики на каждого из членов экипажа с заключением: "Имярек достоин присвоения звания ударник коммунистического труда". А я уж обеспечу полный сбор экипажа для проведения торжественного общесудового собрания,- пообещал развернуться накачанный в парткоме комиссар.
- Максимыч, а ты сегодня уху ел? На стоянку перед рейсом № 2/14 выделено всего 10 суток, а судно оккупировано пришельцами из неведомого мира. Что срочно надо, так это немедля прекратить это нашествие и азиатское иго. А раздачу наград: всем сестрам по серьгам, и барабанный бой приказываю отложить. Я только что от главного инженера. Знаешь, что мне ответили? - Капитан, нельзя ставить свои узкие судовые интересы выше межгосударственных отношений! Жаль «Шеф» в командировке. Уж он не побоялся бы устроить "Куликовскую битву" супротив этой орды - посетовал я.
- Пойми, Максимыч, надо дать оклематься людям. Потом получить снабжение на предстоящий серьёзный рейс во льды Лабрадора. Привести судно в порядок и подготовить его к предъявлению Морскому Регистру для продления судовых документов. Так и передай моё последнее слово своим партей геноссе.

Перед отбытием, зашли попрощаться пассажиры. Вжившись в наш судовой распорядок, крепко отличающийся от «вечевой демократии» на промысловых судах, перестали они видеть в нас «транспортниках» лишь захребетников. По авральному звонку эта троица в числе первых выскакивала на палубу, и не раз мы засматривались на их ловкую и умную работу со швартовами. "Бывалые" поблагодарили:- за уют, приют и «науку». Хорошо и по-людски расставались мы. - Нормальные ребята, знающие своё дело. Поплавать бы им ещё на транспортах, обтесаться в субординации и дисциплине, да не брать всё и всех «на понял»,- цены таким бы кадрам не было. От имени и поручению экипажа поздравил тружеников моря с профессиональным праздником и презентовал по бутылке из последнего ящика в ванной.

Накануне праздника в Доме офицеров флота состоялось торжественное собрание, посвященное Дню рыбака. С приветственным словом обратился к рыбакам Эстонии первый замминистра. Желая раскрасить речь, Н. И. посетовал на общую болезнь руководства:- за текучкой дел, забывших мудрую русскую поговорку: "Доброе слово и кошке приятно!"
- Стараниями министерства и неустанными заботами родной партии дошла очередь и до вас, тружеников моря. Однако некоторые хозяйственники запамятовали поделиться добрыми вестями с теми, кто за тысячи миль от родины самоотверженным трудом добывают материальные блага на пользу нашего общества - текли с трибуны дежурные фразы. - Спрашиваю у капитана судна, прибывшего из дальнего и длительного рейса,- "когда страна отмечает день рыбака?"- Оказалось, капитана попросту забыли проинформировать о дате праздника. Но, капитаны наши не лыком шиты и могут из затруднительного положения найти выход. Знаете, что мне ответил капитан?- здесь первый зам. сделал коротенькую, но эффектную паузу. - Два раза в месяц отмечают рыбаки свой день. В аванс и получку! вот что ответил мне находчивый капитан!
В перерыве ко мне пробирались приятели, чтобы с хохотком похлопать по плечу:- А ведь ты не загнул! Всё сказанул воистину!
- Теперь не до праздника, заколеблют подначками – сообразил я, спеша ретироваться с людских глаз.

ДЕНЬ РЫБАКА.
За день до праздника вернулся штатный капитан, утвержденный на «Криптоне», и, я сдал ему судно. След в след за капитаном объявился и штатный первый помощник.
- А ведь это нормально, когда капитан и комиссар ходят в одной упряжке. Беда если эти двое меж собою начнут «собачиться». Чтобы не страдало общее дело, следовало бы заранее проверять эту парочку на совместимость, как это делается при комплектовании космического экипажа – подумалось, мне сходя с «Криптона».

