О РОДИНЕ О СЕБЕ И О СГИНУВШЕМ РОДЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ 4

Мне казалось, что эта лекция тоже удастся. Но ошибся здорово. Лекция не состоялась. Тема оказалась не актуальной и идеологически поставленной неверно. По совету завуча конспект я отложил "до лучших времён".
Конечно, всё течёт и изменяется. Настало время, когда не только царя Ивана Васильевича Грозного можно, вымазав дёгтем обкатать в перьях, но и самого…
Был бы только заказ! Но конспекта не стало. Куда я его забросил "до лучших времён", не помню. Наконец настали времена когда идеология перестала прямо и в открытую насильничать над историей, и такие авторы как С. Пушкарёв, Б. Рыбаков Ю. Лощиц, В. Каргалов, В. Пашуто, Л. Гумилёв, Греков, Сахаров… и др. много чего из раннее неизвестного поведали нам о той эпохе, а содержание их книг почти один к одному сошлось с дядюшкиными лекциями по историческому ликбезу. И тема стала интересной и актуальной для всех пожелавших ознакомиться с воззрениями на родную историю, среди людей незашоренных классовой борьбой и национальной политикой.
В нашей истории много белых пятен. Многое сознательно замалчивалась в школьных и университетских программах. В учебниках только одна Москва рассматривалась как единственная наследница и преемница древней Киевской Руси. Изучив такую «историю», так и ничего не узнаешь о четырех веках жизни западной ветви русского народа. И это невзирая на то, что эта ветвь народа оказалась хранителем культуры древнерусского государства, источником просвещения и культурных новаций для дремучей, затерянной в лесах крошечной Московии.
Из ликбеза дядюшки почерпнул я иное видение на историю этого необычного государства, симбиоза народов, заселявших тогда полоцкую землю. Дядюшке повезло прослушать университетский курс лекций старорежимных профессоров, не успевших свихнуться на марксизме. Тогда было принято за правило не судить о поступках личности, повязанной требованиями и условностями своего времени, не постигнув морали эпохи и не разобравшись в общественных взаимоотношениях. Оно и право же, недопустимо, спустя столетия, осуждать поступок человека и выносить ему приговор на основании современной морали.
Не одним желанием получения привилегий надо объяснять откат части западной русской аристократии от религии дедов, родного языка и культуры, а постоянной обработкой умов со стороны правящей верхушки, выходцев из "нации, правящей бал". На это были брошены такие мощные силы духа и власти, как Ватикан с его нунциями, искусно обученными проникать во все сферы общества и уголки души. Поэтому потомки могут гордиться западной ветвью русского народа, сумевшей сохранить язык, религию, культуру и себя как народ при многовековом, массированном идеологическом и экономическом бремени титульной нации. О том, что изначально древняя Русь была Киевской, а с её погибелью на смену ей заступила Русь Северо-Восточная – Московская, как и большинству из моего поколения, мне было вдолблено ещё в школе. Но, оказывается, жила-была и даже процветала кроме крошечной Московской Руси ещё и многолюдная и обширная Русь Западная в составе Великого княжества Литовского. А погибель Киевской древнерусской земли произошла не только по вине злых соседей или монгольского нашествия, а вследствие естественного исторического процесса - вырождения и старения этнической системы и отсутствия единой скрепляющей этнос идеи.

РУСЬ, КАК ТОРГОВЫЙ МОСТ ВОСТОК – ЗАПАД.
Продолжение домашнего ликбеза.
Своему материальному благосостоянию Русь Западная обязана географическому положению и широко разветвлённым речным системам. На дремучих лесных её просторах не было никаких дорог. Торговые пути шли по рекам и волокам. В области великого княжества Литовского располагались четыре оживлённые речные системы: днепровская, вислинская, неманская и западно-двинская. Здесь соединялись реки русские с реками польскими и связывались в единый транспортный узел четыре славянских народа.
Известно, что торговля сближает между собой народы, облегчает их нужды и способствует обогащению. Но она же, вызывает у соседей самые низменные чувства: жадность и зависть, которые и приводят к разрушительным войнам за передел рынка и стремлению к наживе богатств не трудом, а оружием.
