Не моя Россия. Продолжение 16

- …а если бы Мамай не влез в мышеловку между Доном и Непрядвой?
...А если бы Мюрат ударил обходным рейдом на Москву мимо Бородина, а Гудериан - мимо Подольска? Что за ужасы произошли бы?! Никаких ужасов, дети мои! Мы с вами остались такими же, какими мы есть и какими родила нас милая лесная мама в далёком году, задолго до позорного 862 года. Мы точно так же оправдали бы и год 1380-й, если бы в нём случился позор, а не подвиг, и 1570-й и 1613-й и 1812, 1917 и 1941-й, как сейчас оправдываем 862, 986, 1917 и все прочие русские годы...
Что позорного автор усмотрел в 862 году? Завоевание мирных словенских племён, веси и чуди толи норманнами, толи варягами, выходцами из славянского племени ободритов? Так эти норманны или варяги уже давно терзали всю Европу от Скандинавии и до самых южных её окраин. Завоевали Англию, Францию и добирались до Италии, но этого никто, и ни разу почему-то не устыдился!
Вовсе не считалось зазорным в те времена призвание князя из соседней земли для командования своей городской дружиной? Такое случалось не раз в четырехсотлетней традиции Новгорода или Пскова со времён от Ярослава первого и до Иоанна третьего. В князья новгородцы трижды призывали святого Александра Невского, а как только тот начинал «закручивать гайки», тут же его и изгоняли. "Ты, князь, сам по собе, а мы тож сами по собе"! На княжения в Новгород и Псков приглашались самые достойные из князей, и неважно, с какого удела: литовско-русского или владимирского.
И уж вовсе непонятно, какое ещё оправдание необходимо народу за 1941 год? И что таит под собою намёк:- кабы Гудериан обходным маневром, мимо Подольска, прогрохотал гусеницами танков прямо на Москву?
Намёк на то, что Москва была бы повержена, растоптана, и стерта с лица земли, да и ещё затоплена. Наши отцы и деды с этим не согласились, за ценой не постояли, и жизнями своими не допустили подобного безумства.
На то, что автор не оговорился, указывает легкость, с какой он ставит под сомнение целесообразность подвига блокадного Ленинграда. Взбешенный стойкостью его защитников, бесноватый первый наци готовил ту же участь и городу на Неве, что и столице. Жителей упорного города фюрер обещал развесить на фонарных столбах. На месте города, "колыбели революции и большевистской заразы" по приказу фюрера должно плескаться море. А автор продолжает шутить:- Не лучше ли было нам сдать Северную Пальмиру во временное пользование настырным тевтонам?
К его счастью Кравченко родился позже меня и лишен был "удовольствия" видеть нашествие орды ХХ века, а познакомится с документальной идеологией фашизма ему видимо просто в не досуг, вот и не ведает автор, про то ещё «планов громадьё нового порядка» нацистской верхушки. Напомню вкратце их содержание, но только не для Кравченко. Он своё дело уже сделал - заказ выполнил. А вот обладателям его книг, возможно, будет небезынтересно это знать. - Первыми на очереди у нацистов были евреи и цыгане. Этих "недочеловеков" без задержек отправляли в газовые камеры. По убеждению фюрера, славян расплодилось слишком много, на всех даже газовых камер не хватит. Поэтому планировалось загнать всех выживших славян за Уральский хребет в Азию. За тем настанет очередь и соседей, состоящих с арийцами в «нордическом родстве». С ними полагалась наиболее «гуманная разборка», что засвидетельствовано в МЕМОРАНДУМЕ 2. IУ. 1941 года. Уполномоченного по централизованному решению проблем восточно-европейского пространства в разделе: Эстония, Латвия, Литва».
« Следует решить вопрос, не возложить ли на эти области особую задачу как на будущую территорию немецкого расселения, признанную ассимилировать наиболее подходящие в расовом отношении местные элементы. Необходимо будет обеспечить отток значительных слоёв интеллигенции, особенно латышской, в центральные русские области, затем приступить к заселению Прибалтики крупными массами немецких крестьян... Чтобы через одно или два поколения присоединить эту страну, уже полностью онемеченную, к коренным землям Германии...»
"И - никаких ужасов, дети мои!"- убеждает нас г-н Кравченко. Спрашивается, а как же тогда быть со статусом государственного латвийского языка? – хочется узнать у автора.