Первый «День Рыбака» оказался для меня и первым днём окончания ералашного рейса. В тот воскресный день 11 июля 1969 года страна, от Тихого до Атлантического океана, и от Чёрного до Студёного моря, с размахом отмечала профессиональный праздник: «День рыбака». На судах, стоящих в порту, остались только вахтенная служба и подвахта, а весь рыбацкий люд семьями, двинул на лоно природы. Не подвела рыбаков Балтийская погода, денёк удался солнечным и по настоящему летним. Рядом с бывшим имением графа Бенкендорфа и Волконских в лесочке у пляжа, в полевых кухнях зрела ядрёная уха из семи ценных пород рыб, и жарился шашлык из замаринованной заморской рыбы каранкса. Профсоюз не поскупился и выставил на выбор рислинг и красное каберне, а «для души» и за компанию пригласил артистов театра «Эстония».
Я не поехал. Видимо пока не «прокиснет» моя не очень удачная версия праздника, не стоит появляться на людях. Ещё вчера, в Доме Офицеров, бывший главный капитан, долго тряс мою руку, брякнув на всё фойе:- А ведь ты прав. На Одесском Привозе «День рыбака» отмечают после каждой продажи сворованного у государства улова,- хихикал он, потирая потные ладошки. – На Привозе можно купить всё, что душе угодно, а не только шаланду полную кефали. Не успел я удалиться на расстояние слышимости, как этот пустозвон на всю катушку развил протухшую тему:- хорошенько поскреби уроженца солнечного юга, и отмоешь одессита, с рабочим дипломом, купленным на Привозе. Этого так и несостоявшегося «флотоводца» хлебом не корми, а дай распространиться по поводу диплома инженера-судоводителя, как о не чете «корочкам» недоучек из средних мореходок. При этом его брюшко будет распирать гордость от не пошедшего ему впрок высшего образования. Закругляясь, он заострится на скандальной теме с альковными приключениями своих коллег. Тут уж здорово потянет душком причального сортира, «забоданного» однажды им на бугшприт шхуны и уволоченного из порта Ромасааре. После общения с этим типом обязательно хочется вымыться с мылом и мочалкой.

КАЖДОМУ СВОЁ…
Расставшись с «Криптоном», Максимыч не остался без места и не у дел. Как кадра, «собаку съевшего» на судоремонте, его загребли в механико-судовую службу. А меня после отпуска, и трёх месячного рейса на рефрижераторе «Бора» на поставки мороженой рыбы по Африканским портам, определили инспектором в береговую службу мореплавания. Так мы с Максимычем оказались в незавидном положении приказных дьяков. Наши «приказные избы», располагались рядышком, и как прогуливались мы по танкеру, так и продолжили напару фланировать в столовку, а чаще в курилку административного корпуса. Хотя и нельзя назвать обременительной работу конторского клерка, «рождённому плавать» тягостно высидеть в служебном кресле от звонка и до звонка. Стараясь быстрее разобраться с рутиной бумажных дел, мы стремились сорваться «на объект», т.е. на зашедшее в порт одно из курируемых нами судов, где оба чувствовали себя при деле.

Минула конторская зима. Весенние ветры навеяли Максимычу свеженькую мысль:- командир, как только получишь назначение на первое попавшееся судно, запрошусь с тобою в рейс, не в жилу мне протирать штаны «за приказного дьяка».
– С тобой, Максимыч, готов хоть в разведку, но нужно ждать, пока подвернётся место и случай,- и чтобы не спугнуть удачу, я постучал по дереву.
Однако, как видно не судьба! Его Величество Случай не торопился проявляться, а чего-то выжидал. Десятый год совместно я проживал на одной лестничной клетке рыбацкой пятиэтажке с бывшим коллегой, а теперь новым начальником рыбной мореходки Юрием Васильевичем В. А нынче Случай ухитрился свести нас у подъезда. Редкое событие мы не преминули обмыть. Бывший промысловый капитан после традиционной:- «За тех, кто в море!» посетовал:- среди преподавателей мореходки не обнаружил я ни одного промысловика, а всё «торгаши», да «чёрные полковники». Я намёк понял. Избегая прилагательных и превосходных степеней, тут же изложил биографию Максимыча.
- В 30 лет он уже капитан третьего ранга и командир лучшей на Балтике «керосинки»- экспериментальной подводной лодки. И дослужиться бы ему до адмирала, но нечаянная встреча с вышестоящим самодуром, оказалась судьбоносной и Максимыча уволили с флота без права на пенсию. Мужик он крепкий - не сломался, и на гражданке начал жизнь со слесаря-судосборщика, а вечерами учился на судомеханическом отделении Политехнического института. Вскоре делового бригадира судосборщиков назначают инженером-строителем по корабельному ремонту. И тут же на него положили глаз из райкома партии, и не без скрипа, загребли в промышленный отдел. Убедившись, что он вляпался в «не ту степь», т.к. партийные методы и стиль руководства сильно отличались от заявленного в Программе партии народовластия, а обещание коммунизма к 1980 году - лишь бредовые идеи волюнтариста, Максимыч запросился туда, где видел своё предопределение – в море. Фирма «Океан» испытывала острую нужду в кадрах первых помощников и его направили на «Криптон».
От себя добавил я немногое:- вот если бы все комиссары обладали знаниями, опытом и качествами Семёна Максимовича М…, цены бы им на флоте не было!
Выходит, как ни кинь, а, лишь благодаря Случаю, Максимович нашёл своё место в жизни. «Клепать кадры» для промыслового флота – оказалось его жизненным предназначением. Знания, опыт, эрудиция, и умение работать с молодёжью тут здорово пришлись к месту. Начав с общеобразовательных предметов: теоретической механики, начертательной геометрии, и элементов высшей математики, Максимыч вскоре с блеском проводил занятия по самым сложным морским дисциплинам. Он оказался настолько востребован и перегружен лекциями, что я боялся беспокоить его звонками по пустякам. А Максимыч не жаловался ни на занятость, ни на усталость, а, кажется, был счастлив каждому часу общения с кадетами. Изредка мы перезванивались, иногда встречались за горячим грогом в кафе «Кристина», пока я не связал себя по рукам и ногам строительством дачи и садовым участком.