Когда европейскую торговлю через Средиземноморские порты порушили мавританские пираты, по рекам Руси, от Балтики до Царьграда протянулся торговый путь "Из варяг в греки", а на речных перекрёстках, на местах обмена у аборигенов импортных товаров на меха, мёд и воск и возникли первые русские города: Новгород, Киев, Полоцк и др., то вслед за купцами по рекам двинулись варяжские дружины. Они покоряли прибрежные славянские племена и в городах сажали на правление своих князей. На землях, издревле принадлежавшим кривичам в Полоцке, первым сел варяжский муж Рогволод. С Рогволодом покончил Киевский князь Владимир и этим расширил свои владения за счет кривичей и дреговичей, а дочь - Рогнеду силой взял в жёны. Их сын – Изослав и стал родоначальником князей Полоцких в нынешней Белоруссии.
Торгуя с Европой, богател и приобретал всё большую независимость Полоцк, здесь было сильно боярство, богатое купечество и поддерживающее их городское вече. Ещё за сотню лет до нашествия Орды, Полоцк номинально обособился от власти Киева, а великий князь полоцкий Владимир славился могуществом и господствовал до самого устья Двины. Князь содействовал распространению христианства и настолько был уверен в собственном могуществе, что позволил выброшенному сарацинами из Палестины бездомному и оказавшемуся без работы Ордену крестоносцев построить на своих землях монастырь. Этот рыцарский и полу монашеский сброд живо принялся за дело. Вслед за монастырём Орден отгрохал и крепость, а укрепившись в ней, зажёгся идеей экспансии «Драх нах Остен». Поощряя завоевания земель в Прибалтике, папа Римский отпустил грехи каждому "Христову воину", огнём и мечем, крестившему местных язычников. Своей буллой папа взывал к «королям Руси» во избежание полного их уничтожения покориться и влиться в лоно «истинной церкви». Однако Рюриковичи оказались благоразумнее прорабов перестройки, они не клюнули на навешивание лапши на славянские уши – с прельстительными сказочками папы римского о «Европе,- нашем общем доме», как поверила российская демократия словам незабвенного Остапа Бендера, что «Европа нам поможет». Запад силой пытался навязать народам Руси, полякам и литовцам баснословные выгоды от такой идеи, однако все напрасно. Словам никто не верил, а дела говорили об ином. Католическое рыцарство как жило разбоем, так и продолжали грабить и убивать ставших единоверными католиками славян Польши, Богемии, Мазовшии.
Что ещё, кроме «расширения жизненного пространства», так притягивало благоденствующую в эпоху Возрождения Европу в дикую, таёжную Русь? Всё дело в том, что грабежи крестовых походов привнесли городам и замкам Европы так называемый добавочный продукт. С его появлением интенсивно строились города и замки, появились предметы роскоши у разбогатевшей знати, хотя её моральные ценности так и остались на древнеримском уровне восприятия мира, культуры и идеологии. Тысячелетнее приобщение к морали:- после нас хоть потоп!- свели на нет лесные богатства Европы. Дров и древесного угля катастрофически недоставало, а такое непреложное условие цивилизации, как огонь в домашнем очаге, оказался дефицитом.
В величественных дворцах высокородные обитатели всю зиму дрожали от сквозняков и стужи, и поэтому от Севильи, Гренады и до самого Царьграда, родовитая знать ценила меха, как единственное спасение от промозглой дворцовой сырости и щедро расплачивалась за них серебром и золотом. А лето с его теплом заносило в дворцы иную, но крайнюю неприятность. С насекомыми-паразитами дело оказалось ещё сложнее. Они заедали знать и смерда. От невозможности почесать спину под латами или собственную черепушку под шлемом рукой в стальной перчатке, больше всех страдало благородное рыцарство. Страдали и куртуазные кавалеры, и жеманные дамы. Остывая после танца взопревшая под корсетом и гирляндой юбок придворная особа, настойчиво гонялась за доставшим её насекомым и прямо на глазах сочувствующих давила его пальчиками, унизанными перстнями. Для этой цели во дворце короля-Солнце - Людовика Х1У, на самом видном месте, выставлялось серебряное блюдо, служившее кладбищем кровососам.
В отличие от европейцев, население Руси до изнеможения хлестало себя берёзовыми веничками и от души парилась в бане-каменке изобретённой, толи Русью, а толи соседней чудью. Письменное свидетельствование этого действа обнаружено в «Повести временных лет» у Нестора. Здесь приведён красочный пересказ впечатлений от бани, потрясший святого апостола Андрея Первозванного во время посещения славянских земель.
Европа скатилась до того, что знатный европеец мог позволить себе вымыться лишь пару-тройку раз в году. Процесс банной процедуры протекал в деревянной лохани с горячей водой, доставляемой от кухонного очага. Следом за главой семьи, в той же, но уже остывшей воде плескались остальные домочадцы.
