ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСПОМИНАНИЙ Сергея Смолякова 2

На другом судне помполитом был выпускник ВПШ. Из сельскохозяйственного обкома партии он перебрался на флот, как шутили моряки, - за штанами. Величаво и торжественно слетали с его уст слова о партии и коммунизме, не гнушался он проверить покупки вернувшихся с берега моряков или прошмонать отоварку под пломбой местной таможни.
Стоянка на этот раз по какому-то роковому совпадению также пришлась на воскресенье, когда все магазины в городе закрыты. На мой вопрос, теперь матроса, недавнего выпускника мореходного училища, не пойдет ли кто прогуляться по Лондону, желающих не находилось. Деловой народ собирался посетить только рынок на Алдгейте, куда было просто добраться на метро, а там продавали дешевый сверх ходовой товар того времени - нейлоновые шубы. В надежде все-таки найти себе подобных, я записался в группу увольняемых, благо оных не хватало для росписи по "тройкам".
Лондонская толкучка ничем не отличалась от прочих. Знатоки базара провели народ сквозь толпу к подвальчику и все дружно нырнули во-внутрь. Я остался у порога разглядывая запыленную витрину, Там на большом картоне с корявой надписью по-русски: ДЕНЬГИ КОТОРЫЕ МЫ МЕНЯЕМ были наклеены различные банкноты, в том числе и советские, и что интересно - новые, с месяц назад выпущенные в обращение, червонцы реформы Хрущёва.
- Да, а как же таможня? - подумалось мне. В памяти всплыли картины досмотра судна перед отходом.
Моряки один за другим вываливали из подвальчика. Огромные пакеты с отоваркой и довольные лица не оставили никаких надежд. В душе что-то оборвалось. Я продолжал стоять и смотрел, как моя группа покидая базар исчезает в толпе. Отстань на один шаг и можно потеряться.
- Что случилось? - неожиданно окликнули меня. Это ребята из другой группы.
- Да группу свою потерял в толкучке. - отвечал я.
- Пошли с нами - крикнули они и не останавливаясь двинулись дальше быстро исчезая в толпе. Я сделал пару шагов и снова остановился. Теперь я один. Зачем я поступаю так?..
Добрел до станции метро. Два пути лежали передо мной: вернуться на пароход или поехать в город. Внутренний голос назойливо шептал - в город!
Станции назначения были известны по прошлым посещениям города. Заминка вышла с покупкой билета. Если раньше это делал кто-то другой, то теперь все приходилось познавать самому. Определившись в этом вопросе, приобрел билет до станции Чарринг-кросс и стал спускаться на перрон. Контроля на входе не оказалось. Контролеры, заметил я, стояли на выходных лестницах. Что же получается - подумалось мне - входи кто хочешь и катайся сколько хочешь, а выйти - плати.
Трафальгарская площадь, как всегда по воскресеньям, заполнена отдыхающим народом. Праздничность выходного дня по-прежнему подчеркивали разнообразные оркестры шотландских волынок. И вдруг я почувствовал одиночество: в чужой стране, среди незнакомой речи, не с кем словом перемолвится. Домой, на пароход!
По выходе из метро в Сарри-Док возник вопрос, как найти ворота в порт? Утром в толпе моряков я шел не обращая внимания на путь. Улица была пустынна, ни одного прохожего... Вот идет один.
Извините, где ворота в порт? - обратился я к нему. Прохожий ответил, но в своему удивлению, я не понял ни слова. Ах да, кокни - язык лондонских доков, который не понимают даже сами жители Лондона. Оставалось только из вежливости поблагодарить его. Прохожий, видимо сообразив, что иностранец не понял, взял его за руку, подвел к перекрестку улиц и махнул рукой, видимо, в нужную сторону. Действительно, пройдя сотню метров вдоль забора я увидел открытые ворота с будкой. А вот и корма родного парохода с красным флагом на кормовом флагштоке, виднеется из-за пакхауза. Не успел я и шага сделать, как передо мной выросли два бобби. Как известно, в английскую полицию набирают мужчин не ниже 1,8 метров ростом, чтобы никто не смотрел на власть сверху вниз, поэтому вид их показался мне грозным.
- What craft? (С какой посудины?) - прорычал один из них.
- Russian ship (С русского) - ответил робко я для верности показав на флаг.
- Russian!? (Русский!?) - несколько удивленно прорычал полицейский. Видимо он впервые видел одинокого русского моряка - Come! (Ну иди!)
Я двинулся дальше чувствуя на спине сверлящий взгляд стража порядка.