Так уж случилось, что без согласования с парткомом, меня нежданно-негаданно назначили капитаном-наставником по группе плавбаз и транспортных рефрижераторов. Хотя и выглядело это поощрением, но получается, что так и остался я, - в «безлошадных» капитанах и, очевидно, поэтому шеф отправил меня в необычную командировку. Мне поручалось пристроить на работу три грузовых парохода ходившие в Атлантику как плавбазы, но при ужесточившихся требованиях по перевозке слабосоленой сельди, трюма паровых судов оказались непригодны в тёплый сезон года. Ещё с проекта и постройки эти пароходы были задуманы как самые обычные грузовые транспорты, и не резон им простаивать, бесцельно, дымя у причалов, когда склады торговых портов до подволока затарены генеральными грузами.
Чтобы, не подвергать меня в столичной сутолоке стеснению в средствах, шеф распорядился выдать мне на представительские расходы месячный оклад капитана-директора. По совету знатоков столичных обычаев и полагая, что в таком виде будет легче общаться с дежурными гостиниц и бесстыдными таксистами, нацепил я на себя униформу со значком капитана дальнего плавания, фуражку с "крабом" и прихватил портфель с фирменным напитком «Вана Таллин».
В Москве мне удалось устроиться в гостинице Эстонского Постпредства, а столовался я рядышком на Арбате в ресторане "Прага". Три дня подряд с утра я ломился в приёмную начальника Северо-Западного района Сов. Фрахта, но так и ни разу не застал его на месте. Рабочий день начальника был расписан на неделю вперед. С утра он обычно уже занят приёмами морских делегаций из соц. стран, то в ресторане "Пекин", а то в "Будапеште", но сегодня мне подфартило, тов. Смирнов чествовал чешских гостей в ресторане "Прага".
Метрдотель ресторана, за столиком которого я уже заделался завсегдатаем, был в курсе моих проблем. Он и свёл с меня двумя сопровождающими начальника операторами "Сов Фрахта". В самом лучшем виде разрешилось всё за моим столиком в ресторане за каких-то парочку часов. Оказывается, наш морской тоннаж пользовался хорошим спросом на международном брокерском рынке. Два парохода тут же зафрахтовали под перевозку пиломатериалов из Финляндии на Бельгию и Голландию, а третий с металлом на Кипр. Так деловое сотрудничество базы рефрижераторного флота и двух молодых операторов Сов Фрахта загрузило работой три «тёплых» парохода на весь сезон, до наступления заморозков. В трамповом плавании наши экипажи получили практику заграничных перевозок лесных, насыпных и генеральных грузов, а штурмана совершенствовались в работе с коммерческими и грузовыми документами. От инициативы нашего «Шефа» выиграли все, от государства и до моряка, а мне удалось поработать на грузовых линиях Европы и в качестве капитана, и в роли капитана-наставника. Здесь как раз к месту оказались навыки капитанской самостоятельности, приобретённые в одиночном плавании в «еролашном рейсе».

