БАЙКИ продолжение 2

ПРИЧУДЫ ПОГОДЫ
Уж кто-кто, а моряки хорошо знают, насколько капризной бывает погода на море. Только вот солнышко светило, да вдруг задул ветерок, побежала рябь по воде, потемнел горизонт. И вот уже ветер завывает в снастях, а корпус судна начинает содрогаться от резких ударов волны. Но многие поколения людей, связанных с морем, научились по разным признакам определять изменения погоды, дабы заранее приготовиться к ударам стихии. Приметы эти даже выражены в стихотворной форме, для лучшего запоминания. Их знают, наверное, даже многие из сухопутной публики:

- Красно солнце по утру, моряку не по нутру!
- Дождь прошёл и ветер вслед, жди от моря всяких бед!

Таких прибауток много, да ещё и местные есть на разных морях. А вот перемены политической погоды предугадать куда сложнее, тем более морякам, блуждающим вдали от своей страны.


В бухте Нагаева. Рис. С.Смолякова
Теплоход "Туркестан" совершил короткий рейс на КНДР из Владивостока и из северокорейского порта Хыннам через неделю вернулся обратно. Небольшой срок - неделя, а оказалось, что на политическом небосклоне успело в нашей стране сильно громыхнуть.
Как всегда по приходу, после оформления формальностей, на борту появились гости, представители различных береговых служб пароходства. А появлятся они любили к обеду. И вот за столом, вместе с командным составом судна, дружно работают ложками "инспекторы и инструкторы". В перерыве между блюдами один из пришедших вдруг указал на портрет Хрущёва, висевший на видном месте в кают-компании:
- А чего это он у вас тут висит?
Помощник капитана по политической части, или проще - помполит, чуть не подавился куском мяса. Лицо его покраснело, губы задёргались. Как можно так сказать о генеральном секретаре нашей партии, первом лице страны? А гость, видя произведённый эффект, поспешил внести ясность:
- Вы разве не знаете ещё, что его сняли?
Помполит пулей вылетел из-за стола, бросив недоеденное блюдо, и побежал в партком пароходства за указаниями. А гости, перебивая друг друга, стали рассказывать морякам о переменах в высших эшелонах власти в Москве. Генсеком теперь стал Брежнев.
Через пару часов вернувшийся помполит собственноручно снимал с почётного места портрет "волюнтариста".
Наступали новые времена, хрущевская "оттепель" стала медленно превращаться в брежневский "застой".

СУСАНИН
Охотское море не очень приветливо, особливо в зимнюю пору, но навигация там не прерывается всё равно.Теплоходы, которые следуют на Магадан, идут тогда прижимаясь к Курилам и Камчатке по незамерзающим водам до сплочённых льдов. А далее уже под проводкой ледоколов до самой столицы колымского края.
Но, на этот раз стоял уже май месяц, даже здесь уже стало проглядывать солнышко, море было чистым и почти ласковым. Из бухты Нагаева, после выгрузки, теплоход направлялся в порт своей приписки - Владивосток. Моряками замечено, что в свой порт судно почему-то бежит всегда чуточку быстрее, это хоть и совсем не научный, но факт. Лаг шустро отсчитывал мили, моряки несли привычные вахты. Вот уже пройдена основная часть Охотского моря, приближались к траверзу сахалинского мыса Терпения. И тут вдруг стали попадаться льдины, а далее и целые поля крепкого ещё льда, вынесенного видимо из северо-западного угла моря. Там лёд держится дольше всего, полюс холода почти рядом.
Пришлось убавить ход и маневрировать, избегая сильных ударов о ледяные глыбы. Вскоре капитан вызвал на мостик самого молодого из своих помощников. Ему было велено забраться куда повыше и искать разводья среди полей. Одеть полушубок и взять бинокль - дело минутное, далее по металлическому скоб-трапу на салинговую площадку фок-мачты. Вид отсюда открылся хороший, только судно внизу как бы уменьшилось в размерах. Стал штурман выискивать, при помощи бинокля, проходы в белых полях и рукой указывать направление движения. Дело вроде пошло, двигались во льдах вполне прилично. Но просветов среди льда становилось всё меньше, уже не так уверенно указывал дорогу вперёдсмотрящий, а тут ещё и видимость стала пропадать, да и смеркаться стало. Скоро на вопрос капитана, видно ли что, штурман только беспомощно развёл руками. Ему велено было спускаться.
В тёплой ходовой рубке его встретили смешками:
- Ну, и куда же ты нас завёл?
Он пытался что-то всерьёз объяснять, однако понял, что просто подначивают.
Против природы не пойдёшь, было решено остановить машину и дрейфовать до утра. А утром опять всё резко переменилось, ветер растянул ледяные поля, впереди снова синела вода, пробилось и солнышко. Теплоход стал набирать ход, направляясь к югу. А вот за молодым штурманом, с тех пор, надолго закрепилось прозвище "Сусанин", но не обидное, а даже как бы почётное.