Родной пароход встретил меня звонком вахтенному помощнику, который сухо попросил пройти к капитану. В его сопровождении я постучал в дверь капитанской каюты и, получив разрешение войти, переступил порог.
- Позвоните в консульство - обратился капитан к вахтенному помощнику канцелярским тоном и сообщите, что беглец вернулся - и, когда тот вышел, ко мне - Мне объяснительную и зайдите к старпому извиниться. Он с горя закурил.
Старпом, старший сегодняшней злополучной группы, пожилой эстонец, не выносил даже запаха дыма. Если капитан заглядывал на его вахте на мостик с папиросой во рту, чиф убегал на наветренное крыло и бдил там вахту до ухода курильщика. Увидев беглеца, в целости и сохранности, он отбросил окурок, простил ему все прегрешения и даже повеселел.
Ребята на досуге рассказывали, какая паника поднялась на пароходе, когда группа вернулась без одного, расспрашивали, в чем и как было дело, но я отнекивался в духе кинофильма "Бриллиантовая рука": шел, подскользнулся, упал, очнулся - гипс. Не зря, видимо, этот фильм, произведенный Данелия лет десять спустя, столь популярен.
В порт прихода Либава зашли ночью, а утром вахтенный матрос разбудил меня с указанием зайти в каюту 2 помощника, где меня ждут. Шепотом добавил, что до того эту каюту посетил моторист имярек и имел разговор с приехавшим куратором из КГБ. Парень этот и раньше обращал на себя внимание экипажа образом жизни, не свойственным нашим морякам, поэтому к нему относились вежливо-настороженно. Все знали, что кроме официального представителя КГБ в лице помполита, на судах водятся шептунки. Наш своим визитом, видимо, выдал себя сам. В ту же стоянку он списался с судна под предлогом поступления в мореходку. В пароходстве его больше не видели.
Допрос, по другому разговор с чиновником КГБ не назовешь, проходил в вежливой форме:
- Расскажите подробно, как вы отстали от группы.
- В толкучке базара.
- Почему не пошли с другой группой?
- Надеялся найти своих. Когда понял, что это бесполезно, решил двигаться на пароход самостоятельно.
- Сколько времени вы добрались до судна?
- Около трех часов.
- Говорят, вы отлично знаете английский. Вы что-то недоговариваете!?
- Английский я знаю в пределах обучения в школе и училище. Вам приходилось разбираться в схемах ленинградского или московского метро?
- ???
- Вот также я пытался разобраться в лондонском. Несколько раз двигался не в том направлении.
Тут я лукавил смело, потому как в лондонском метро даже поезда выкрашены в цвета линий на схеме, а мелкие чиновники КГБ в лондонском метро не ездят. На этом покаянный разговор окончился. Вечером, за полчаса до отхода, я был списан с судна и направлен в отдел кадров пароходства.

... а это я нарушил.
В кадрах инспектор, сотрудница того же КГБ, после высоких слов о правилах поведения советского моряка за границей, вынесла свой вердикт - на паромы.
На пароме СЫПРУС оказался прекрасный экипаж.. После загранплавания служба показалась отдыхом - сказывалось качество матросской подготовки. Нет, работы было достаточно, а иногда и сверх того. По двенадцать часов ежедневно без расписания судно шмыгало между Виртсу и Куйвасту, пока причал не пустел от автомобилей. Создавалось впечатление, что моряки работают за энтузиазм, а не за отоварку. Никакие "правила поведения советского моряка..." не давили на отношения между ними. Особенно запомнился капитан Пушкарев, душевный малый с пшеничными усами, весь рабочий день не сходивший с мостика в силу своих служебных обязанностей.
Однажды, с прибытием в Виртсу узкоколейного поезда из Таллина, где-то около шести утра на паром пожелал пройти человек.
- Пожалуйста, подождите до восьми - предложил ему вахтенный матрос.
- Мне можно - уверенно заявляет посетитель. - Проводите меня к капитану.
Дело вахтенного - исполнять последний приказ. Спустя день-два на переходе, когда в рубке никого не было Пушкарев вдруг обратился ко мне, стоявшему на руле, знаю ли я приезжавшего человека. Получив отрицательный ответ, продолжил - по вашу душу.
- Куратор паромов, он рассказал вашу историю и просил моего мнения. Я дал самые положительные отзывы о вас.
Оказывается и паромы под надзором "сероглазых". Через неделю я был отозван в кадры, где получил направление на прежнее судно.
Казалось бы, все окончилось миром, однако месяц спустя выяснилось, что я лишь замещал ушедшего в отпуск, а теперь обратно на паром. Не желая быть пешкой в кадровой игре, после крупного разговора с зам.начальника по кадрам я был переведен на работу в Портофлот Таллинского Морского Торгового Порта. С дальним плаванием было завязано.


