БАЙКИ

С. Смоляков

продолжение

НАПУГАЛИ
Было это давно. В небольшом дальневосточном военном городке размещалась база военной флотилии. Поэтому и население здесь в основном состояло из флотских служащих, членов их семей и небольшого количества гражданских лиц, тоже работавших для обеспечения нужд флота. На одной из улиц были расположены казармы флотского полуэкипажа, здесь обитали недавно призванные на службу матросы, тогда их называли краснофлотцами, которые обучались корабельным специальностям. Длилась эта учёба около полугода, а затем их уже распределяли по кораблям.
Окрестные мальчишки всегда с интересом наблюдали за тем, как матросы маршируют, знали все их строевые песни. Мальцы проникали по вечерам и через забор, окружавший казармы, там по субботам крутили на улице кино. Это было одним из доступных и любимых развлечений в то время. Матросы не прогоняли малолеток, сами оторванные от дома на долгие годы, они относились к ним скорее, как к братишкам.
Но особенно мальчишкам нравилось то, что в казармах матросы держали медвежат. Откуда те взялись - неизвестно, но тайга, собственно, совсем рядом. Маленькие мохнатые увальни забавляли и взрослых, и детей. Забирались на деревья, задирали друг друга, выпрашивали угощения. Проблемы возникали с ними тогда, когда они подрастали, и шутки с ними становились опасными.
Была в городке баня, которая работала три дня в неделю. В четверг там мылись местные женщины, в пятницу мужское население, а суббота предназначалась для матросов полуэкипажа. Тут вот и произошёл случай, позабавивший городок. В один из четвергов, зимним морозным днём, матросы шагали строем, направляясь в гавань флотилии. Рядом с их колонной шустро переставлял лапы уже хорошо подросший мишка. Он и до того ходил с моряками неоднократно на помывку, а потому решил, видимо, что цель похода та же. Когда ряды моряков поровнялись со зданием бани, медведь свернул и, преодолев крыльцо, быстро исчез за дверью. Строй сбился с ноги, колонна остановилась. А из бани в тот же момент донёсся многоголосый женский визг. Мичман, бывший за старшего, тут же отрядил двух матросов для возвращения зверя. Те тоже исчезли за дверью бани, после чего визг и крики только усилились. Мичман, раскрасневшийся до того на морозе, заметно побледнел.
Но вот, дверь бани открылась. В клубах пара вывалился на улицу мишка, тряся мокрой башкой. За ним чертыхаясь спешили морячки, тоже облитые водой и в пятнах мыльной пены. В самой бане испуг сменился громким смехом. А вечером смеялся уже весь городок, по которому, расцвеченный и преувеличенный, гулял во всю слух о банном переполохе.

ЗА КОМПАНИЮ
Это случилось ещё в самом начале нашей морской карьеры, вернее даже перед ней. После прохождения медицинской комиссии и экзаменов, поступающие в мореходное училище молодые люди разъехались по домам. Кто-то потерпел неудачу и был забракован врачами, кто-то срезался из-за слабых знаний по части наук, обретённых в средней школе. Те же, кто прошел суровый отбор, прибыли к первому сентября в стены мореходки. Перед тем, как облачить нас в морскую форму, было предложено всем постричься на выбор - в парикмахерской добровольно или руками старшины роты принудительно, но в любом случае наголо. Большинство выбрало первый вариант и разбрелось по ближайшим салонам. В одну из парикмахерских, таким вот образом, и вошли пятеро, ещё одетых "по гражданке", молодых людей. Народу здесь было немного, и скоро они начали один за другим садиться в кресло. На вопрос мастера о типе стрижки, следовал однотипный ответ: - "под ноль!" И вскоре головы будуших лихих мореманов стали походить на биллиардные шары. Одни из обезображенных ещё мялись у дверей, боясь в таком виде выйти на улицу, других ещё стригли...
Вдруг в салоне раздался то ли сдавленный крик, то ли стон. Мастер застыл, с зажатой в руке машинкой, а какой-то парень побледнев смотрел на своё отражение в зеркале. В его тёмных, кудрявых волосах виднелась, выстреженная ото лба, светлая дорожка.
- "Вы разве не с ними ?" - выдавила мастер, показывая на мореходов.
- "Да нет, конечно" - чуть не плача, протянул парень.
Та стала извиняться, но ошибка была, увы, непоправима. Чем закончилось дело, осталось неизвестным. Наши герои уже шагали по узеньким улочкам древнего Таллина, стесняясь глянуть на своё отражение в стеклах витрин.Но тем же вечером им были выданы черные фуражки с морской эмблемой, под которыми и скрылись смешные и непривычно голые головы.