- Это не моя выдумка,- клялся дядюшка – если пожелаешь, можешь проверить. Свидетельство этому найдёшь в западноевропейских литературных произведениях эпохи Возрождения, хотя бы у Боккаччо. В Европе из-за сложностей с топливными ресурсами напрочь забыты римские термы и бани с тёплым полом, калорифером, горячей и холодной водами в бассейнах, в которых отмокали патриции после чрезмерных возлияний на ночных пирах. Да и "удобства" не предусмотрены были не только в домах простых европейских горожан, но и во владетельных замках все нужды справлялись за ближайшим углом. Даже законодательница европейских мод - столица Франции не имела канализации, ею служили сточные канавы вдоль городской мостовой. Зачастую ночные горшки опорожнялись прямо на головы случайных прохожих, кравшихся в тени зданий по неосвещённым улицам Парижа. Миазмы и «здоровый дух» от здоровых тел нежные носики пытались заглушить духами и розовой водицей, поэтому дамы и кавалеры парфюма не жалели и его требовалось много. Духов «Шанель» Европа ещё не производила, и все благовония доставлялись с далёкого восточного рынка. И оттуда же завозился дорогой шёлк, хотя накладные расходы по их доставке превышали все разумные пределы. Трудно поверить, но килограмм шёлка приравнивался по цене одному килограмму золота. И не мудрено, ведь шёлк служил единственным спасением от паразитов. В белье из шёлка паразиты не заводились. Правда, лишь только очень состоятельные особы могли позволить себе спать на таком белье. И не каждый королевский двор мог похвастаться оббитой шёлком спальней.
Древний как сам мир закон рынка: «Спрос определяет предложение» уготовил возникновение Великого шёлкового пути. Когда его прихлопнули завоевания ислама, его заменил - сарацинский путь по Каспию и Волге к Новгороду Великому. И тут уж на границе всякого уважающего себя удельного княжества путь преградил латник, предтеча современного таможенника, требуя тамги - десятину с товара у проходящего каравана.
- Прикрыли бы на пару лет шлагбаумы перед караванами, и прекратились бы сразу войны в Европе, вынужденной отложить меч и чесаться обеими руками - съехидничал я.
- Да и так, сколько существует Россия, столько лет от неё чешется Европа - подвёл черту дядюшка. - Тема следующего урока «Великий шёлковый путь». Не могу припомнить, в чьих профессорских лекциях содержатся сведения о нём. Ищи сам, не маленький.

ВЕЛИКИЙ ШЁЛКОВЫЙ ПУТЬ.
Трудно предсказать какой бы была Россия, если бы её просторы мог бы обойти, торговый путь с Востока в Европу, и не окажись Русь «мостом» на этом пути. Рыцарь-пилигрим Николло Поппель, открывший Московскую Русь, неведомую для Европы, как и заокеанская Америка, дивился её богатству не только мехами, непуганым зверьём и корабельным лесом. Поппеля ослепил блеск золочёных маковок и внутреннее убранство православных храмов. О сундуках с казной великого князя, за одну коллекцию изумрудов которого можно было приобрести небольшое европейское княжество, он докладывал императору и папе Римскому шёпотом. Драгоценные камни, золото и серебро – эти сказочные богатства осели на Руси за столетия в виде таможенного сбора с торговых караванов. А караваны столетиями всё шли и шли по путям, проложенным смелыми, предприимчивыми и рисковыми людьми с давних и незапамятных времён. Великий Шёлковый путь был известен ещё до возникновения Киевской Руси, когда степью от Волги до Днепра и Крымом владели хазары. Шёлк поставлялся в Европу из Китая купцами хазарского каганата, затем булгарами, уйгурами, а позже иудейскими купцами. Обескровленная восстаниями и войнами с тюрским каганатом китайская династия Тан, стремясь пополнить казну, мудро снизила цену на шёлковые ткани. На юго-востоке империи возникли торговые колонии-сеттльменты, или говоря по-современному - оффшорные зоны. Правительство империи Тан обеспечило режим наибольшего благоприятствования торговцам Согдианы и рахдонитам, так звались «люди знающим путь»- хазарские купцы из иудеев. Этот "блуждающий этнос", пришёл в Хазарию из Ирана. Иранские цари Сасаниды к новым торговым кадрам относились покровительственно. Так бы продолжалось и до скончания века, если бы из-за дефолта 491 года эта богатая община рахдонитов, прихватив свои капиталы, не сбежала из Ирана в Византию. Завезённым финансам ромеи обрадовались, и тут же предоставили пришельцам режим наибольшего благоприятствования. Но «недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал», обнаруженные злоупотребления заставили Византийские власти принять меры, и купцы «знающие путь» срочно перебрались в Хазарию. Иудейская община правила Хазарией 150 лет и так было вплоть до нашумевшего и ставшего знаменитым:- «Иду на Вы!»- Киевского князя Святослава и его разорительного похода на Хазарский каганат. Когда все улеглось по Великому шелковому пути снова пошли караваны, но теперь ведомые булгарскими и уйгурскими купцами. Не смотря на смену монополиста, шёлковый путь оставался всё тем же. Через степи уйгуров, Семиречье, мимо озера Балхаш к Аралу, через плато Устюрт и реку Яик выходил Великий Шёлковый путь к Волге. 12 тысяч верст, 200 дневных переходов по 25 километров за день. По всей длине трассе на расстоянии дневного перехода стояли караван-сараи для ночёвок и колодцы с водою. Только сверхприбыль от торговли сверх дефицитным товаром могла оправдать такие расходы.