ТОНКОСТИ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
Макаровка, 3 курс радитеха. Идет обычный урок английского языка. Курсант Вячеслав Д., бойкий мальчонка со шкентеля вызван к доске. Задание несложное: прочитать текст и перевести на русский. Славик хорошо подготовился к уроку и посему бойко читает:
- Зис дивайс из импоте'нт... делая ударение на букве "е".
Англичанка, дама в возрасте, однако, приятная во всех отношениях, как говорят в Британском королевстве, поправляет:
- Импо'тент, student D., импо'тент, - подчеркивая ударение на букве "о".
В бытность нашу курсантов на уроках английского лицемерно называли - student вместо общепринятого в других странах - cadet.
- Какая разница! - сгоряча выпаливает student D.
- Student B., - обращается англичанка к самому старшему по возрасту курсанту, - Объясните на перемене student D., какая разница между этими двумя словами.
- Ay-ay, mem! - по военморски, вытянувшись в струнку отвечает student B. с серьезной миной на лице. Это выражение он вычитал из книжки о моряках и теперь старается блеснуть эрудицией, однако англичанка виду не подает, урок продолжается своим чередом
- Что она придралась, - подлетает на перемене Д. к старшему по возрасту курсанту.
- Придралась она правильно, Славик, потому что "импо'тент" - действительно переводится так, как ты выразился - важный, значительный, существенный, а "импоте'нт" - это человек бессильный в половом отношении. Разницу улавливаешь?
- Ну я и дал! Даже неудобно перед старушкой - вытирая пот со лба бормочет Славик.
- В том-то и тонкость английского, что не только нужно правильно разбираться в транскрипции, но и обращать внимание на ударение в слове. Не расстраивайся, однако, старушка наша в английском юморе дока. Недаром она всю войну прослужила переводчицей в Лондоне - успокаивает старший по возрасту молодого.
Через два года курсант Д. защитил диплом на хорошем английском и без ошибок в произношении.


РАДИОШПАРГАЛКА
Тема шпаргалки многократно использовалась и в литературе, и в кино. На какие только ухищрения не шли студенты, чтобы создать "шпору" такой, что даже Шерлок Холмс не смог бы ее найти и обезвредить, а владелец мог пользовался ею, как открытым учебником. Эта проблема не обошла стороной и курсантов 3 курса радиотехнического факультета Макаровки, поначалу шпоривших по-старинке.
Приближалась пора зачетов и экзаменов.
В популярном в то время журнале РАДИО промелькнула статья об индукционной связи, которая обеспечивала прием, скажем так, информации на расстоянии и беспроводно. Нет, это не радиостанция, а простой усилитель звука, разнесенный в пространстве до десятка метров. На одном конце микрофон, на другом телефон.
Курсанты идею схватили и задумались, можно ли найти практическое применение этой системе для сдачи экзаменов. Проще говоря - использовать как радиошпаргалку. Поскольку речь шла о системе, народ стал органиэовываться в группы и начались эксперименты.
Выяснилось, что элементная база и радиолюбительские наклонности экспериментаторов - в каждом кубрике можно было найти и паяльник и радиодетали - позволяли сделать компактный приемник, который легко спрятать даже в форменной одежде. Сложнее оказалось с передающей частью - не хватало мощности популярных в то время транзисторных приёмников. Путем обмена опытом между группами разработчиков, решение нашлось. Над 405-й аудиторией радиофакультета располагалась помещение, в котором энтузиасты поставили мощный усилитель от кинопроектора УКРАИНА. Петля связи была брошена на пол по периметру комнаты. Испытания прошли успешно.
Первое практическое использование радиошпаргалки было решено осуществить на письменном зачете по экономике морского транспорта. Дисциплину вела доцент Гривцова, дама строгая, но от радио далекая.
Внешне это выглядело так: наушник прятался в левом рукаве форменки. Курсант, задумчиво подперев голову рукой, описывает свои знания по заданной теме, а в реалии - строчит под диктовку оператора.
В процессе зачета, однако, случились сбои. Один из приемников загенерировал, то есть запищал тонко и громко. Судорожное движение одного из курсантов - и звук смолк. Другой приемник так громко вещал, что в тишине аудитории было слышно какое-то "бу-бу-бу". Пришлось тоже отключиться. По тому, как недоуменно округлялись глаза мадам Гривцовой, становилось ясно - она все это замечает, но не понимает, что происходит. Повода выставить кого-нибудь за дверь со шпорой или отменить зачет она не находила.