ДЕЛА КОЛХОЗНЫЕ
Каждый моряк - в душе колхозник, - говаривал один из ветеранов флота. И была в этом выражении большая доля истины. В те времена, трудилось на судах немало людей, выросших на селе. И ушедшие на пенсию пахари морей, скучавшие всю жизнь по земле, были большими любителями окучить лопатой хотя бы огород на дачном участке.
Да и нынешние капитаны, поступив в пятидесятые годы прошлого века в мореходное училище, едва успев примерить тельняшки, вдруг оказались на колхозных полях страны. Советское село, разорённое коллективизацией и индустриализацией, осталось почти без рабочих рук. А поэтому осенней порой спасали урожай студенты, солдаты и разная научная интеллигенция.
В одном из бедных колхозов под Вяндра, трудилась в сентябре группа курсантов из Таллинской мореходки. Под спальню им выделено было хозяйственное строение около конюшни, в котором сколотили двухярусные нары. Матрацы и подушки набили свежим сеном. Кухня под навесом во дворе, продукты свежие выделял колхоз. Вполне сносные условия, но и работа - до пота, с раннего утра до заката.
Ребята в группе подобрались разные, горожане и провинциалы, с юмором и без, крепкие физически и не очень. На полях началась уборка картофеля, зерновых культур, заготавливался силос в траншеях. Вымачивался лён и его нужно было вытаскивать из воды на просушку. Вот всем этим и занимались молодые моряки под руководством местных хуторян. Не всё сразу получалось гладко, но "глаза боятся, а руки делают". Конечно не обходилось и без комических случаев, по причине нашей неопытности. Особенно в этом отличался парень из Белоруссии по фамилии Галевич. Вот парочка историй, приключившихся с ним в колхозе.
Климат в Эстонии влажный, дождей осенних бывает больше, чем хотелось бы. Скошенное сено, по этой причине, нельзя было оставлять на земле. Его просушивали на ригелях, т.е. на деревянных рамах, установленных домиком и продуваемых ветерком. После того, как просушенное сено увозилось на хранение, убирались и ригели. Нужно было рамы разъединить и погрузить на телегу. Кто-то, более сметливый, догадался краем телеги сшибать на ходу этот домик. Он падал, складываясь сам, и оставалось только погрузить его. Работа шла быстрее и веселее. Галевич, управлявший лошадкой на соседнем поле, оценил новшевство и решил опробовать на деле этот приём. Он направил свой, почти нагруженный, воз к ригелю, но зацепил его слишком сильно. Телегу сильно тряхнуло, и Галевич, сидевший высоко на рамах, свалился вниз. А внизу, перед ним, был круп его лошади, на котором он и оказался. Лошадь продолжала идти, и незадачливый возница стал сползать, судорожно пытаясь как-то удержаться. Но зад у лошади широк и гладок. Ещё несколько мгновений и Галевич скользнул на землю, оказавшись между лошадью и телегой, а по бокам у него - оглобли. Чтобы не попасть под удары копыт, он стал стараться идти в ногу с кобылой, что давалось ему с трудом. А остановить лошадь окриком или не догадался, или не до того было.
Наблюдавшее это соратники, похватались от смеха за животы, не соображая того, что человек ведь и покалечится может. Но кто-то всё же подбежал на помощь и помог герою выбраться на волю.
В другой раз, вечером после работы, повезли ребят на автомашине в кино. До колхозного клуба километров семь. В кузове грузовика добрались быстро. Уже в полной темноте попрыгали из кузова на землю, стали разминать ноги и закуривать. Кто-то из темноты подсказал куда нужно идти, но предупредил, что впереди канава и нужно нащупать перила мосточка. И вот потянулась во тьме цепочка сигаретных огоньков, ребята шли смеясь, но осторожно. Вдруг раздался где-то под ногами громкий всплеск, все затихли. А потом кто-то спросил в темноту:
- Галевич, ты?
- Я - донеслось из канавы.
Ну с кем же ещё могло такое случится.Оказывается он, как и все, благополучно добрался до мостика, но за перила взялся не с той стороны, а стало быть и шагнул мимо настила, но точно в канаву.