В дельте Волги скрещивался восточный путь, по которому шли в обмен на золото шёлк и благовония в Европу, и северный - из Ирана на Каму, по которому текло серебро в обмен на меха. Оба эти пути в умелых руках оказались курицей, несущей золотые яйца и лакомым куском для завистливых глаз. Само собой разумеется, на него не мог не покуситься хозяйский глаз из Каракорума, бросивший тумены Орды на половцев и на волжскую Булгарию.

ОТКУДА ЕСТЬ И ПОШЛА РУСЬ ЗАПАДНАЯ. Продолжение домашнего ликбеза.
Полоцкое княжество граничило с литовскими племенами, жившими ещё при общинном строе. Отбиваясь от наседавших немцев, литовцы заслоняли соседнюю Русь и нередко объединялись с нею в общей борьбе с рыцарскими орденами. Под угрозой полного уничтожения, как это случилось с пруссами, литовцы и жмудь сплотились под властью одного князя. Объединяясь, Литва усиливалась, а Полоцкая земля дробилась и слабела. В конце концов вотчиной супруги Александра Невского - Полоцком завладел литовец Тевтовил. Случилось это не без «братской помощи» от свояка Тевтовила - Даниилы Галицкого, короля русского. Четыре столетия исконной Русью была Полоцкая земля, а стала теперь Литвою.
- Как случилось, что народ бедный, дикий, плативший несколько веков дань России, и более ста лет умевший только грабить,.. в грозном ополчении выступил из тёмных лесов на театр мира, и быстрыми завоеваниями основал державу именитую?- задаётся вопросом Карамзин и не находит на него ответа. Зато Платонов, усмотрел причину в перевороте во внутреннем строе Литвы. Из разрозненных шаек литовцы организовались в дисциплинированное войско, обученное осаде городов. Такая перемена произошла от прилива в литовское государство русских, в котором удельные русские князья правят войском и посольствами и влияют на внутреннее управление Великого княжества... Главным советником у великого князя литовского стал русский - Давид - воевода Гродненский. С помощью Давида, как агитатора - пропагандиста, Литва присоединила к своим владениям: киевскую, полоцкую, минскую, туровскую, пинскую и витебскую области, ни разу не воевав, ни с одним из русских княжеств. Так под угрозой завоевания от внешних врагов: Золотой Орды, Ордена крестоносцев и Московии возникло добровольное объединение удельных русских княжеств в Великое княжество литовское - русское. Мудрый литовский князь Гедимин мог ладить со всеми, даже с Ордынским ханом, хотя никогда не платил тому дани. При Гедимине мирно уживались два мировоззрения: западное – католическое и восточное - византийское, православное. Мирно жили в одном государстве и оба народа. Казалось, и делить им было нечего. Русские вошли в Великое княжество со своими территориями, превышающие земли литовские на две трети, а самой титульной нации насчитывалось в нём меньше трети части населения. У вышедших из лесных чащоб племён не было своей письменности, и, естественно, официальным государственным языком княжества стал русский язык. Знатные литовцы обучились русской грамоте. В княжих хоромах говорили по-русски. Князья одевались по-русски, женились на русских и давали своим детям русские имена. Большинство литовских князей приняло православие. Русское культурное влияние подчинило себе в государстве господствующую народность. Сам Гедемин именовал себя великим князем литовским – русским. Правил он благоразумно, уважая гражданские права всех подданных. Покровительствовал православию и не мешал зависимости церкви от митрополита московского. Призывая льготами иностранных ремесленников, великий князь освобождал поселенцев от дани. Ганзейским купцам было позволено торговать беспошлинно, и Литва завалила свои города импортными товарами со всего света. В городах было введено самоуправление на гражданском Магдебургском праве. Для христиан строились церкви, и Гедемин не мешал распространять православие. Хранил он верность слову и обещаниям и сам был примером честности. Нынешняя Белоруссия целиком была под его властью, но великий князь не притеснял потомков Святого Владимира. В результате такой политики Литва стала притягательным центром, около которого группировались русские удельные княжества. Сам Гедимин и его сыновья были женаты на русских княжнах. Своего первенца, малолетнего Ольгерда, он посадил на княжение в русском городе Витебске, а перед смертью поделил великое княжество между сыновьями, Ольгерду отдал восточные земли, а Кейстуту – западные.