По окончании занятий, в экипаже появился командир роты, капитан 3 ранга Б. Гарий Исаевич и вызвал к себе старшину роты.
- Сейчас в учительской имел разговор с Гривцовой. Она почувствовала, что народ поголовно списывает, но как - понять не могла. Что происходило?
Командир, до прихода в училище, был старшим помощником командира подводной лодки на Тихоокеанском флоте, а посему обладал здравым чувством юмора. Поэтому старшина не стал отнекиваться и кратко изложил суть дела.
- Ну молодцы! - рассмеялся командир. - У дочери тоже экзамены в институте. Не мог ты раздобыть один приемник для нее.
- Приемник раздобыть не сложно, - отвечал старшина. - Только использовать его не поучится.
- ???
- Курсант - народ организованный, а студент - индивидуалист. К тому же элементарные технические знания и дополнительная аппаратура потребуются.
Через несколько дней командир приемник вернул.
- Ты оказался прав, старшина, но я горд за свою роту. Хорошие специалисты из вас получатся!
Радиошпаргалка, после некоторой технической и организационной доработки, полностью себя оправдала на других экзаменах. Ни один преподаватель не заметил ее в процессе использования.
А специалисты в своем деле из этих ребят со временем действительно получились классные! Но это, уже другая история.

НЕ ПЬЯНКИ РАДИ
Я заведовал технической частью радиолокационного тренажера. Помощником у меня был моряк из "загранзаплыва", которого врачи по болезни посадили временно на берег, и с которым я хорошо сработался.
Зеркальные планшеты индикаторов, на которых слушатели восковыми карандашами производили построения для расхождения с целью, после каждого занятия требовали протирки спиртом. По такому случаю держалась трехлитровая канистрочка этого растворителя, пополняемая по мере расходования.
Но какой же технарь может использовать спирт только по прямому назначению? Грешили этим правилом и мы, правда, в случае финансовых затруднений.
По окончании занятий после приведения техники и оборудования в исходное состояние мы, временами, под кофе выкатывали на стол бутылочку. Шеф наш, капитан-наставник А. препятствий не чинил, а в хорошем расположении духа даже опрокидывал с нами рюмочку - другую и, высказав нравоучение касательно пожарной безопасности или нечто в этом роде, удалялся.
Как-то во время такого застолья зашла речь о "Лимонной горькой" настойке. Славная штука: крепость водки и вкус лимона. А что, если самим сделать? Выписав очередную канистру очистителя зеркальных планшетов приступили к изготовлению: в литровую бутыль натолкали нарезанных лимонов и залили спиртом до полного. Неделю у нас действовал "сухой закон". Наконец наступил вожделенный час дегустации. Жидкость из бутыли профильтровали через марлечку в чистую бутылочку, и оттуда разлили по рюмкам. Вкус получился отменный!
- Не желаете "Лимонной" собственного изготовления? - спросили мы шефа, который с чувством исполненного долга направлялся домой.
- Налейте, - согласился он и выпив попросил - Налейте ещё рюмочку. Замечательно получилось! А мне не сделаете? - и принёс нам плоский флакончик из-под какого-то иностранного алкоголя граммов на сто-двести.
- Сделаем! - согласно закивали мы головами и... в текучке дел забыли о своем обещании. Шеф же терпеливо ждал. Когда спирт был на исходе и я обратился к нему с просьбой подписать очередную заявку, он вдруг задал странный вопрос:
- А почему он закончился так быстро? - в голосе его послышались раскаты приближающейся грозы. - Выпили!? Несите канистру ко мне в кабинет!
Канистра была водворена в крохотный сейф, ключ от которого брошен в ящик письменного стола.
- Завтра придёте с женой! Поговорим о вашем поведении, - прогремел он мне. - А вам, - обратился он к моему коллеге, - Я попрошу в кадрах закрыть визу.
Мы стояли в позе полного осознания своей вины, лица наши выражали раскаяние.
- Не надо приглашать жену, - молил я.
- Не надо визу. Мы больше не будем, - вторил мне коллега по несчастью.
- Не будете, потому что спирт буду хранить в сейфе и выдавать только по норме на протирку, - устало откинувшись в кресле пророкотал шеф.
Гроза пошла на убыль и теперь только отдельные раскаты грома долетали до нас из его кабинета. Когда входная дверь за отбывшим шефом с треском захлопнулась, мы вопросительно посмотрели друг на друга:
- За что он нас так!?