- "Если бы да, кабы", даже жутко даже себе представить, исполнилось и сдали Москву и Ленинград, то до Урала было бы рукой подать и меньше стало у наци хлопот с депортацией славян. Полагаю, что тогда даже в газете "Уральский комсомолец" за 1942 год, г-н Кравченко не смог бы написать лакейскую фразу:-...Мы с вами остались такими же, какие мы есть...
В главе "Если бы да, кабы", содержится нечто похожее на рассуждение российских недорослей-скинхедов. Избивая питерского ветерана, одевшего на день Победы полинялый пиджак с солдатскими боевыми орденами, эти ублюдки, пинаясь ногами, и сопя от усердия, приговаривали:- Если бы, да кабы, падла, вы сдали Ленинград немцам, пили бы мы сейчас баварское пиво и закусывали мюнхенскими колбасками.

КТО ИЩЕТ, ТОТ НАЙДЁТ.
Желание вступиться за отчизну, дедину, пращуров, и почитаемых с юности героев, подвигло меня на попытку постоять за истину и память о наших оболганных предках. Истина, она как жемчужное зерно сегодня затаилась в горе мусора состоящего из слов "исторические версии", из под которых изредка проглядывают древние сказания и летописи. Хотя средневековые летописи и раньше случались и с сомнительными правками и в них нередки и подделки, но, как и княжеств на Руси, летописей было множество, и каждая на свой лад пела с голоса своего сюзерена. В этой разноголосице нередко прорезаются и искомое. Задача исторической науки в скрупулёзных сравнениях и сличениях каждого слова параллельных сказаний. Сегодня у историографа появилось мощное орудие исследования - компьютер и интернет. Теперь не требуется подобно церковной мыши рыться в архивной пыли рукописей. В интернет сети, не отходя от письменного стола, можно без проволочек и пропуска получить необходимую справку из любого исторического музея…
Русь, не Атлантида, канувшая в лета, неизвестно когда и где. Остались артефакты, вещественные памятники и берестяные грамоты Новгорода. И наконец, истина проявляется в деяниях наших предков: древних руинах, великолепии средневековых храмов, настенных росписях, бесценных иконах, в литературных сказаниях, в неувядаемой поэзии "Слова", великолепии изделий Оружейной палаты и, наконец, в самой тысячелетней Руси. Сквозь века пролетела лебединая стая владимирских храмов и стала одним из чудес мировой культуры. Такое не мог после себя оставить раб. Только талантливый, духовно богатый народ способен на выживание, созидание и искусство.
"Архитектура - тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат песни и предания". (Н. В. Гоголь)
Правда и в том, что в тысячелетней истории нашего государства много тёмных страниц: крови, насилия, ига, крепостного бесправия. А разве в историях других цивилизованных народов было не то же самое, но только раньше на целую тысячу лет. Слава Богу, на русском народе нет греха вырезания и уничтожения покорённых народов, как это творили тевтоны в Европе, англо - саксы и испанцы в обеих Америках, англичане в Австралии. Не завозили наши предки в цепях «чёрное золото» из Африки. Не было у нас колоний, а качеству жизни аборигенов в некоторых окраинах империи завидовали жители коренной нации.
Даже такой недоброжелатель России, как маркиз де Кюстин в своей книге: "La Russie em 1839", пропахшей духом мстительного пасквиля, осознаёт:- В России со времени нашествия татар прошло едва четыре столетия тогда, как западная Европа пережила этот кризис уже четырнадцать столетий назад. На тысячу лет старейшая цивилизация создает непроходимую пропасть между правами и обычаями наций. Со времён монгольского нашествия славяне, бывшие самым свободным народом в мире, сделались рабами, сперва пришельцев- варягов, а затем своих князей.
Мой дядюшка повторял:- Европу завоевала просвещенная Римская империя и насаждала в ней тысячу лет юриспруденцию, Римское право и порядки, тогда как Россию завоевали дикие степные варвары и триста лет насаждали в ней рабство.