КУШАТЬ ХОЧЕТСЯ
И вот, наконец, мы - курсанты 1 курса! Все экипированы в новенькую синюю рабочую робу, на ногах жесткие рабочие ботинки - "гады", новенькие фуражки с тугой пружинкой внутри с трудом удерживаются на подстриженных "под ноль" головах. Начинаем привыкать к жесткому распорядку дня под руководством командира роты и нашего непосредственного начальника - старшины, знакомимся с преподавателями экзотическмх дисциплин: навигация и лоция, мореходная астрономия, морской английский, основы теории судна, судовые силовые установки, магнитно-компасное дело и другие. Учимся сочетать службу согласно Устава мореходного училища с науками. Спустя месяц-полтора пребывания в училище многие обратили внимание на одно неприятное обстоятельство - очень кушать хочется.
Хлебное довольствие курсантов приравнивалось к довольствию моряков малого каботажа. Своими деньгами курсанты располагали в виде стипендии 50 рублей, которые, в основном, тратились в увольнении или в понедельник утром в пивном подвальчике "18 ступенек" на улице Карья, а посему приём пищи считался мероприятием, на котором сачков не бывает. Особенно хотелось есть по утрам.
Завтрак состоял из половинки батона, сдобренной тоненьким кусочком чего-нибудь, 20 граммов масла и двух чайных ложек сахара. Первый стакан чая выпивался не размешивая сахара, второй - с сахаром, оставшимся на дне стакана. Съедать пайки отсутствующих курсантов считалось непристойным, поэтому народ ломал головы, чем бы можно было еще поживиться. Один из них, случайно проходя мимо хлеборезки, обнаружил кучку крохотных хрустящих горбушек от булки, выдаваемой на завтрак.
- Можно взять? - спросил он у дородной хлеборезчицы.
- Бери, милок, бери - сердобольно отвечала она.
- Ура! Найден доппаек!
Другой обратил внимание своих товарищей на курсантов III курса, которые питались в соседнем "гардемариновском" зале за столиками на четверых, в отличие от остальных, сидевших за общими столами по десять человек, - после их завтрака там оставалась булка и даже масло. Самые смелые обратились к ним с просьбой помочь доесть оставшееся, на что они покровительственно улыбнулись:
- Валяй, салаги!
Время лечит... Вот и мы - гардемарины. И на наших столах, подчас, остаётся булка с маслом...
Первые часы в понедельник занимала дисциплина - морская практика и управление судами, которую вел начальник училища, в прошлом капитан парохода типа "Либерти" - ПСКОВ. Обычно, минут пять в начале урока он посвящал происшествиям, случившимся с личным составом, сиречь с нами, в выходные, заключая свою гневную речь перед притихшими слушателями всем известным афоризмом:
- Родина для вас - все, а вы для Родины - ничего!
Однажды, в начале очередного занятия в понедельник курсанты услышали необычное:
- Вчера было родительское собрание первокурсников. Среди прочих вопросов многие из родителей жаловались на то, что их дети ходят голодными.
Громкий хохот класса заглушает слова начальника.
- Вот и я говорю им, а вы спросите у курсантов третьего курса - заключает свою речь начальник училища, на этот раз улыбнувшись в усы.
А всё объяснялось просто - мы росли. На первом курсе многие прибавляли и в весе, и в росте. Если первокурсники буквально сметали всё со стола, то у старших кроме еды были уже и совсем иные интересы. А какие, пусть вспомнит каждый, кто сам был когда-то молодым и беззаботным, у кого было ещё всё впереди!

СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ
Курсанты, находящиеся в воскресеный день в училище, либо несут службу, либо, в большинстве своем, неуволенные за незакрытые к концу недели двойки. Мысли их в это время, конечно, далеки от наук, за неуспехи в которых они страдают.
В коридоре стоят четверо несчастных, как им казалось, первокурсников обдумывая, чем бы заняться, когда один из них, Игорь, рассеянно рассматривая стенд со старинными мореходными инструментами, остановил свой взгляд на солнечных часах, точнее - на миниатюрной пушечке на них, которой предназначалось стрелять в полдень.
Мой читатель! Чтобы не утруждать тебя описанием сих солнечных часов, привожу их рисунок, ибо лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

А она может выстрелить? - поделился он своими сомнениями с другом Аркашей, который тут же предложил произвести натурные испытания.
Инструменты, выставленные на стенде, надо сказать, были предметом особого внимания начальника училища. Покушение на них было равно изгнанию из системы, потому предложение было категорически отклонено, однако, что есть слаще запретного плода!? Словом, стенд был аккуратно открыт и похитители поспешно скрылись в дальней аудитории.
Тщательное изучение орудия показало - все по-настоящему! Чем зарядить? Конечно, серой от спичек.. Под руководством Аркадия, охотника на гражданке, а потому - грамотея по заряжанию, работа по очистке спичек закипела. Аркадий же засыпал "порох" в ствол, осторожно утрамбовал заряд, забил бумажку-пыж, для затравки использовал серную пыль и, наконец, громко доложив обществу о готовности к стрельбе, потребовал отойти на безопасное расстояние. Все отступили на шаг с любопытством наблюдая за священодействием "канонира". Горящая спичка поднесена к затравке - пушечка "пукнула", выбросив из ствола крохотное облачко дыма. Ура!!!
- Заряд мал - авторитетно заявил "канонир".
Следующее заряжание было произведено усиленной порцией серы. Вдобавок, в качестве ядра, в ствол был вставлен огрызок карандаша, найденный в столе. Пушечку нацелили на классную доску. Громкий выстрел! Все бросились к доске - в центре ее обнаружили сквозную дырочку. Вот это сила!!!
Однако, дело близилось к обеду, могли появиться нежелательные свидетели и было решено не искушать судьбу. Часы со всеми предосторожностями возвратили на место.
В понедельник на лекции по астрономии в этой аудитории преподаватель, со словами:
- А теперь изобразим сферу небесную, - поворачивается к доске, привычным движением хочет поставить крестик, обозначающий центр оной и натыкается на дырочку, которой раньше не было...
После секундного раздумья, отчего она могла бы появиться, заявляет:
- Ну что ж, центр уже кем-то нанесн, обозначим сферу - и одним движением руки чертит с точностью циркуля вокруг дырочки окружность.
Шутники-артиллеристы, переглянувшись между собой, довольно улыбаются.