КРЕДО КАПИТАНА.
Пребывая в Москве, не мог не заглянуть я к Аркадию, чтобы не воспользоваться случаем заполучить обещанные фотоматериалы из его Гибралтарской коллекции. Далеко за полночь затянулся на московской кухне вечер воспоминаний. На вопрос, почему в телефильме о рыбаках упущен красочный "воздушный парад" и наш поход на Столовую гору в Гибралтаре, Аркадий пожаловался, что и сам не видел отснятой пленки, которой очень гордился. – Плёнку сразу же после возвращения домой изъяли не проявленной ребята из серьёзного ведомства, и надо думать, хранится она в архиве Главного Управления Разведки армии - ГРУ. Те, кому она понадобилась, наверняка оценят стратегическое направление твоих мыслей,- слегка запнувшись, Аркадий добавил. - Это я насчёт идейки сыпануть в городское водохранилище мешок пургена или снотворного. Признайся, что не зря же ты отмерял дистанцию от въездных ворот до решётки сбора вод городского водоснабжения – подмигнул Аркадий.
- Ну вот, выходит не без оснований, так удивила Максимыча переадресовка нашего захода вместо Лас-Пальмаса на Гибралтар,- мелькнула запоздавшая догадка, но задавать подобные вопросы не имело смысла.
- Аркашка, давай выпьем за то, чтобы подобного казуса никогда не случилось. В меж национальных и государственных склоках, я разделяю позицию кота Леопольда:- «Ребята, давайте жить дружно!». Зато в профессиональном отношении, рейс № 1/13 оказался для меня уроком. Заделавшись капитаном водолея, освободился я от давно приевшейся погони за его Величеством Планом по выпуску рыбной продукции, а заодно и от управленческих пут экспедиционного руководства промыслом. Впервые находясь в свободном и одиночном плавании, ощутил себя я чуть ли ни флибустьером, вырвавшимся в неизведанные дали. При обстоятельствах не предписанных в рейсовом задании, учился я самостоятельно справляться с неожиданностями и осознанно выбирать наименьшее из возникающих зол. А именно в праве на подобный выбор, и подразумевается вся свобода действий капитана. Диапазон моего выбора оказался широк: от забот о гниющей в трюме картошки и до головной боли, от атомной бомбы, взорванной французами в Сахаре. Не ухмыляйся, реагировать на это событие мирового масштаба пришлось мне в ответ на заверещавшие приборы радиационного наблюдения, указывавшие на зараженность облака пыли, собирающегося накрыть танкер. На сотни миль от Западной Сахары занёс в море эту пыль горячий восточный Хартаман. Буря пустыни задувала микроскопические частицы во все щели судна, механизмы и даже в зубы экипажа, а бортовой прибор КДУ зашкаливало за красную черту. Снимаю шляпу перед строителями танкера за то, что заранее предусмотрев подобный казус, оборудовали они «Криптон» современными средствами защиты. Заработала система воздушных фильтров радиационной защиты, а расцвеченный тремя десятками струй из противоатомного смыва, танкер стал похож толи на показательные выступления пожарного катера, толи на громадный движущийся фонтан.
И как тут не вспомнить доктора Айболита с его предостережением:- Не ходите детки в Африку, Африка прекрасна, но Африка опасна…
Кстати сказать, вспомнить мудрого Айболита доведётся мне ещё разочек, но это уже потом в тюрьме Лагоса, куда я угодил с рефрижератора «Бора» в самый неподходящий момент военного переворота в Нигерии. Крепко же пришлось тогда мне подёргаться не только за себя, экипаж и судно, но и за советского консула, примчавшегося на выручку капитана, но тут же засунутого мятежниками в соседнюю камеру. Пугая крыс, до рассвета перестукивались мы через бетонную стенку, а первое, что услышали на другой день на ковре советского посла:- Интересно, что скажет капитан по поводу инцидента? Что, и как намерен он докладывать своему руководству?
- Без промедлений и с Вашей помощью засяду писать протест на действия местных властей! Сегодня же радирую шифровкой об инциденте, а по возвращению в Союз, письменно подробно изложу обо всём, как было – отрапортовал я.
- А тебе разве не ясно, что в стране полыхнула гражданская война, и разве ты не слышал автоматных очередей в городе и не видел сплавляемых по Нигеру трупов. Всех пассажиров без разбора с Европейского тур - рейса на Уганду без всяких разбирательств засунули в каталажку. Об их судьбе ни слуха, ни духа, и бесполезно ломиться за разъяснениями в министерство иностранных дел Нигерии. Там как воды в рот набрали. Мне с громадным трудом удалось наладить связи с мятежным полковником Оджукву, а ты можешь всё это испортить руками некомпетентных чиновников из МИДа? Да в таком случае легче отстранить тебя от должности, вот и будешь бродить у меня за оградой посольства в капитанских нашивках и с метёлкой в руках – довольно доходчиво разъяснил обстановку чрезвычайный и полномочный посол.
- А ведь он не шутит этот не выспавшийся, не бритый пожилой мужчина – дошло до меня. Крепко же подставил меня г-н СЛУЧАЙ. Стоило мне ещё вчера поутру прослушать новости по Би-Би-Си, а не переться, не продрав глаз, судном в порт, то находился бы я сейчас в полной безопасности под красным государственным флагом на рейде Лагоса и не требовалось бы сегодня срочно искать правильного выбора.
– В таком случае, посоветуйте, как быть?- поспешил исправить я свою оплошность.
- Вот это уже разговор зрелого мужа, а не опрометчивого юнца. Организуй выгрузку рыбной продукции и, кровь из носу, постарайся обойтись без инцидентов. С сытым солдатом всегда легче договариваться. В радиообмене посылай хозяину только сводки о выгруженной продукции. И никаких тебе шифровок.
Прощаясь посол взбодрил себя и обоих бывших зека, обязанных ему освобождением, духовитым «Двином».