УБРАТЬ ФЛАГИ
Про служебные романы написано уже немало. О женских проблемах на судах тоже. Но, рискну всё же поведать вам ещё одну небольшую историю из моряцкой жизни.
На одном из дальневосточных теплоходов трудились два приятеля, второй штурман Витя и второй механик Лёша. Оба были молодыми холостяками, характер имели общительный. Любили в компаниях побалагурить, не чурались вина и других радостей этой земной жизни. В экипаже обоих ценили за трудолюбие и умение ладить с людьми. Но в чём Лёша значительно опережал своего дружка,так это по женской части. Был он большим мастером в деле обольщения девиц, замужних дам и молодых вдов. Виктор тоже не шарахался от представительниц женского пола, но ему немного в этом мешала стеснительность и, может быть, излишний романтизм.
А жизнь на судне текла своим чередом.После зимних рейсов по южным морям, пришлось сбегать к охотскому побережью, где выгрузили снабжение для местных рыбокомбинатов. Как обычно в таких рейсах, судовые женщины уже присмотрели себе кого-то из экипажа, исходя из симпатий или строя более серьёзные планы на будущее. Ну а остальные мужики ждали возвращения к семьям или хотя бы просто захода в порт. Обходиться без женщин - это один из минусов, из того, что называют "тяготами морской жизни". Но в этот раз на борту вдруг оказались ещё несколько симпатичных дам, они возвращались из северных краёв во Владивосток. Кто-то был в командировке здесь, у кого-то закончился контракт. Разместили их, потеснив в каютах судовых женщин, а так же предоставив одну пустующюю каюту радиста. Её заняла наверное самая миловидная из дам-путешественниц. Вот тут-то и началось соперничество двух наших друзей за её благосклонность.
Лёша стал увиваться вокруг неё, используя весь свой богатый опыт по части соблазна. Был задействован его кулинарный талант, а именно фирменные рыбные "жучки" собственного изготовления. Стол в каюте украсили крабы, а из магнитофона звучала томная и расслабляющая музыка. Да и сам он поговорить с дамами умел.
Но молодая женщина, оценив всё это, конкретно ничего так и не пообещала. А после обеда, когда наступило вахтенное время наших героев, она попросила разрешения войти в ходовую рубку. Там прохаживался Виктор, изредка осматривая пустынный круг горизонта да поглядывая на экран радара. Разговорились, время вахты как-бы пошло быстрее. Штурман, вначале застеснявшийся, вскоре освоился и смог уже говорить интересно и с юмором. Даме это очевидно нравилось. Посещения мостика, а потом и каюты продолжились. Лёша тоже продолжал свои ухаживания.
Вскоре наступила развязка. Виктор, сменившись с вахты в четыре часа утра, готовился в каюте отойти ко сну, но тут в дверь тихонько постучали. Он открыл, в каюту тихо скользнула фигура женщины, обдав его лёгким запахом духов. Виктор выглянул в коридор, никого больше не видно, закрыл дверь и спросил :
- Что случилось ?
- Лёша пришёл ко мне сейчас и стал слишком уж грубо приставать, а я такого не люблю. Вот выскочила сюда, а его закрыла в каюте.
Оба прыснули от смеха. Ну а дальше... было всё, что бывает у молодой пары, где каждый истосковался по ласке и любви. Потом они лежали, утомлённо прижавшись друг к другу, и шептали слова нежности и благодарности. К действительности их вернул резкий телефонный звонок.
- Да, слушаю - снял трубку Виктор.
- Она у тебя ? - как-то хрипло спросил Лёша.
- Да - чуть помедлив, признался Виктор.
- Ну я тоже теперь у себя. Флаги там убери.
Звонок прервался, оставив Виктора в некотором недоумении.
- Дай-ка мне ключ от твоей каюты, гляну, что там. Виктор набросил одежду и вышел в коридор. Каюта радиста была за углом по левому борту. Он тихо вошёл, не включая света, и осмотрелся. Окно-иллюминатор, выходящее на борт, было открыто. Скрученные простыни, привязанные одним концом к поручням кровати, действительно развевались за бортом, подобно флагам. Всё стало понятным. Лёше было слишком уж позорно оказаться в таком нелепом положении и он нашёл выход, спустился по двум связанным простыням из каюты на палубу спардека под ней. Вообще-то мероприятие весьма опасное, теплоход слегка покачивало на волне, за бортом темнота и ветер. Случись что, канул бы в холодные воды Охотского моря без следа.
Было ли у этого краткого романа продолжение - не известно. Витя и механик остались друзьями, правда Лёша стал относиться теперь к приятелю более уважительно.