В розыске истины об оболганных героях моего «совкового детства», помогли мне две книги В. В. Каргалова: "Конец ордынского ига" и "Полководцы Х - ХУI в.в." Эти книги были написаны с опорой на труды профессионалов - военных-историков. С сознанием дела и осознанием долга военспецы разобрали деяния великого князя Дмитрия Донского и государя Ивана III и оценили обоих как выдающихся полководцев, государственных деятелей, стратегов и дипломатов. К таким выводам военные историки пришли после изучения отечественных рукописных исторических материалов, и сравнения их с арабскими и европейскими источниками. Не поленились военспецы исследовать материальные и людские мобилизационные ресурсы княжества московского и Орды. Моделировалось расположение позиций противостоящих воинских сил перед битвами на макетах и оперативных картах. Выезжали на места битв для съёмок местности. Докопались, почему на Куликовом поле отсутствуют археологические находки в виде остатков оружия и доспехов. Нашли в древних хрониках указание, что все обломки металла были собраны на телеги и увезены на перековку в Москву. Ведь боевая сталь тогда ценилась не меньше, чем цениться медь, алюминий и бронза в наше время. Военспецы вскрыли профессорские просчёты в недооценке талантов и деяний двух радетелей за землю русскую Д. Донского и Иоанна III. Как несостоятельные отметены профессорские упреки в сторону Д. Донского. – Дескать, князь не воспользовался случаем, слегка «подтолкнуть Орду, чтобы она рассыпалась сама собой». А что ей мог противопоставить Д. Донской, если по подсчётам академика М. Н. Тихомирова, мобилизация для борьбы с Мамаем охватила от трети до половины всего населения на Руси, а большая часть воинства не вернулась с поля. В стороне не захотели остаться даже "гулящие люди или станичники", как тогда звался полукриминальный элемент. Видимо крепко достало народ ордынское иго! Всю Северо-восточную Русь захватила пассионарность! Из ста пятидесятитысячного русского воинства на Куликовом поле пало пятьдесят процентов воинов и шестьдесят процентов командного состава: князей и бояр. - Оскудела земля Русская воеводами, слугами и воинством...- горюет летописец. Свои лучшие силы не пожалела тогда Русь во имя победы. Восемь дней простояло на "костях" на поле Куликовом, русское воинство, собирая и хороня погибшую рать.
Но с Ордой Русь смогла покончить лишь спустя 100 лет после громкой победы на Дону. Удалось это государю Иоанну III Васильевичу.
На правом берегу пограничной реки Угра степняков и их союзников поджидала русская рать, вооружённая по последнему европейскому образцу. Перед переправами были выставлены самые последние достижения военной техники - орудия "огненного боя". Как и сто лет назад на Куликовом поле, здесь на реке Угре, русское войско умело использовало рельеф местности, тактический манёвр и новое мощное оружие "огненный бой", которым прикрыли все броды через реку. Четыре дня длилось сражение за переправы на Угре. Плывущие к русскому берегу, ордынцы были удобной мишенью для орудийной картечи, пищалей и лучников. Басурмане, барахтаясь в воде, были лишены своего излюбленного оружия стрельбы из лука, а с противоположного берега их стрелы не долетали. Гром пушек устрашающе действовал на степняков и их лошадей, пороховой дым заволок берег, за которым стояли наготове конные полки дворян и детей боярских с саблями и ручницами огненного боя. После четырехдневных безуспешных попыток фронтального наступления конного войска на пушки и пищали, потеряв самые боеспособные части, Ахмед-хан был вынужден отступить на безопасное от обстрела расстояние, и стал ждать подмоги от своего союзника, короля Казимира, и ледостава на реке Угра. Хан вынужден был вести переговоры с Иоанном III, а тот сознательно затягивал их в полной уверенности, что время и погода окажутся на его стороне.
Король Казимир не спешил на помощь, у него случились свои проблемы с подданными русскими князьями в Литве, а ещё пришлось отбиваться от союзного с Москвою крымского хана Менгли-Гирея – вторгшегося в Подолию в результате успешной дипломатии государя Иоанна. Ожидаемый Ахмед - ханом ледостав пришёл с сильными морозами. Татары были не готовы к зиме, обносились и были босы. Обеспокоенные вестями о разорении русским «спецназом» своей столицы, опустошив своего союзника Литву, голодная татарва, не таясь, побежала восвояси. Их обмороженных, пуганных и дезорганизованных настигала конница боярских детей, и как незваных французов в 1812 году, добивали на ночевках в голодной степи. Этой громкой победе на Угре, как и победам в 1812 и в 1941 годах, способствовал и "русский воевода - Дед Мороз".
