МОРЯК НА СУШЕ

Он морской, но добрый волк,
В синем море знает толк.
Приводил во много стран
Свой корабль ...
Загадка
Капитан
Отгадка
ХЛЕБ


Прочёл недавно воспоминания одного из моих однокашников. Его строки о военном детстве, голодном и бедном, всколыхнули и мою память. В годы войны был я совсем мал, поэтому запомнилось не так много. Но постоянный голод и поиски хоть чего-либо съедобного, забыть невозможно. Это голодное время продолжалось и после окончания войны.
В стране была введена карточная система. Хлеб выдавался строго по нормам, а были они совсем небольшими. В магазине продавщица отрезала от карточки несколько квадратиков-талончиков и начинала взвешивать хлеб. От буханки отрезалась половина или четвертинка, в зависимости от количества человек в семье. К ней добавлялся кусок, для точного веса и даже маленький довесок. Это был наш детский приз, если мы ходили с кем-то из взрослых за хлебом. Он съедался мгновенно и тут же, даже зимой, будучи замороженным. Ох, какая это была вкуснота! Конечно, кусочек только разжигал голод, но большего не было позволено. Хлебушек бережно несли домой, где его нужно было как-то растянуть до следующей выдачи.
Только однажды мне сказочно повезло. Мы жили тогда в бараке, мимо которого проходила дорога к казармам флотского полуэкипажа Краснознамённой Амурской Флотилии. И зимой, несмотря на мороз, мальчишки играли на улице. Во время игры в прятки, решил я залезть в сточную трубу под дорогой. Проталкиваясь в снежном туннеле, вдруг наткнулся на буханки хлеба. Видимо те, кто возил продукты в казармы, припрятали это для себя. Я крепко прижал к себе пару буханок и задом вылез из укрытия. Крикнув своим друзьям: - "там хлеб!", бегом рванул домой. Не знаю сколько перепало товарищам, думаю немного. А дома меня встретили очень даже настороженно, долго спрашивали откуда этакое богатство. Не могли поверить моим рассказам. Потом, подождав не хватиться ли кто этого хлеба, решено было его употребить. Впервые за долгое время мне, как герою, выделили большой кусок, которым я насытился почти в полной мере. И в детском саду, куда меня определили, чтоб как-то подкормить, хлеба перепадало немного, но зато угощали кашами. До сих пор, а я уже давно на пенсии, уважаю это блюдо из любых круп. Тем более, что зубов осталось не так уж много.
Но вот, в 1947 году, карточную систему отменили, хлеб и мука появились в свободной продаже. Однако проблемы остались. За мукой очереди занимались с ночи, всем не хватало. Да и с хлебом было не лучше. В нашей семье задача по добыче хлеба насущного легла на меня и деда. Дед, отчим отца, старый казак с бородой и усами, носил морскую фуражку без кокарды, за неимением былой казацкой. Он прихрамывал, а потому ходил с большой палкой, больше похожей на посох. Когда небольшой магазинчик открывался, народ туда вламывался и уже никакой очереди не было. Те, кто поздоровее, тут же пробивались вперёд, к заветному прилавку. Ну а нам с дедом, что было делать? И вот, применили мы следующую тактику. Я становился на колени и начинал пробираться между ног стоящий людей, внизу было посвободнее. Довольно быстро протискивался таким образом вперёд, прилавок уже рядом. В это время дед начинал стучать своим посохом и громко кричать: - "внука задавили, мать вашу так!" Публика разом оборачивалась на крик, ища глазами, где же это самый внук. А я уже выныривал у прилавка и совал деньги продавщице. С хлебом в руках добираюсь до деда, а он довольно посмеивается. Домой идём с чувством исполненного долга, зная, что ждёт нас похвала и обед. Пусть небогатый, но заслуженный!
В мае 1951 года, под огнями праздничного салюта, прибыли мы с семьёй в город Баку, на новое место службы отца. Здесь всё было иное. Щедрое солнце, яркие цветы, тёплое море. Фруктов множество, да ещё и по смешным ценам. Но главное, новый хлеб. Помимо чёрного, впервые я попробовал белый, это были большие круглые караваи. И вкус, и запах - ошеломительный! Казалось, ничего вкуснее быть не может. Летом, спасаясь от непривычной жары, выезжали мы на Кубань, снимая на месяц жильё в местной станице. Здесь хлеб пекли свой, домашний, из хорошей пшеницы. И бывали эти тёплые булки, только что вынутые из печи, тоже изумительно вкусными.
Позже отведал я и ленинградских "городских" булочек, и таллинской сдобы. Пришлось и самому научиться печь хлеб, будучи назначенным пекарем на одном из теплоходов, где проходил матросскую практику.
В начале 60-х годов прошлого века снова пережил нехватку хлеба, работая на Дальнем Востоке. Это случилось после шального освоения целины, когда после обещанного изобилия наступил чуть ли не голод. Наши дальневосточные суда отправились в Канаду и Австралию за зерном. Да, так вот и было. Иначе нельзя, ибо не может наш человек без хлеба. Как часто, где-нибудь в иностранных портах, приходили к нам морякам гости из соотечественников, оказавшимся по разным причинам в чужих краях. Чего им хотелось в первую очередь? Поговорить на родном языке и конечно же отведать нашего чёрного хлеба. И сам я не раз убедился, бывая в разных странах, пробуя там экзотические блюда, что по возвращению на родину так хочеться отведать сразу чего-то своего: борща, селёдочки, но всё это с нашим незаменимым хлебом.
"Хлеб - всему голова!", лучше не скажешь.