ПАЦА`НЫ
Как известно, морской язык - английский. На первое занятие в класс пришли сразу две преподавательницы, которые разделили нас на группу изучавших ранее английский и группу не изучавших. "Знатоков" оказалось всего семь человек и эта группка была отправлена в маленькую комнатку, с указателем КАБИНЕТ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА, где учительница наша, Эндла Густавовна, принялась выяснять степень наших знаний.
Первое впечатление о ней, которое мы пронесли через все годы учебы - неброской красоты эстонка с мягким характером, негромким голосом, прекрасно говорившая по русски с легким эстонским акцентом,.
Несколько занятий спустя мы выяснили неприятную для нас ситуацию - отлынивать не получается, поскольку за два учебных часа Эндла успевала дважды-трижды опросить каждого, как бы кто не пытался спрятаться за спину впередисидящего, задать коротенькую письменную работу, проверить написанное, да еще преподать новый материал. Эта добрая женщина, возмущаясь порой нашей леностью, чуть повышенным тоном выговаривала нам:
- Вы, как мои паца'ны! - делая ударение на второе "а".
Это сравнение несколько обескуражило ребят, однако, они рискнули робко спросить, а кто такие "паца'ны"? Оказалось, это двое ее мальчишек, со всеми присущими своему возрасту достоинствами и недостатками. Только рассказывала она о них с едва заметным восхищением. Этот деталь не ускользнула от слуха курсантов, и, если у кого-то появлялось желание потянуть время или отвлечь ее внимание, то любознательным тоном спрашивал:
- А как ваши паца'ны?.
Эндла вскидывала голову и принималась рассказывать об очередных их проделках, но через пару минут, вдруг, спохватывалась и, чуть повысив тон, выговаривала:
- Что вы о паца'нах и паца'нах! Давайте учиться дальше!
Самой неприятной особенностью учебного процесса в училище были двойки, не закрытые к субботе. Имевшие их лишались увольнения. Самоволка исключалась, потому что дежурный офицер регулярно обходил кабинеты проверяя присутствие неуволенных.
Однажды и Эндла почему-то поторопилась вернуть контрольные в субботу. В понедельник student Sobolev посетовал ей:
- Из-за Вас меня не пустили погулять.
Эндла удивленно встрепенулась, и когда ей рассказали о карах двоечникам, представьте себе - пообещала нам, что двойки в журнал будет проставлять не ранее понедельника, и слово свое сдержала...
Из воспоминаний одного из ее учеников:
- Несколько лет спустя, будучи еще матросом, при заходе в порт Роттердам перед приемкой лоцмана я сменился с вахты на руле. Не успел сесть за стол, накрытый к вечернему чаю, как по судовой трансляции поступил приказ мне немедленно подняться на мостик.
- Вы знаете американские команды на руль? - спросил капитан.
- Так точно!
- Лоцман командует по-американски, а он - капитан кивнул на сменившего меня матроса, - знает только английские. Заступите на руль!
Хорошо всё же учила нас и добрая, и строгая "англичанка" Эндла Густавовна Лайдо!

СУДА ДЕРЕВЯННЫЕ - ЛЮДИ ...

Начало парусной практики на учебном паруснике ВЕГА. Запах смоленых тросов возбуждал. При составлении расписания по парусной тревоге желающих работать на фок-мачте было тьма, поэтому, командир фок-мачты, старший помощник капитана Виктор Иванович, имел выбор. На брамсели были посланы курсанты со шкентеля, т.е. веса "мухи", а на нижние паруса - тяжелоатлеты. Мне достался левый нок нижнего марселя.
Практика шла своим чередом, пока не попали в шторм. Капитан приказал убрать брамсели, поскольку судно шло с большим креном, а шальные волны с подветренного борта захлестывали порой сквозь шпигаты на палубу. Сигнал - "ПАРУСНАЯ ТРЕВОГА" - и команда, уже привычно карабкаясь по вантам, разбегается по местам.
По этой промозглой погоде прихватила меня мышечая боль в спине, нечто вроде радикулита что ли. Ожидая команды на работу с марселями я сидел на пороге камбуза, откуда веяло теплом, пытаясь согреть спину. Неожиднно перед ним возник старпом с вопросом:
- Пойдешь на нижний брамсель?
- Не могу - ответил я - Спину схватило.
Старпом махнул рукой и помчался дальше. Этот взмах напомнил мне слова Цезаря:
- И ты, Брут...
Замена нашлась и достаточно быстро. Позднее выяснилось, что курсант П. отказался занять свое место по парусной тревоге на нижнем брамселе под предлогом, что жизнь дороже.
Этот эпизод не получил широкой огласки, однако на втором курсе оный студент не появился.
В наше время страховкой при работе на рее были заспинный трос, страховочное кольцо и сила рук. Позднее такая работа производилась уже со страховочными поясами.
Все курсанты, расписавшись в журнале по технике безопасности, брали на себя ответственность за возможные ошибки, да ещё старались подстраховать друзей, работающих рядом.
Так нас учило море. Ответственность - пожалуй главное качество мужчины, а моряка тем более.