Но опять в исторических сочинениях проводится мысль, что высвобождение России из-под власти ордынских ханов произошло будто бы "само собой", без большой войны и без усилий со стороны русского народа и его государя. Чей заказ выполнил архиепископ Вассиан, на основании послания которого до сих пор делаются скоропалительные и ложные выводы? Кому это было выгодно? Послание архиепископа государю было тенденциозно, и составлено с определённой политической целью - дискредитировать великого князя. Причины событий кроются в оппозиции церковной верхушки и феодальной удельной знати, политике централизации, проводимой Иоанном III. Удельные князья, и поддерживающий их иерарх церкви, желали жить "по старине" даже ценою уплаты унизительного оброка хану и были далеки от патриотических чувств. Не питающий добрых чувств к русскому государю польский историк Папэ, как это и было принято в большинстве европейских стран, поминает Иоанна с добавлением титула:- ВЕЛИКИЙ. При этом замечает:- архиепископ Вассиан и его окружение с преувеличенной риторикой в самый неподходящий момент требовали битвы, а затем по-своему окрасили изложение всей этой истории.
Тому, что русские полководцы выучились воевать не "стенка на стенку", а используя слабые стороны противника и выбор позиции на местности, с обходными фланговыми ударами, свидетельствует новая победа Иоанна III, теперь уже над польско-литовским войском. - Никогда ещё Россияне в течение последних 150 лет не одерживали такой громкой победы над Литвой, ужасной для них не менее монголов... Помня, как одно за другим литовские князья отнимали её княжества, оставив за Русью лишь клочок земли...- ликующие москвитяне дивились Иоанновой и собственной славою – напишет Карамзин.

- Так почему же тогда создатель и Отец Государства Российского Великий государь Иоанн III, забыт, и не фигурирует в числе двенадцати именитых соотечественников? В чём причина такой неблагодарности? Что виной тому? Короткая народная память? Или грех забвения лежит на наших правителях и их прислужниках, переписывавших историю на потребу идеологии текущего дня. Почему признание государя Иоанна как «Отца и создателя Государства Российского» и прижизненный титул - «Великий» пыталась вытравить из народной памяти высокородная знать? Не иначе как боярские души жгла обида за вотчины лишённые ПРИВАТИЗАЦИЕЙ, проведённой Иоанном III, и их крепко беспокоила мысль:- не повториться ли снова подобное. Церковная иерархия тоже оказалась в обиде на государя за попытку секуляризовать церковные и монастырские земли. В монастырских кельях засели над летописным компроматом противники земельной реформы самодержца.
Долгие годы многие из власть придержащих, старались вытравить из памяти народа имя «заботливого и справедливого царя-батюшки». Пришедшие к власти большевики, не помышляли о становлении крепкого хозяина в деревне и тут же позабыли об обещанном:- «Земля крестьянам!», потому предпочли не дразнить крестьянскую память земельной приватизацией. Тем не менее в притихшем Миру, в виде фольклора затаилась смутная память о царе-батюшке, наделившем крестьянина землицей и правом жить на ней по «Божьей Воле». Зато большими мастерами трескучих фраз и невыполнимых обещаний останутся в народной памяти большевистские вожди. Чего только стоили их клятвы «Вся власть Советам, фабрики рабочим, земля крестьянам! После 1945 года затасканные обещания сменили на: «Никто не забыт! Ничто не забыто!».
А до сей поры на местах прошлых сражений редкие группки энтузиастов общества «Поиск» продолжают оббивать пороги чиновников, выпршивая копейки для захоронения косточек защитников Родины. Редкие воинские памятники сохранились в достойном виде. Многие уже обветшали, а то и под благими оправданиями сносятся. Самыми заброшенными оказались массовые захоронения на местах лагерей для советских военнопленных. Этих, без вины виноватых защитников отечества, было загублено, зарыто и забыто по самым скромным подсчётам более от трёх, до пяти миллионов. Подобное пренебрежение к памяти предков небывалое явление в традиции России. Обычно в средневековых летописях после сказа о битве следует упоминание о числе дней «стояния на костях», что означает, сколько времени ушло на захоронение и тризну на могилах.
Так было раньше. И не могло быть по иному в христианской стране. Если обстоятельства не позволяли сделать это сразу, война считалось оконченной, лишь после захоронения останков павших. Самыми громкими скандальными бюрократическими промахами прославилось царское Адмиралтейство. Однако даже это прогнившее ведомство и мыслить не смело, позабыть о долге перед «сложившими живот свой» за Царя и Отечество. В первый же день после вскрытия льда на судоходном фарватере, на место осеннего морского сражения Адмиралтейство отправило в Моозунд самый современный и быстроходный корабль. Под обстрелом противника и при минной опасности «Новик» собирал тела погибших моряков, чтобы похоронить их с отпеванием и воинскими почестями на родной земле.