УМНЫЙ В ГОРУ НЕ ПОЙДЁТ
И уж тем более, на обрыв не полезет. Да видно, не шибко умным был я в ту пору. Однако, начну по порядку.
Был я в начале 60-х годов 20-го века молоденьким штурманом, то есть впервые на этой должности трудился на одном из небольших дальневосточных теплоходов. Покинув летние, зеленеющие под солнцем берега Приморья, направились мы с грузом снабжения на север, в края более суровые. Но на подходе к Камчатке случилось у нас ЧП, оборвавшийся поршень пробил картер одного из главных дизелей. По распоряжению от начальства пароходства, пришлось зайти в порт Петропавловска для ремонта. Приткнули нас у небольшого пирса под сопкой, напротив основных причалов рыбного порта. Стали искать специалиста, заварить чугунное днище картера было делом достаточно сложным. Но такой дядечка был найден. Он, глянув на объект ремонта, определил срок выполнения - дней 20, не менее! Таким образом у палубной команды появилось редкая возможность, в свободное от вахты время, подробнее ознакомиться с городом и его окрестностями. Бродили по улицам, посещали кино, по финансовым возможностям - ресторанчики. Манила здешняя природа, ведь она отличается редким великолепием. Конец мая принёс вместе с солнышком и сюда чуточку тепла. Зазеленела трава, а на южных склонах сопок и деревья стали выпускать первые листочки.
Таким вот ясным утром и направился я с одним из матросов, моим одногодком, на прогулку. Оделись мы легко, по-походному. На ногах кеды, спортивные брюки, да сверху курточки. Через седловину между двумя сопками выбрались на берег Авачинской губы. Гладь этого обширного залива вспыхивала яркими бликами под солнцем. На другой стороне, вдалеке виднелся гористый берег с высоким конусом вулкана Вилюйский. Прекрасный этот вид надолго останется в моей памяти. Полюбовавшись чудесной панорамой, мы повернули направо и пошли по узкой, каменистой кромке берега. С одной стороны тихо плещет вода, с другой почти отвесно возвышается метров на 70 обрыв. Кому из нас первому пришла мысль полезть вверх, уже не помню. Видимо, вначале такой мысли вообще не было. Просто, как бы шутя, попробовали шагнуть на вертикаль. Один поднялся на три метра, другой на пять, вроде подзадоривая друг друга. Вот уже и десяток метров одолели. А затем было пройдено то, что называется "точкой невозврата". Я глянул вниз, и в груди что-то сжалось. Тропинка вдоль берега, как бы исчезла, казалось, что повис ты над самой водой и она очень уж далеко под тобой. Напарник мой тоже застыл, прижавшись плотно к скале и судорожно вцепившись в неё пальцами. Спуститься вниз теперь казалось невозможным, да так оно и было. Даже глянуть туда было жутко. А вверх? Туда расстояние ещё больше, но выхода нет, решили рисковать.
До сих пор вспоминаю те минуты, показавшиеся нам вечностью, с ужасом и холодом внутри. Тщательно нащупываем выемки в каменной стене, за которые можно зацепиться. Иногда камень крошится и осколки летят вниз. Что бы они не попали напарнику на голову, мы ползём не один за другим, а параллельно. Иногда мелькает мысль, что мы пропали, сил не хватит преодолеть этот бесконечный и страшный подъём. Но выручила молодость, наша физическая форма, полученная в результате спорта и нелёгкой матросской роботы. А скорее всего, Бог тогда был к нам милостив!
Таким вот чудом, мы всё же достигли того рубежа, где отвесный склон переходил в более пологий. Здесь уже росла трава и редкие кустики. Цепляясь за них, мы чуть отползли от обрыва и замерли лёжа и тяжело дыша. Нас била дрожь от страшного недавнего перенапряжения, сердце колотилось, ноги и руки стали абсолютно чужими. Так мы и провалялись около получаса. Постепенно наши тела стали обретать послушность. Сумев подняться, принялись карабкаться среди кустов к вершине сопки. Вот и она, внизу под нами раскинулся порт, виден и наш теплоход. Оглянуться назад не было никакого желания, окружающих красот мы тоже уже не замечали. Медленно спустились, выбрав более длинный, но пологий путь. На судне никому о нашем походе мы не рассказали конечно. Помывшись и отлежавшись в каютах, долго всё же не могли окончательно прийти в себя.
В жизни и так немало трудностей, а потому нет нужды создавать их себе самому. Такой вывод из случившегося сделал я для себя. И что, больше никогда зря не рисковал? Как бы не так! Сидит в нас всё же нечто, толкающее к опасной черте. "Есть упоение в бою или у бездны на краю" - сказал классик. Мы, таким образом, лишь подтвердили его правоту!


НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ
Чем занимаются люди, одетые в форму различных родов войск, в общих чертах известно всем. Они осваивают оружие и технику для того, чтобы защитить свою страну в случае войны. Сами тоже готовятся к этому морально и физически. Поэтому на корабле, где я служил в течении трёх лет, все мы с утра делали физзарядку. После завтрака осматривали и пробовали в действии вооружение и технические средства. Далее шла теоретическая учёба, практические занятия и так далее. Выходили конечно и в море для выполнения различных задач, как самостоятельно, так и в составе корабельных соединений. При заступлении корабля на боевое дежурство, весь экипаж находился в постоянной готовности, сход на берег прекращался. Но и без этого, ежедневно часть экипажа несла корабельное дежурство, возглавляемое офицером - дежурным по кораблю. Кроме того, приходилось выделять людей на работы в распоряжение командования бригады. А ещё иногда приходилось нести патрульную службу в городе или караульную при местной гауптвахте. Последняя, лично мне, была особенно не по душе, но "приказы не обсуждаются"!
Однако, были у меня во время службы обязанности и не совсем обычные. Время от времени любую воинскую часть посещает для проверок не только местное высокое начальство, но и гости очень высокие. Скажем, к нам на Камчатку наведывалось командование Тихоокеанского Флота из Владивостока, а то и кто-то из московского Министерства Обороны. Такие визиты всегда вызывали некую панику. Спешно убиралась территория, что-то белилось, что-то красилось. Народ приводил в порядок и свой внешний вид. Политработники внушали подчинённым, как нужно отвечать на вопросы проверяющих и о чём заикаться не нужно. Вот тут проявился интересный момент. Кадровым офицерам не очень удобно было после накачки лезть к приезжим с вопросами, это чревато неприятностями, но и задать их хотелось. Проблем-то наболевших хватало. Другое дело нам, офицерам, призванным с гражданки. За званиями нам гоняться не нужно, да и вообще бояться, а тем более терять, нечего. Поэтому такое дело нам и поручалось. Могли задать вопрос неприятный и сказать о том, что местное начальство чаще хотело бы скрыть. Таким образом, приносили мы некую пользу простым офицерам, но для местного командования были головной болью. Однако, куда от нас денешься. В силу нашей смелости, мы и нужное докладывали чётко, да и выглядели браво.