ФРАХТ
Шёл 1967 год. На одном из судов Дальневосточного пароходства трудился молодой штурман, недавний выпускник Таллинской мореходки. Он был уже два года, как женат, и его супруга всего месяц назад подарила ему дочку. С жильём для плавсостава в пароходстве была большая проблема, точнее, возможности получить хоть какую-либо крышу над головой не было вообще. А потому снял моряк за 30 рублей в месяц домик-времянку на окраине города Находка. Там стоял в ремонте его теплоход, когда подошло супруге время рожать. Жильё убогое, крохотная кухонька с плитой, отапливаемой углём и дровами, да одна комнатка, где разместился диван, детская кроватка и стол. Воду приходилось носить из колодца, метров за 200 от домишка. Времена были ещё суровые, выручала только бесшабашность молодости.
Но вот, ремонт судна закончен. Теплоход стоит на рейде в ожидании постановки к причалу для погрузки леса на Японию. А на дворе январь и бухта ещё покрыта льдом. Снег лежит на сопках и в округе. Поднялся молодой отец в 6 утра, сбегал с вёдрами до промерзшего колодца, принёс домой воды. Затопил печь, согрел себе чаю. Жене сказал, что вернётся пораньше сегодня, это последний свободный день у него перед рейсом. Это он так предполагал, но, как мы знаем, Бог располагает иначе.
По заснеженной дороге до остановки автобуса ходу всего 10 минут, да ожидания столько же. Выскочил у порта и добежал до проходной, далее по причалу до здания морвокзала. Там собрались уже ребята из его экипажа, что ночевали на берегу. Стали выяснять через диспетчера порта, куда же поставят их теплоход. Но поступила вдруг команда садиться всем на буксир, который доставит их на судно. Рейс на Японию отменён, следовать во Владивосток срочно.
Через пару часов уже снялись с якоря и вышли из бухты Находка в залив Америка. До Владивостока переход всего-то 4 часа и там всё завертелось очень быстро. Тут же поставили к причалу и начали погрузку. А рейс-то будет на Вьетнам! Это не недельный поход к близкой Японии, а как минимум месячный. Вот тебе и "вернусь пораньше сегодня"! После погрузки прошли размагничивание, а такая операция проводится, если судно идёт туда, где война и существует минная опасность.
Вскоре растаял за кормой Владивосток. Прошли острова Цусима и стало потеплее. Восточно-Китайское море встретило их хорошей солнечной погодой. В те времена враждебный Тайвань обходили стороной, поэтому мимо Окинавы вышли в Тихий океан и взяли курс на Филиппины. Тут уже совсем жарко стало, летучие рыбки взмывают над водой. Проливом Бабуян идут в Южно-Китайское море, и далее на запад к Тонкинскому заливу. В воздухе вскоре стали появляться американские военные самолёты, они проверяли курс судна и пытались определить, что оно доставляет во Вьетнам. А в заливе повстречались и с авианосцем, это с его палубы взлетали "фантомы", бомбившие северный Вьетнам за его поддержку партизан Вьетнама южного.
Из залива поднялись вверх по реке Красная до Хайфона, где и стали под выгрузку у старого свайного причала. И вот тут-то пришла радиограмма из пароходства, которая буквально экипаж "убила". Это было распоряжение о передаче судна во фрахт вместе с командой министерству транспорта Демократической Республики Вьетнам сроком на год. Ловко сделано! Если бы об этом объявили во Владивостоке, вряд ли бы нашлось много желающих отправиться на такой срок, да ещё в страну, где идёт война. А теперь деваться некуда, путь домой отрезан надолго. Вся связь с близкими отныне - это радиограммы, а в них многое не скажешь.
И потекла , вроде бы вполне привычная, морская жизнь, да только к такой длительной разлуке с родными привыкнуть, ну никак не возможно. Тревожила неопределённость судьбы, кто же знает, чем эта война закончится вообще. Американцы всё больше наращивали бомбардировки, грозили заминировать все подходы к Хайфону, полностью заблокировав морские перевозки. А эти перевозки давали Вьетнаму единственную возможность получать помощь продовольствием, техникой и оружием. Да и выручать на свои нужды какую-то валюту от продажи своих товаров. В Японию вывозился уголь, в Гонконг экзотические местные продукты. Так вот и мотался советский теплоход в южных водах, помогая, как тогда говорили, "братскому народу в борьбе с империализмом".
Но вот случилась оказия, возможность зайти в родной порт. Из-за поломки винта, другой теплоход остался без хода и его необходимо было буксировать во Владивосток. Ребята ожили, дали семьям радиограммы с радостной весточкой, и штурман тоже так поступил, естественно. Прошло уже восемь месяцев, как там дочка растёт? Все пребывают в радостном ожидании свидания с самыми дорогими своими людьми. В порт пришли к вечеру, отдали концы, на которых буксировали аварийщика, и стали к причалу для того, чтобы пополнить запасы топлива, воды и продовольствия. Кто-то из местных поспешил домой, холостяки остались на вахте, и наш герой тоже, ожидая приезда жены из Находки. Он бегал, следя за приёмкой снабжения и всё поглядывал на причал, не идут ли его любимые. А их, увы, не было. К утру всё было принято, пароходство начало упорно торопить с отходом, чтоб не терять плату за фрахт.
Штурман наш побежал в контору порта за почтой и ещё какими-то бумагами для судна. На причале он вдруг столкнулся с женой, бережно держащей на руках, завёрнутое в одеяльце дитя. От неожиданности они растерялись, неловко обнялись.
- Иди на судно, тебя проводят в мою каюту. Я скоро буду, - расстроенно проговорил штурман.
И действительно вернулся он скоро, но не один. На борт поднимались уже таможенники и наряд пограничников. Штурман успел раздеться у себя в каюте, его дочь, уже распелёнутая, лежала на кровати и сладко посапывала во сне. Жена стала объяснять, что приехала вечером, но никто не смог ей точно сказать, где стоит теплоход. Пришлось заночевать у хороших знакомых в городе. Штурман налил по бокалу вина и хотел как-то отметить встречу. А по судовой трансляции уже раздалась команда:
- Посторонним покинуть борт, начинается досмотр!
Свидание заканчивалось, толком не начавшись, так даже в тюрьме не бывает. Далее всё скомкалось, быстрые сборы жены, торопливые поцелуи и слёзы. Эти слёзы рвали штурману душу, но что он мог поделать. А потом опять стал отдаляться причал, и на нём застыла фигурка с младенцем на руках.
Миновал год. Бомбёжки у причалов Хайфона, Хонгая и Кам-фа сменялись стоянками в спокойных портах Японии, Кореи и Камбоджи. Напряжённое ожидание возвращения домой, почти сменилось какой-то усталой апатией. Поэтому известие о том, что фрахт продлён ещё на полгода, было воспринято не так остро, как можно было бы ожидать. Ещё одна подлянка, не более того.
Но вот позади последний переход из Вьетнама в порт Ниигата, выгрузка там и домой! Во Владивосток. А там вместе с отпуском получил штурман в отделе кадров и повестку о призыве на службу в Военно Морской Флот. Он уже не удивился, только сплюнул, выйдя из отдела на улицу.
В Находке ожидали его жена и дочь, он спешил к ним. Девочка уже шустро бегала и начинала говорить, но смотрела на пропадавшего так долго отца настороженно. На вопрос:
- "А где папа?" - она показывала на его фотографию.
Самого первое время именовала дядей. Смешно и грустно. Но жизнь берёт своё, худое забывается быстрее. И доченька быстро привыкла к отцу, а тот с удовольствием возил её на коляске к берегу моря. У них впереди были конечно новые расставания, но и были новые встречи, новые свидания. Впереди была ещё долгая жизнь !