А как иначе? «Память об отеческих гробах» - святое чувство, скрепляющее сердца и дающее право зваться единым народом. Не к красному словцу ведь сказано: - Народ умирает, если он не знает своего прошлого!




РУССКИЙ КРЕСТ.
Что ни говори, а телешоу «Моя Россия» подхлестнуло интерес телезрителя не только к историческому прошлому, но и подвигло к размышлениям о настоящем и будущем страны. Все в мире познаётся в сравнениях: прошлое с настоящим, судьбоносные повороты в нашей истории с аналогами в мировой цивилизации. Подобная ситуация случалась в России не впервой. Обычно интерес к истории в России пробуждается когда жить становится совсем плохо, или наоборот - в период расцвета, когда правители хотят возвысить своё правление по сравнению с деяниями своих предшественников. Начало подобному явлению было заложено в блестящую эпоху правления императрицы Елизаветы Петровны. В похвальном желании увековечить память о правлении своего отца, «Дщерь Петрова» легкомысленно назначает историографом России немецкого профессора. Хотя Миллер считался добросовестным учёным, однако плохо владея русским языком, он со своим подручным Шлёцером наделал немало серьёзных ошибок, граничащих с нелепостями. Этими немцами и был запущен самый живучий миф в Русской истории. Так называемая «Норманнская теория» происхождения Руси не даёт до сих пор покоя всем её недоброжелателям. По словам Ломоносова, «Миллер потратил много учености, доказывая свои положения, но в них было много пустоши и предосудительности досадливой для России». В угоду немецким профессорам по требованию царицы из монастырей и отдалённых скитов возами свозились в столицу древние книги и летописи. Нередко эти архивы бесследно пропадали, а большая их часть, была вывезена за границу и канула в небытие. Попытки отечественных собирателей древностей: Татищева, Мусина-Пушкина, Щербатова и других российских историков сказать своё слово, пресекались и осмеивались западными профессорами. Двадцатилетний труд родоначальника русской исторической науки В. Н. Татищева «История Российская» с высокомерным презрением к русской историографии был оболган Шлёцером. По заявлению этого профессора Татищев «быв писарем, начал помышлять об отечественной истории, хотя совершенно неучён, не знал ни слова по-латыни и даже не разумел ни одного из новейших языков…». На самом деле Василий Никитич Татищев был широко образованным учёным, горным инженером, администратором, мастером монетного дела и общественным деятелем той эпохи. Он не только знал латынь, но и организовал её обучение в школах для детей. Кроме латыни Василий Никитич владел древнегреческим, немецким, польским, французским, испанским и был знаком с тюрским и угро-финскими языками. Сочинённый немецким профессором образ русского историка-фальсификатора, реакционера и вообще нечистоплотного человека так бы и гулял до наших дней, если бы не работы профессоров М. Тихомирова и Б. Рыбакова и ряда современных отечественных и зарубежных учёных. Добросовестность первого российского историка наконец перестала вызывать сомнения, а сочинения Татищева по истории, географии, лексике, истории языка, и по правлению государственному до сих пор не утратили значения. Удивительна историческая проницательность Татищева, замечает академик Тихомиров. Его выводы о «Нестеровой летописи значительно опережают своё время и тем более построения историков Х1Х века. Они намного ближе к нашему времени, чем систематизированный учёный труд оболгавшего его Шлёцера»
В «просвещённое» правление Екатерины II, по её собственным словам, «полюбившей до безумия историю России», императрица не единожды прикладывала державную руку к истории Государства Российского. При её покровительстве западным и отечественным историкам было наказано завоевать российское духовное пространство. Немецкие профессора, а за ними доморощенные либеральные историки принялись доказывать что Россия – Матушка погрязла в невежестве и остаётся лишь одна надежда на Запад, который, наконец, поможет нам выбраться из первобытного состояния. Не затихают эти веяния и до наших дней. Однако, не пора ли самим русским прекратить шараханье от ужастиков собственной истории. Пора бы научиться у тех же англичан или французов: не стесняться дури Бурбонов, не краснеть от жеманностей мадам Помпадур, не закрывать со страху глаза при упоминании о кровавых разборках якобинцев с их гильотиной, или от похождений «синей бороды» короля Генриха. А уж если так припекло господа вам издать труды недоброжелателей, охаивающих державность и православие, или явно надуманные нападки на русских таких «нехороших парней», как маркиз де Кюстин, советолог США Пайпс, или «ястреб» Бжезинский, то пора бы научиться делать это без смакования «высосанных из пальца жареных фактов».