Мне, ещё в годы учёбы в мореходке, приходилось быть примером на строевых занятиях. Тогда мы запомнили на всю жизнь такую истину, "главное - этикеточка, отход-подход к начальству!" После моего лихого доклада или команды, командир роты говаривал, что так и всем бы не мешало рапортовать. Но потом добавлял: - "Хотя, он же у нас артист",- намекая на мои сценические забавы.
Эта былая практика оказалась востребованной и на службе. Наше бригадное начальство поручило мне ответственное задание, при высоких визитах подменять дежурного на пропускном пункте бригады кораблей. Для этого я должен был иметь в своём каютном шкафу отглаженный и опрятный мундир с соответствующей повязкой на рукаве. Не один раз меня высвистывали по этому поводу с корабля и я, быстро облачившись, летел к воротам. Там на проходной, встречая адмиралов с генералами, докладывал старшему из них о том, чем в данный момент занят личный состав бригады и представлялся сам. Далее следовало отдание чести и рукопожатие. Наш начальник политотдела конечно морщился при виде обручального кольца на моём пальце, это в те времена ещё не поощрялось.
Позже мне поручили вот ещё что - быть готовым сопровождать, при необходимости, кого-либо из высоких чинов в поездке по городу. Для этого я должен был знать основные достопримечательности и хорошо ориентироваться на местности. Рассказать об истории, как Петропавловска-Камчатского, так и полуострова. О репертуаре здешнего театра и кинотеатров, о нахождении ресторанов. Всё это для меня труда не представляло, поскольку с городом был хорошо знаком, бывал здесь неоднократно ещё штурманом торгового флота. Историей здешних краёв интересовался и до этого, прочёл немало книг об открывателях этих мест. А ещё я при себе должен был иметь портфель, в котором имелся крем для обуви, одёжная щётка, иголки с нитками и другая мелочь, на всякий случай. Но этим воспользоваться так и не пришлось. Вообще, от меня старались отделаться, как можно быстрее, кому нужны лишние глаза. Вот какова одна из страниц моей "боевой" службы.


...И ЖЕНА СОВЕТСКОГО ПОСЛА.

Ах, не слабы, братцы, ах, не слабы,
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
А. Городницкий

Африка. О ней я ранее только читал. Сначала в детских книжках, вроде того, что "не ходите дети в Африку гулять". Потом очень увлёкся Жюль Верном, вместе с героями его книг переживал страшные моменты плена у работорговцев Анголы. Ещё позже, будучи уже моряком, наткнулся на ещё одну Африку. Высокие, заснеженные горы её, совсем не напоминали знойные южные края. Мыс Африка, о нём сейчас речь, находится восточном берегу Камчатки, недалеко от городка Усть-Камчатск.И назван он совсем не в честь чёрного континента, а по имени российского крейсера, охранявшего в 19-м веке восточные берега империи. Здесь не жарко, но виды замечательные. Крутые склоны прибрежных сопок опускаются к океану, кое-где по ним струятся небольшие водопады. А вдали белеет конус большого вулкана Шивелуч.
В настоящую Африку попал я позже, в средине 70-х годов прошлого века. Про неё тогда же написал А. Городницкий своё знаменитое: - "...крокодилы, пальмы, баобабы и жена французского посла". От встречи с крокодилами судьба меня уберегла. Пальм здесь действительно хватает, я даже пробовал на них залезть, получалось это плохо. Встречи с послами, особенно нашими, особо приятных впечатлений почему-то не оставили.
В молодой тогда республике Экваториальная Гвинея, трудился я капитаном морского буксира "Антей". В порту Луба, который совсем недавно, при испанцах, назывался Сан-Карлос, мы создавали советский судоремонтный комплекс. Буксир и плавучая мастерская прибыли туда первыми. Плавучий док задерживался. Ему понадобился после перехода по океану заход в Нигерию. Только там имелась возможность установки кранов, снятых со штатных мест на время буксировки. В ожидании прибытия дока мы не скучали, осваиваясь на новом месте. С водолазами, а они тоже базировались на буксире, проверили место для установки дока. Дно оказалось песчаным, скал и больших камней не обнаружили. Глубина около 20 метров, проблем нет. Наметили места сброса мёртвых якорей, которые будут удерживать док.