ДВЕ ВОЙНЫ
За полвека своей морской практики, разных пришлось мне встречать людей. Одни надолго запоминаются, как добрые, надёжные моряки, других помнишь за их весёлый нрав и юмор, бывали и такие, что лучше и не вспоминать вовсе. Но вот один человек запомнился особенно нелёгкой и трагической судьбой.
На дальневосточном теплоходе "Туркестан" трудился в должности электромеханика Николай Никитич Рыбачук. Ему было уже за 50. О возрасте и трудном, пройденном на морях пути говорила его убелённая сединой голова. Но душой он оставался на удивление молод. Молодёжь, составлявшая основную часть экипажа, с удовольствием слушала его рассказы об опасных плаваниях во время второй мировой войны. Тогда пришлось ему совершить немало рейсов с военными грузами из США, американцы здорово помогали нашей стране поставками вооружений и продовольствия. Никитич, как почтительно его все называли, живо, будучи очевидцем, повествовал нам о гибели судов в конвоях, о дружбе и поддержке людей из различных стран в те суровые годы. С большой теплотой вспоминал американцев, моряков и портовиков, которых хорошо узнал во время войны.
Позже, когда я штурманил уже на другом теплоходе, наши пути вновь пересеклись. Но это была уже другая война. Мой теплоход был передан во фрахт Демократической Республике Вьетнам, которая подвергалась обстрелам и бомбёжкам со стороны военной "супердержавы", т.е. США. Это они теперь желали установить в мире свои порядки. Мы бросили якорь на рейде Бач-Данг, что на подходе к Хайфону. А теплоход "Туркестан" завернули сюда случайно, помочь кубинскому судну: то из-за большой осадки не могло войти в порт. "Туркестан" должен был на рейде взять на себя часть кубинского сахара. Я воспользовался этой возможностью и по радио переговорил с Никитичем. Оба были рады этой нечаянной встрече. Хотел навестить его, используя судовую шлюпку, да не привелось. К нам на борт прибыл местный лоцман, мы направились к причалам Хайфона. А "Туркестану" тоже переменили задание, направили в небольшой порт Кам-Фа под погрузку углем.