Умственно ущерблённому, но сохранившим натуру голливудского артиста, бывшему президенту Рейгану можно и простить брякнутое им ни к селу, ни к городу клевету на ненавидимое им государство: «Империя зла». Ведь так учили Рональда в школе, в которой, по логике рождённой на Потомаке, Россия объявлена имперской страной, а все её национальные республики - колониями. Вслед за президентом США миф об «империи зла» и «тюрьме народов», угнетавшей этнические меньшинства народов был подхвачен голосами подпевал из «Радио Свободы». Со времён пропаганды третьего Рейха известно, чем не состоятельнее ложь, тем легче её раздуть до немыслимых размеров. Президент США и его советники только делали вид, будто не знакомы со значением слова «империя», узаконившем ещё на заре колонизации, право имперского народа - гегемона на жестокую эксплуатацию покорённого народа - вассала. Будто ни президентские советники, ни «Радио голоса» и знать не знали, что Россия скорее всего это «империя наоборот» в которой по своим обычаям, со своей религией, языком и культурой столетиями проживали десятки различных народностей, и никому из титульной нации даже в голову не приходит ассимилировать «самоеда» или камчадала в русского Ивана. Скорее русский сам напялит на себя парку и приучится питаться строганиной. Сострадательное отношение к иноплеменникам и иноверцам в России прививалось с давних времён одновременно с Православием. Святой подвижник Феодосий Печорский напутствовал князей: «… раздетого, голодного… от беды какой страдающего, будет это иудей, сарацин или еретик, латинянин – всякого помилуй и от беды избавь»…
В отличие от западного мира, повинного в вымирании коренных народов в обеих Америках и в Австралии; кельтов в Англии, славян в Германии и чернокожих в Африке, Россия не запятнала себя кровью порабощенных народов. Даже тысячу лет спустя, на освоенных русскими первопроходцами землях сохранились и проживают древние племена малых народов. Не имея заморских колоний и будучи единой и цельной метрополией, все, без исключения, жители России находились под защитой единого свода законов. Интересно, можно ли в классическом понимании этого слова считать Россию державою имперской, если колониальное бремя несла на собственных плечах сама титульная нация, а то пространство, что считалось империей, скорее было империей «шиворот-навыворот». Может быть не знал президент США, что за счёт исконно российских регионов на стройки новых городов и промышленных объектов в республики, названные им "колониями", отправлялись сотни тысяч работящих россиян и значительные материальные ресурсы. Рейган не мог не знать что сутками напролёт «Радио свободы», вколачивает в головы элиты национальных республик американскую мечту об «обществе равных возможностей», и в карикатурном виде обсуждают догмы коммунистических идеи, искусно путая их с русской национальной политикой. Внедряя в массовое сознание это заблуждение, «голоса» игнорируют факт, что оболганные «за великорусский шовинизм», сами русские у себя на родине лишены возможности проводить собственную национальную политику. И никого не смущало, что уровень жизни в российской деревне значительно уступал благосостоянию в так называемых колониях.
Отождествление всего русского с коммунизмом всячески проталкивала западная пропаганда, хотя самые рьяные коммунисты частенько представляли выходцы из разнообразных этносов. Палач русских командармов Лазарь Мехлис не раз заявлял:- Я не еврей, я коммунист. Подобную недобрую память у русского народа оставили о себе коммунистические вожди: поляк Дзержинский, грузины Сталин и Берия, украинец Хрущёв и сотни их соратников, по выражению Троцкого "кочевников революции".
Не стоит забывать, что с первоначального момента зарождения «империи» в России все шло шиворот на выворот относительно её классического определения. Доходившее до национального нигилизма западничество, оказалось господствующим направлением "передовой" русской мысли. Взгляд, ориентированный на Запад, столетиями прививался усилиями «лучших представителей российской интеллигенции»: литераторами, историками, философами. Именно ими со времён петровских реформ писаны и посеяны в народе груды обличительной литературы, взрастившие зерна саморазрушения России и русской нации. Кроме русских, не нашлось ни одного народа в мире доходящего самоотрицания, когда человек стыдился, что он русский, и избегал разговаривать на родном языке. Детки из дворян и из «хороших семейств» лепетали по-французски, а по-русски говорить их начинали учить лишь в школе. Подобный синдромом интеллигенции, с изощрённым наслаждением воспринимающей самоуничижение нации, объяснить трудно. Лишь пропустив через себя груды книг в лощёных обложках с самыми невероятными версиями интеллигентных авторов, до меня дошла суть дела. Русский нигилист с детства страдающий комплексом неполноценности, с младенческих лет привык и возлюбил розгу, и просто не мог без неё жить. Приученный «Отцом отечества» Петром 1 к царственной плётке, русский интеллигент не мог без неё обходиться как наркоман без дозы. Эту плеть он бережно подобрал из рук павшего самодержавия и вручил её недоучившемуся семинаристу – Сталину, с замашками мазохиста Сада.