Ольгерд не случайно взял в жены сестру великого князя Тверского Михаила - Ульяну, получив дополнительный политический вес и виды на княжество, враждовавшее с Москвою. Постепенно отвоевал он у Польши полдюжины волынских княжеств, затем освободил от татар Киев и посадил на тамошний стол сына Владимира. Завоевал Чернигово-Северскую и Смоленскую земли, а вконец прославил себя победой в Подолии у Синей Воды над ордынцами, расширив при этом Великое княжество Литовское - Русское от моря и до моря. От Балтийского и до Чёрного моря раскинулось при Ольгедре его княжество. Подобные успехи объясняются тем, что желая избавиться от засилья татар и немцев и уйдя под Литву, русские княжества не испытывали никакой ломки в устройстве жизни, никакого религиозного или национального гнёта.
- Мы старины не рухаем, а новин не уводим - мудро провозгласили обрусевшие Гедиминовичи, гордясь тем, что коренное русское население не ощущает свою подвластность. - Живут во льготах, больших, чем жили в старо-киевские времена. Великокняжеская рука не давит всевозможными поборами. А за что любить Москву? За то, что со времён Калиты гребут три шкуры хлебным оброком, подёнщиной, меховой шкуркой да серебряной гривной? А хану всё мало, потому как половина оседает в руках сборщика дани - великого князя московского.
Всё хорошо у великого князя литовского и достаток, и любовь, и слава, и почёт, но "не хлебом единым жив человек". Как бес попутал, потребовалась Ольгерду под руку сила всесильная, какая есть у великого князя Московского Дмитрия Ивановича в лице её митрополита. Взял да отписал Ольгерд цареградскому патриарху: - Не поставишь на Вильно нам собственного митрополита, в римскую веру, дескать, перекинемся. Этот умный, удачливый и образованный политик, даже на "нюх не выносил спиртного", знал и с умом пользовался пятью европейскими языками, нутром чуял политический расклад, а тут как приспичило:- Хочу митрополита! Вот и получил, наконец "карманного" митрополита от патриарха константинопольского, да не такого, как Богом избранный, митрополит Московский, и пошли от него лишь тяжбы да головные боли у престарелого князя.
После трех разорительных походов на Москву – «трёх литовщин», Ольгерд наконец замирился, с великим князем московским Д. И. Донским, и пристроил свою дочь Елену за его верного сподвижника и брата - князя Владимира. Дмитрий Иванович стал сватом литвину, а Владимир зятем, а его старшие сыновья Андрей Полоцкий да Дмитрий Брянский - теперь шурины. Кажется, можно теперь зажить всем «бессоромно да согласно!». Но чёрт попутал вечного смутьяна на земле русской князя Тверского Михаила. Трижды зазывал он литовцев воевать землю русскую. Москвы им за каменным кремлём так взять и не удалось. Спалив посады и деревеньки, пограбив и захватив пленных и скотину, убиралась Литва с Тверью восвояси, натворив бед в княжестве Московском похлеще Орды Батыя. Разочаровавшись в литовцах, Михаил кинулся с дарами, к Мамаю, вымаливая ярлык на княжество над всею Русью. Мамай рассудил по-хански: - пусть русские грызутся друг с другом, всё легче будет потом скрутить обоих, рано или поздно придётся разбираться с русским улусом.