Бомбы легли рядом. Хайфон - 1967 г.
Нужно сказать, что свои налёты американцы проводили и ночью, и днём, до десяти раз в сутки, надеясь "вбомбить коммунистический Вьетнам в каменный век". Именно так выражались тогда американские политики. И вот, через пару дней один из одесских теплоходов, стоящий тоже в Хайфоне, сообщил нам - Порт Кам-Фа разбомбили, пострадал и ваш дальневосточный теплоход. Как-то сразу и не поверилось, советские суда американцы всё же старались не трогать. А ещё через день уже и радио Москвы подтвердило:
- Обстрелян теплоход Туркестан, погиб член экипажа.
Это и был так уважаемый нами Ниnbsp;китич. Снаряд авиционной пушки ударил прямо в иллюминатор его каюты.

Прошло полгода. Наш теплоход входил в один их японских портов. Я стоял на крыле мостика, стараясь разглядеть в бинокль место намеченной швартовки. Вдруг в поле зрения попала корма стоящего справа теплохода и я не сразу поверил своим глазам. На корме белело название судна - "МЕХАНИК РЫБАЧУК". Вот так мы ещё раз встретились, Никитич стал судном! Жаль,что теперь уже с ним не поговоришь, но осталась память о добром человеке.
Счастливого тебе плавания, друг!