Не находишь ли ты, что после подобных встрясок невольно заделаешься либо по задницу деревянным, либо научишься шустро находить подходящий к Случаю безопасный фарватер. Пойми меня правильно, Аркадий, не подкован я в философских умствованиях и продолжаю путать Бабеля с Бебелем, а теперь вообще заплутал между Декартом и Козьмой Прутковым. Ежели ты не прочь, то попробую объясниться.
- Понятие свободы, как осознанной необходимости определено ещё Декартом, и применительно к общественным формациям эту аксиому и в голову никому не придёт оспаривать. Но, как прикажешь быть со свободой выбора капитана при столкновениях со стихиями, непредвиденные встречи с которыми неизбежны в море? Тут уж понятнее высказывания Пруткова, ставшие мне гораздо ближе, когда прослышал, что математики втиснулись в философию с теоремой: «Исходя из любой аксиомы всегда можно найти такое утверждение, что ни само утверждение, ни его отрицание нельзя ни доказать, ни опровергнуть».
Раз возникла такая неопределённость с аксиомами, тут уж моряку лучше довериться авторитетам, чем математикам да философам, тем более, что перечитывая «Путешествие на «Снарке», натолкнулся я на рассуждения, только подтверждающие всю глубину мысли Пруткова. Советую заглянуть в путевой дневник Джека Лондона, чтобы посочувствовать ему уже не как писателю, а как капитану в его нескончаемых мытарствах в схватке с непредвиденными обстоятельствами. Заодно и поразмышляешь над кредо капитана от Джека Лондона:- Отправившись в море, достичь успеха возможно только при удачном приспособлении к среде…, но делать это надо так, чтобы не оказаться рабом обстоятельств! – Не находишь ли ты, что кредо, высказанное Джеком, в один к одному созвучно со знаменитым изречением Козьмы.
Отсюда и мой вывод: Провидение, Случай, Судьба, Стихии или Рука Всевышнего – как тебе удобней, так и назови это проявление, даёт капитану право на Выбор выхода из ситуации, не указывая конкретного рецепта выпутывания из лабиринта решений, а лишь предлагает ему варианты. И всю вину за ошибочный выбор берёт на себя сам, отправившийся в Путь. Здесь нет права на ошибку. Стихии жестоки и не прощают неспособности на правильный выбор, ниспосланный Случаем. Вот и получается, чтобы не стать рабом обстоятельств – надо приспосабливаться к среде и к случаю. И прав старина Прутков:- Судьба играет человеком, а человек лишь подыгрывает ей на трубе!- в таком «музыкальном ключе» и заключается вся свобода выбора и капитана, и человека.