Покой теперь только снится москвичам и их молодому князю. Всё более тревожные вести идут из Орды! Мамай поносит москвича - Обещал Митька платить дань ежегодно, а заплатил лишь разок! Отдам ярлык Тверичу Мишке! А тот ликуя, объявляет войну Москве. Эта новость возмутила всю русскую землю и поднялась она на защиту Москвы. У литовцев хватило ума и сердца не встревать в заступ своего союзника, Мамай был далеко, а стен каменных у Твери не было, и Михаил отдался полностью в великокняжескую волю. И был опять прощён отходчивым Дмитрием Ивановичем. Но становится всё тревожнее. А из Вильно весть: умер Ольгерд и не знамо печалиться надобно или радоваться.
- Литвин не тугарин и не немец, веры одной с нами - православной и язык один, всегда без толмача договаривались.- Заседали бояре в Кремле, думали и считали, кто из дюжины сирот мужеского рода будет править. Так кто же у Ольгерда любимейший из двенадцати сыновей? В Вильно неразбериха, но как будто в силу входят сторонники Ягайло и его матери Ульяны.
Из Пскова сообщили, что туда с просьбой о "политическом убежище" прибыл со своей дружиною Андрей Ольгердович, князь Полоцкий. Псковичи испокон века покровительствовали обиженным и попавшим в нужду и, вводят Андрея в храм Святой Троицы и перепоясывает его довмонтовым мечом. Дмитрий Иванович не возражает:- какой - никакой, а родственник и раз хочет князь Андрей послужить по русской правде, он согласен отдать знаменитому воину Андрею Псков в кормление. События близятся такие, что вот, вот пригодится боевой опыт князя. Разведка все чаще доносила о передвижении значительных сил Мамая за Окою к южным окраинам рязанской земли.
О князе Довмонте и его мече много поведал Карамзин. В главном храме Пскова хранился этот меч. Многими подвигами бывший литвин Довмонт оправдал доверие псковичей, одерживая победы над соплеменниками и немцами. Грозясь сравнять с землёю Псков, магистр ордена привёл под его стены 18.000 рыцарей и множество осадных орудий. Досадовал магистр на Довмонта, за то, что тот истребил с горсткой Псковичей крупный немецкий отряд мародёров. Многих он посёк, а иные утонули, а иные укрылись на острове. Тогда Довмонт велел поджечь траву на острове: "всполоша огнём и власы на них и порты, и тако победи их". За это магистр поклялся живьем зажарить Довмонта. Десять дней бились псковичи с немцами. "Довмонт же во множести ярости мужества своего с малой дружиной, с мужи псковичи, выехав изби полки их, и самого магистра рани по лицо".
В последний раз Довмонт уже старец летами, но ещё воин пылкий, сразился с немцами на реке Великой, смял их в реку, и взял в добычу множество оружия, брошенного рыцарями в бегстве. Тридцать три года служил Богу истинному и второму своему отечеству добрыми делами, и мечём Довмонт. Удостоенный сана княжеского, он не только прославлял имя русское в битвах, но судил народ право и любил помогать бедным. Граждане Пскова любили Довмонта более всех князей. Так рассказывается в Истории государства Российского об одном из литовцев, принявших православие, радевших за русскую землю больше, чем некоторые русские наследные князья о своей отчине. И такими же славными защитниками Руси от неверных оказались и два брата литвина - сыновья Ольгерда – князья Андрей и Дмитрий.

ПОЛЕ КУЛИКОВО Продолжение домашнего ликбеза.
О битве на реке Вожа говорят редко. Её заслоняет сияние победы на Куликовом поле. Но здесь, на Воже, за два года до Куликовской битвы, уже оттачивалось русское оружие и мастерство полководческого таланта Д. И. Донского. Впервые русские побеждали в открытом поле самих ордынцев. Многие десятилетия приходилось бежать и рассыпаться при одном виде старинного ворога, но осилить его, да ещё гнать требовались и привычка, и навык. В битве на Воже полк правой руки возглавлял князь Андрей Ольгердович, это было его первым испытанием на верность русскому оружию. Вскоре ему предстояло иное испытание. Московское войско воевало брянское княжество, принадлежащее Литве. Андрею пришлось выступить против родного брата Дмитрия, запершегося в Трубческе. К великой радости князя Андрея, брат Дмитрий не стал на бой:- ...со многим смирением выдя из града и з детьми своими, и з бояры, и приде на Москву в род великому князю... Это волеизъявление ещё одного литовского князя было дороже иной воинской победы. Оно укрепляло надежду на то, что русско-литовскому соседству удастся со временем придать духовную общность содружества.