Прошлись и до столичного города Малабо, путь до него по воде занял три с небольшим часа. Нанёс на карту курсы, засёк время нахождения на каждом. Это очень пригодилось потом, когда от тропической влажности и жары, стало выходить из строя навигационное оборудование. Запасных частей достать было негде, так что надежда оставалась только на компас, как в былые времена. Наведался к нам на комплекс и советский посол с супругой. Были и другие сотрудники посольства, представительства министерства рыбного хозяйства. И в этой маленькой стране посольство советское было совсем не маленьким. Поработать где-либо с дипломатическим паспортом для советского человека было и престижно, да и материально выгодно. Работали здесь так же наши военные, ибо страна обещала "пойти по социалистическому пути", а социализм, пусть и с африканской спецификой, нужно защищать.
Мне пришлось покатать высоких гостей по окрестным водам, им это очень даже понравилось. Прогулки повторялись и позже, нам не трудно, а топливо тогда не экономили, за всё платила страна.
Знакомство с супругой посла в чём-то мне всё же пригодилось, об этом и хочу поведать.
С проживанием наши люди определились так - экипажи устроились соответственно на буксире, на доке и на плавмастерской. А вот для заводских рабочих оборудовали общежитие в двухэтажном доме неподалёку от причала. Для начальства сняли большой коттедж, где нижний этаж отвели под контору, это по-местному "офисина", а второй этаж занял начальник комплекса и его замполит. Назовём их так - Астапов и Денисов. Поскольку их задачей было не только налаживание производства, но и поддержание строгих порядков, то вскоре у них появились и прозвища - Гестапов и Доносов. Вот этот последний, вскоре стал предъявлять ко мне претензии. В пьянстве я замечен не был, да это и не считалось очень уж большим грехом. У нас скорее трезвый будет считаться подозрительным. Контрабанда, это уже серьёзно, но здесь товаров дефицитных не было уже, так как страна нищала на глазах. А вот общение с иностранцами всегда было очень подозрительным. Зачем это советскому человеку? За это можно схлопотать самое серьёзное наказание, а таковым была отправка на Родину. Да, да! Хотя она и провозглашалась нашей пропагандой самой лучшей в мире страной. Такие вот были у нас странности. Человек я общительный, страна новая, интересная. Хотелось не только с природой познакомиться, но и с людьми. На причал часто приходили местные парни и мальчишки.

Тех, кто постарше, интересовала возможность поездки на учёбу, они слышали, что образование у нас бесплатное, как и медицина. Вот и отвечали мы, как могли на многочисленные вопросы. Дети просто просили поесть, родители зачастую не имели работы и заработка. Но бдительному нашему политрабочему, так в шутку звали партийного работника, визиты местной публики не нравились. Он поинтересовался у меня, о чём же мы говорим. Я ответил, что не прячусь, можно стоять рядом и слушать. Но с языками у него было туго, намёк он понял и затаил неприязнь. А тут ещё кубинская шхуна подошла для небольшого ремонта. С их экипажем у нас завязались тёплые отношения. Наш переводчик открыл курсы испанского для желающих, мы их с охотой посещали. Кубинцы же давали возможность практики, вскоре по вечерам стало раздаваться дружное пение. Тут тебе и Guantanamera, и Cielito lindo. Парни с острова свободы здорово играли на барабанах, у нас нашёлся неплохой гитарист. Было весело и беззаботно под яркими звёздами тропического неба.
В результате последовало строгое предупреждение от начальства. Вины какой-то за собой я не чувствовал, но это дела не меняло. От неприятностей нужно было подстраховаться. Тут я и вспомнил про супругу посла, про нашу небольшую обоюдную симпатию. Во время очередной прогулки мы стоим рядом на мостике, завожу разговор издалека. Дескать трудная работа у вашего супруга, это сколько сил нужно приложить, чтоб наладить взаимопонимание с местным правительством, установить дружеские отношения. Вот и мы, со своей стороны, тоже стараемся с местным населением чуть наладить контакты, поддержать по мере сил работу посольства, но не все это понимают, нас одёргивают. Не скрыл и кто такие, эти ретрограды. Нонна Васильевна обещала переговорить с супругом. Время шло, больше ко мне никто уже не придирался. Видимо, толк от моего захода со стороны был. Политику посольства, как и политику партии и правительства, нужно понимать правильно! Да ещё понимание - это уметь применять. Ну а о том, что через женщин многое решается проще, знали ещё в глубокой древности.