Иначе и не объяснить, почему за образец служения народу, выдаётся житие типичного представителя русской интеллигенции - Морозова. Бывший бомбист – террорист и пожизненный сиделец по царским тюрьмам пятьдесят лет преданно сотрудничал с властью которая уничтожила как класс зажиточное крестьянство, а сельскую бедноту ввергло в новую форму крепостничества. Бывший идеолог «Народной воли» оказался никем иным, как предателем идей за который призывал служить революционную молодёжь «не щадя живота своего». Лживы слова его красивой песенки, разучиваемые по тюремным камерам:- Вышли мы все из народа, дети страны трудовой, братский союз и свобода, вот наш девиз боевой... На самом деле, не бывало никогда союза двух совершенно разных народов, как нет его и поныне. Свидетелем тому двуглавый орёл - Герб России. Одна его голова пятьсот лет смотрит на Запад, а другая повёрнута на Восток, как бы этим подчеркивая разобщённость страны на две, отторгающих друг друга общности. «Чистая публика» столетиями посматривала на запад любуясь закатом и вечерней зарёй. Активная жизнь этой общности начиналась с сумерек, когда зажигались фонари и оживали улицы городов, а по ним торопились экипажи, развозя золотую молодёжь: кого к цыганам, а кого по английским клубам, дворянским собраниям, визитам, балам, театрам и на тайные собрания масонов...
Тем часом в другой общности, в исконной России, берегли керосин и свечи и рано ложились спать потому, как вставать надо было рано, с первою зарёю. Проснувшись, эта, другая Россия, первым делом смотрела на восток. А как иначе, если по восходу Солнышка прогнозировался предстоящий трудовой день кормильца земли русской. Пять веков так была устроена жизнь государства, одна голова которого смотрела на восток, а другая на запад. Жизнь двумя головами в раскорячку неудобное занятие, быстро поняли, пришедшие к власти большевики. Песни песнями, а табачок врозь! и вместо "братского союза и свободы" они запели по-иному:- Кто не с нами, тот против нас!
Крестьяне и не такого успели наслушаться, поэтому и не подумали сдаваться. - Ах, вы так, взволновалось «самое молодое и самое интеллигентное правительство в мире», тогда скоро вы запоете по-другому. Пролетарский писатель специально для босоты и к месту сочинил слова новой песенки:- Если враг не сдаётся, его уничтожают!
К уничтожению, «как класса» приговорили самую трудолюбивую часть населения - кормильцев земли Русской. Невозможно предсказать, как бы обернулась коллективизации сельского хозяйства, не прояви большевики чрезмерной нетерпеливости в принудительном навязывании крестьянам своего видения счастливой жизни. Как знать! Возможно, упёртость крестьянина в нежелании расстаться с вековым укладом жизни тоже были совсем некстати. Не секрет, редко, но на самом деле случались колхозы, в которых не только не бедствовали земледельцы, но где сбор обильных урожаев был настоящим праздником. Я родился и вырос в богатой на чернозём глубинке. Жизнь и быт казачьей станицы знаю не понаслышке и был живым свидетелем материально заинтересованного, и умело организованного коллективного труда. Осенью, допоздна скрипели запряженные волами арбы, развозя по дворам колхозников зерно, заработанное мешками, а не призрачной «палочкой» за трудодень. Так колхозный социализм праздновал свою победу над «врагом внутренним» - единоличным ведением хозяйства с упряжкой волов. Бедняк из терского казачества оказался жизнестойким, он как будто только и ждал коллективизации. Станичники трудилось на колхозном поле с не меньшей отдачей сил, чем на собственном огороде. А взамен получали всё, чем богат был край, вплоть до кавунов и мёду. Довоенная жизнь в терской станицы вполне могла бы послужить съёмочной площадкой для кинофильма «Кубанские казаки», принятого в штыки интеллигенцией за «лакировку колхозного строя». Как и в кино, в станице на празднике урожая до глубокой ночи гуляла молодёжь. С обоих её концов доносились гармонь, тренканье балалаек и голосистые спевки дивчин.