Княжеская разведка доставила "языка", от которого выведали:- Мамай идет на Русь, сладившись с рязанским и литовским князьями, но не спешит, ждёт Ягайло, с ним он сговорился об открытии «второго фронта» с запада. Встреча союзников намечалась где-то у Дона. Рязанский князь Олег явно выжидал, чья возьмёт, и готовился таскать каштаны из огня чужими руками.
Поднабравшись воинского опыта, великий князь московский готовился к сражению тщательно и продуманно. Вовремя был выполнен всеобщий мобилизационный план по всем дружеским ему княжествам. В Коломне собралась дружина невиданных размеров. Летописцы ссылаются на цифру в 150 000. Не видно было только полков Михаила Тверского, дружины меркантильных новгородцев и Олега Рязанского, оказавшегося тройным агентом и осведомителем, рассылавшим противостоящим силам письменные депеши. Не было и обоих братьев Ольгердовичей.
Ещё за две недели до битвы москвичи сумели предугадать время и место встречи своих полков с Мамаем. К удивлению Ягайло его лазутчики докладывали о странном марш-броске русского войска не к югу от Коломны, а на запад. Озадаченный игрой не по правилам, Ягайло остановился в недоумении. А московский князь таким маневром убил двух зайцев: обошёл недружественную рязанскую землю и отрезал литовцев от главных сил Мамая. От Лопасни, где войско пополнились бродниками и другим гулящим людом, оно скорым маршем неделю шло на юг. До Дона осталось уже пара переходов, как из обозного хвоста доложили:- на подходе подмога.
- Но кто, же это? Новгородцы? Или Тверичи, наконец, усовестились? Кто же это? Не сразу узнать в лицо седых от пыли Ольгедровичей, князей Андрея и Дмитрия во главе своих литовских дружин и дружин псковской, брянской и серпуховской. С ними их бояре и закалённые в схватках воины, бившие уже ранее ордынцев, при Синей Воде и на Воже. Да ещё набившие руку в постоянных схватках с немецким Орденом, стойкие псковичи. С надеждой ждал их великий князь Московский. Да мало ли с кем он договаривался, мало ли кого он ждал? Дело тут такое вызревает, что не прикажешь, на договор не сошлёшься. Тут каждый поступает, как ему совесть подскажет.
Не дивно ли: у двух сынов Литвы русского чувства оказалось больше, чем у новгородцев, Михаила Тверского и Олега Рязанского! Может и не догадываются братья Ольгердовичи, как много значит для московского князя их появление. Докладывают, что Ягайло уже в одном переходе стоит, поджидая Мамая. Видел бы покойный Ольгерд, бивший татар у Синей Воды, с кем снюхался его любимчик. Но Ягайло ещё не вся Литва!
Созвали военный совет. Где дать бой? Оставаться здесь, или перевозиться через Дон? Вспомнили победу на Воже, как выманили татар на свой берег, ведь на своём берегу драться сподручнее. Однако послушались совета опытных воинов братьев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей:- Если перевезёмся за Дон, то крепко будем стоять, зная, что так и эдак смерть! Так Ярослав Великий победил Святополка, а Александр Невский шведов. И ещё одно обстоятельство требует перевоза:- предупредим соединение Ягайло с Мамаем. Дмитрий Иванович подвёл черту княжеским словом:- Час суда Божия наступает! Надо перевозиться! И в канун праздника Рождества Богородицы 7 сентября стали искать броды и мостить мосты.
События Куликовской битвы нашли художественное выражение в средневековых летописях: «Задонщине» и «Мамаевом побоище». Излагая события того, памятного для русской земли, дня победы на Куликовом поле летописцы, не забывают назвать имена главных героев, свершивших ратный подвиг. Достойное место среди них отведено двум братьям - литвинам Андрею и Дмитрию.
В одних рядах с Московской Русью, не жалея живота своего бились выходцы из Руси западной от земли Полоцкой: Русь и Литва. И с этого времени и пошло начало воинской славы знатного на Руси рода будущих князей Гедиминовичей.
И как знать, возможно, под рукой князей литовских был и прадед боярина Левко. Ведь не зря в фамильном гербе "Дрогослав" на щите красуется боевая стрела - уверял меня дядюшка.

БЕС КАК ЛАДАНА БОИТСЯ СОГЛАСИЯ В ПРАВОСЛАВНОМ МИРЕ. Продолжение домашнего ликбеза.