Чтобы залить горе, поставили кофе, я зашел в кабинет шефа, открыл сейф, плеснул из канистрочки на двоих и тут меня осенило:
- А мы свое обещание выполнили? Так нам - болтунам и надо!
Не пьянки ради, а справедливости для решил он наказать нас.

КАК РАЗГОВАРИВАТЬ В АНГЛИИ
Во время стоянки в порту Грейнджмута, что в глубине залива Фёрт-оф-Фортчр, в Шотландии, один из "коряг" предложил съездить в Эдинбург - он, дескать, знает там хороший магазинчик с нужным и недорогим товаром. Заинтересованный этим морской народ, сойдя на берег, двинулся к автобусной станции.
Купили билеты и стали ждать автобус.
Я решил заранее проверить место посадки. На площадке перед станцией, возле одного из столбов с часами, нашёл указатель "Edinburgh" с расписанием, но когда вернулся, у одного из моряков тоже возник этот вопрос, которым он поделился с товарищами, а они в свою очередь заволновались и поручили мне это дело выяснить наверняка. Чтобы увериться в своих проверках, я стал глазами разыскивать, к кому бы обратиться.
Возле багажной стойки увидел хозяйку и спросил ее на английском, как учили в школе:
- Where is the bus stop to Edinburgh?
Хозяйке багажной стойки, очевидно, отвечать на подобного рода вопросы приходилось часто и посему ответ прозвучал вежливо и кратко, но... на местном, шотландском. В переводе на русский, мне показалось он прозвучал примерно так:
- Возле столба с часами, в двенадцать.
Поскольку сказанное совпадало с моими разведанными, я, "просенькав ю", направился было к ребятам, как кто-то сзади взял меня за рукав. Это была багажная хозяйка, которая догнала меня, бесцеремонно потащила к выходу и подвела к уже знакомому столбу:
- This is bus stop to Edinburgh, - и, подняв вверх два сведенных вместе пальца руки, добавила - Twelve o'clock.
Она не поверила, что иностранец сразу понял ее...
Мне осталось только еще раз сердечно поблагодарить добрую женщину.
Несколько лет спустя на банкете по случаю очередного выпуска слушателей радиолокационного тренажера один из капитанов подвел к столу и представил собравшимся невысокого пожилого человека с бородкой, в котором мы узнали весьма эрудированного и владеющего несколькими языками комментатора Эстонского телевидения.
В беседе с ним я к слову поведал об этой истории.
- Очень поучительная ситуация, - заключил мой слушатель. - В таких случаях просите собеседника, - и он четко, почти по слогам произнес фразу:
- Please, speak as you learn English at school. Да, именно так, как учили в школе.
Тому, кто учил английский по учебникам, проще говорить на нём с такими же иностранцами. Самих англичан, а тем паче американцев, понять бывает сложнее.


ТУМАН
Совсем недавно возвращался я на автомашине с дачи, где немножко помог приятелю, такому же как и сам я капитану-пенсионеру, закончить уборку территории перед зимой. Внезапно видимость резко ухудшилась, дорогу стал застилать густой туман. Приятель мой убавил скорость и стал внимательно всматриваться в сырую мглу, дабы не пропустить нужный поворот.
- Туман на пути, это конечно опасно, но хуже, когда в голове туман.
- Ты о чём это ?- спросил я приятеля.
И он припомнил давний случай из своей практики, когда трудился штурманом на одном из небольших судов нашего пароходства. Они вышли из Роттердама, направляясь на Балтику. В Северном море видимость была почти нулевая , но теплоход шел полным ходом. Штурмана волновались и было от чего, мало того, что район с интенсивным движением, так ещё и судовой радар вышел из строя. Старпом пытался уговорить капитана не рисковать напрасно, но тот отмахнулся, дескать другие суда нас видят на своих радарах. Видимо, до сих пор судьба баловала этого мастера, и он потерял чувство осторожности.
Но его самоуверенность была почти тут же строго проверена. Из тумана, к ужасу, стоящих в рубке людей, быстро вырос громадный корпус контейнеровоза. Он с шумом пролетел мимо в каких-то двух десятков метров, гудок его тифона громко прозвучал где-то над головами.
Медленно приходило осознание, что и на сей раз пронесло ! Такой, ещё недавно самоуверенный, капитан стоял бледный, а по рубке стала распространяться вонь. Теперь капитан стал быстро краснеть и тут же побежал в свою каюту, успев крикнуть, чтобы убавили ход.
А вскоре и у нас с приятелем, туман на дороге рассеялся. Мы подъезжали к городу и рассуждали о том, как трудно бывало в опасной морской работе сочетать неизбежный риск с разумной осторожностью.