Ещё не так недавно, в конце семидесятых годов, в выходной день загорал я у колхозного бассейна в посёлке городского типа в Эстонии. Рядышком обсыхал на солнышке председатель колхоза, с которым я поделился сомнениями. - Не преступление ли так расслабляться, когда вот они на виду колосятся зрелые хлебные поля?- спросил я. - Неровен час, разверзнутся Балтийские хляби и, не приведи Господь, поляжет колос.
- А ты сегодня ложись спать пораньше, да встань с рассветом – посоветовал, поворачивая свой живот к солнышку председатель.
Солнышко ещё не умылось, когда меня разбудило дребезжание стёкол в окнах дачи и рокот моторов. Наш дачный участок граничил с колхозным полем, и прямо с крыльца можно было наблюдать, простите за избитое сравнение, развернувшуюся панораму «битвы за урожай». Как на хорошо отрепетированном параде, соблюдая ряды, дистанцию и равнение двигалась по полю уборочная техника, оставляя позади лишь чистую стерню. Все выглядело как в кино, зерно отъезжало гружённым в кузова грузовиков, а на поле выстраивались ряды увязанной тюками соломы. Само поле показалось мне безлюдным.
Неделю спустя в газете «Советская Эстония» колхоза «Кайя» рапортовал об окончании страды и рекордном сборе урожая в 44 центнера с гектара. За труд на жатве юноша - механизатор заработал денежное вознаграждение в достатке для приобретения автомобиля «Жигули». Одна помеха, очередь на приобретение авто зашкаливала на годы.
Другой пример преимущества коллективного ведения хозяйства над трудом единоличным – рыболовецкий колхоз им. Кирова. Колхоз только числился рыболовецким, а был мастером на все руки, занимался полеводством, огородничеством, разведением пушнины чернобурок и цветов на продажу. Записаться в члены этого колхоза было так же проблематично, как махровому монархисту вступить в партию большевиков. На зависть горожанам столицы, «Кировцы» трудились уже в развитом социализме и жили не хуже шведских аграриев. И всё благодаря хозяйской хватке и предприимчивости колхозного председателя тов. Кууля.
Вспомним ещё один пропагандистский миф, запущенный западными голосами подхваченный и реанимированный современными СМИ – «русификация». Я родился на Кавказе, вырос и более полувека проработал в национальных республиках. Обучаясь по программе начальной школы, наравне со стихами Пушкина зубрил на украинском языке "Реве тай стогне Днiпр широкий..." и "Як умру, то поховайте …" Тараса Шевченко. И никакой насильственной русификации мне не запомнилось. Мы говорили, писали и пели на том языке, на каком могли и хотели. Национальные праздники, лишь бы они соответствовали слову «культура», всячески поощрялись и поддерживались государством, а русская культура только приветствовала самобытность коренных национальностей. Обычным делом запомнилось, как на украинской «мове» был выставлен на книжный прилавок Кабардино-Балкарии сборник юмористических рассказов Остапа Вишни? И сборник пошёл нарасхват наравне с фельетонами Зощенко.
Довоенная станичная улица воспитала во мне не только подростковый интернационализм, выраженный в умении материться по-кабардински, по-балкарски, по-грузински, по-армянски и даже на немецком языке, но и привычку с уважением относиться к дружкам-приятелям из этих народов.
Будучи в возрасте пытался я совершенствовать свой английский, пробовал силы на литовском, ходил на курсы эстонского языка, но только зря потратил время. Полиглотом я так и не стал. Зато запомнившиеся с детства словечки и неприличности на чужом языке не выветрились до старости. Виновны в этом не худая наследственность и, как утверждают упёртые националисты - "полная неспособность русских к языкам". Заявляю это потому, что в семье моего деда, уживалось двуязычие: русский и польский. А все наши российские языковые беды заключаются просто в неважных стимулах и негодных методиках. Прав был академик Крылов, утверждавший: «язык надо учить с детства, бросая ребёнка в чужую языковую среду как щенка в воду. Не выплывет - туда ему и дорога. Значит щенок бракованный». Подобный языковый эксперимент был испробован и в нашем семействе. В три годика дочь пошла в эстонский детский садик и через две недели родную маму стала звать по-эстонски – «эмма».