Странные зигзаги выделывает история, творимая, по воле государственных мужей. Или наоборот, история сама вытворяет чёрти, что с этими мужьями! Бывший союзник Мамая, князь Ягайло запросил мировую у Дмитрия Ивановича. Ягайло и его матушка вдовствующая великая княгиня литовская Ульяна задумали исторический маневр. Им грезились палаты за каменными стенами московского Кремля. Но для начала необходимо замириться с Москвой. Мир был подписан и засвидетельствован в "Докончательной грамоте великого князя Дмитрия Ивановича... с великим князем Ягайло... о мире". Следующая дипломатическая грамота, оказалась многообещающей: «Докончание о женидьбе великого князя Ягайла Ольгердова. Жениться ему у великого князя Дмитрия Ивановича на дочери, а великому князю Дмитрию Ивановичу дочь свою за него дать, а ему великому князю Ягайлу быть в их воле и креститься в православную веру и крестьянство свое объявить во все люди". Громадный потенциал возможностей открылся бы перед объединённой Русью, стань зятем Д. И. Донского великий князь литовский Ягайло. Объединённые родственными связями княжества превратились бы в значительную политическую и религиозную силу в Европе. Изменились бы не только истории Руси и братских славянских народов, но, очевидно, и вся европейская история стала бы другой. Иными оказались бы и судьбы наших предков. Однако история не терпит сослагательных наклонений! И тут не обошлось без явного вмешательства лукавого. Известно, как огня лукавый боится усиления православия. Вскоре попытка объединения Руси сорвалась по причине смены обстоятельств с видами на брак у великого князя Ягайло. По доводам его матушки, у Ягайло появились шансы на более выгодную партию. Нежданно освободился польский престол. Ясновельможные магнаты избрали своей королевой одиннадцатилетнюю дочь почившего в Бозе правителя Польши. Ядвига росла глубоко религиозной, вела жизнь подвижническую, и находилась под большим влиянием своего духовника. Паны ухитрились спровадить обручённого с ней жениха - австрийского принца. Подговорили духовенство, а те, обработали религиозную до фанатизма девчушку. Ксёндзы уверили Ядвигу, что для блага Польши и Рима будет лучше, если она выйдет замуж за Ягайло, ибо этот брак приведёт в лоно истинной веры целую землю и языческий народ. Разрывающейся между долгом и чувством, юной королеве устроили смотрины с приодетым и припудренным Ягайло. Вконец, пришли к согласию с условием, что Ягайло, успевший сменить языческое имя на православное - Яков, сменит его ещё раз. Теперь на католическое - Владислав и отречётся от православия. Змея меняет кожу лишь раз в году, а изворотливый Ягайло - Яков дважды за год смог сменить личину, имя, и веру. Это было бы похоже на исторический анекдот, если бы не подтверждалось письменно.
Первым делом Ягайло заключил договор с Польшей против общего врага немцев, известный как Кревская уния. Это был отнюдь не равный союзный договор. На деле он оказался поглощением великого княжества литовского польским королевством с обязательным требованием привести в католичество своих подданных и присоединением земель литовских, а с ними и исконно русских к польской короне. Уния породила взрыв негодования в Литве православной и Литве языческой, вызвав восстание князей и бояр, возглавил которое двоюродный брат Ягайло Витовт. Старшие братья Андрей и Дмитрий отказались подчиниться и Унии, и Ягайло. Православное население Литвы сгруппировалось вокруг князя Андрея. Но его попытка переворота оказалась неудачной. Он был схвачен в Полоцке и "брошен в темную башню". Испугавшись восставших, Ягайло пошел на уступки, и заключил соглашение, по которому Витовт признавался пожизненно великим князем литовским под суверенитетом польской короны. А князья Андрей и Дмитрий, как и подобает прославленным воинам, оба уже в престарелом возрасте погибнут в битве на Ворскле против когорты железного Тамерлана.
Дочь литовского князя Витовта София вышла замуж за великого князя московского Василия - сына Д. Донского. Породнившись, великие князья замирились и разграничили Восточную и Западную Русь по реке Угре. Несмотря на родство, Витовт продолжал теснить своего зятя, а затем и внука. Отнимая один за другим уделы, Литва умалила Восточную Русь до размеров нынешней Московской области, граница проходила всего в ста километрах от Московского Кремля. Можайск стал порубежным городом. Ещё немного, ещё чуть-чуть и не стало бы Матушки России, а был бы только наш «общий европейский дом». Но гордыня обуяла панов. Им одних земель православных мало, им теперь подавай русские души и они потребовали дополнительно к унии государственной, ещё и унию церковную.
В 1413 году заключили новый договор об унии. Литовская аристократия получала права и привилегии одинаковые с польской шляхтой, но только после перехода из православия в католичество.