Ликёр «Вана Таллин», да ещё под чашечку кофе приятная, но каверзная смесь, развязывающая язык и толкающая на переливание из пустого в порожнее. В этом свойстве ликёра, вероятно и кроется причина отсутствия свободных столиков в таллинских кафе, всегда забитых болтливыми старушками. Подобно престарелой даме, клюкнувшей кофе с ликёром, меня потянуло на откровения и на воспоминания о чудесных «случайностях» в моей жизни.
- Вся моя прошедшая жизнь сложилась под диктовку ГОСПОДИНА СЛУЧАЯ, а весь жизненный путь станичного огольца оказался размеченным столбами с грозными указателями на трех стороннюю развилку пути. И много поворотов сложилось на этой дороге, прежде чем выпал сегодняшний вечер с размышлениями:- зачем и кому было надобно, чтобы я состоялся таким, какой я есть? Не смейся. Порою мнится, что с младенчества меня кто-то, как слепого котёнка за шкирку, волочёт по жизни в каком-то заданном направлении. Прямо мистика какая-то! Не случись однажды «хулиганство при межнациональных контактах», или «голос с неба», или моё подозрительно благополучное приземление с бизань мачты и т.д и т.п.…, а так же многие другие несуразности, происходившие всякий раз, когда я уже приноравливался остановиться на избранном собственным разумением и желаниям пути, была бы у меня иная жизнь, иная судьба и сам я был бы другим. Но лишь благодаря череде Случайностей, и череде стечения обстоятельств, стал я капитаном, и мы встретились с тобой в море, а сегодня здесь…

Прагматика Аркадия видимо не устраивало подобное мистическое направление мыслей, да ещё на ночь глядя. Казалось, соглашаясь со мною, он только кивал головой, когда нежданно, озадачил.
- Перестань ныть и хлюпать носом, и не забывай про престиж жетона капитана дальнего плавания, что нацепил на лацкан форменного пиджака! И, помолчав, увёл разговор в иную степь, выдав в защиту института капитанов, мысль, давно занимавшую меня, но которую я придерживал при себе.
- Признавая, авторитет и главенство капитана на судне, как знатока своего дела, во всём подлунном мире принято называть его заимствованным из английского флота словом «Мастер». Все оттенки древнего понятия «мастер» в высшем смысле этого слова лишь подчёркивают профессионализм капитана, поднимая его до уровня творчества. Понимая это, англичанин никогда не позволит себе обратиться к капитану без вежливого добавления «Сэр». Зато от нашей привычки, считать всех слуг государевых холопами, не мог отказаться даже гений Петра Великого. В письмах к адмиралу Апраксину «Первый бомбардир» подписывался не иначе как:- «С нижайшим почтением твой недостойный холоп Петрушка Алексеев». Отсюда и повелось, и не искореняется на Руси тыканье, да уничижительная приставка – «ка»:- Петрушка, да Ивашка. Представляешь, при вполне традиционном официозе перед командировкой телевизионщиков в заграничное плавание один из флотских руководителей позволил себе брякнуть что-то несусветное «про своих капиташек». И, ни я, и ни один из деятелей культуры не посмел даже вида подать, что это заметил.
Правда, вы капитаны во многом виноваты сами, частенько отказывая себе в самоуважении, хотя, ссылаясь на вековую морскую традицию, давно пора бы намекнуть об элементарной вежливости.

Конечно, Аркадий прав. Давно пора было и «намекнуть!» И сделать это надобно было вовремя, пока ещё не бабахнуло. Да где уж там. И как это сделать, если «руководящая и направляющая», не терпит голосов снизу. А масса наших капитанов вышла из поколения со школьной скамьи приученного только шепотком на кухне и в кругу проверенных друзей, с осознанной необходимостью свои претензии высказывать.
- Лично я уже поимел опыт подачи голоса снизу, неосторожно процитировав на сборище единомышленников основоположника коммунизма из его известного труда «Государство и революция». Кстати, рекомендую и тебе для общего развития заглянуть в первоисточник. Уверяю, это чтение не окажется неинтересным.
Так вот, стоило процитировать вождя революции о неизбежности перерастания диктатуры пролетариата во Всенародное Государство, как тут же я оказался «скатившимся в гниль и болото оппортунизма», да ещё и в «безлошадных капитанах». А у меня семья, и устал я, как безлошадный чистить чужие стойла. Теперь, набравшись ума - соплю в две дырочки и стараюсь делать дело, но не пру на рожон и, как тот мудрый раввин из анекдота - избегаю давать политические советы. Вот и весь сказ, и моё теперешнее кредо капитана!
И ещё, ты, безусловно, прав Аркадий: - Пора спать. Завтра у нас обоих трудный рабочий день.