О РОДИНЕ О СЕБЕ И О СГИНУВШЕМ РОДЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ 7

Сюда, за сорок верст от ближайшей цивилизации и сто двадцать километров от дома и семьи, сосватали меня друзья-доброжелатели на работу, соответствующую моему образованию и диплому. Так я заделался капитаном самого крохотного морского порта на Балтике. При скромном заработке по основному месту работы, пришлось пристроиться по совместительству заведующим нефтебазой порта. Что значит быть советским заведующим? Даже скромному заведующему положены маленькие, но какие-либо привилегии. И я удостоился поселения в казённой квартире в полупустом доме городского типа. Дом был спланирован по западному модерну - с гостиной и кухней на первом, и двумя спальнями на втором этаже. Бывало, кашляну, или ещё чего, тут же гулкое эхо по пустынным двум этажам разносится.
Пустынно не только в жилье, порт тоже пустой. Примешь прогноз погоды, да приход-отход двум местным мотоботам на лов угря оформишь – вот и вся работа. А в оставшееся время хочешь - загорай на пустынном пляже, а хочешь по грибы-ягоды отправляйся. От непривычной тишины звенит в ушах, а ощущение заброшенности и ненадобности не даёт спокойно соснуть.
С утренним визитом явился гость, да такой, что лучше не высовываться за двери. Пришлось воспользоваться задним окном, и в обход гостя, пытающегося достучаться во входные двери развесистыми рогами, пробираться в контору огородами. - Хочет поздравить меня с новосельем,- догадался я. Дежурный портовый надзиратель объяснил всё прозаичнее. - Лось повадился ещё к вашему предшественнику, тот на крыльцо выставлял зачерствелый хлеб и соль крупного помола.
Чтобы не нарушать традиций, пришлось и мне таскать соль из рыбного цеха, а зачерствелый хлеб собирать у рыбаков и соседей. Мой кот Рикки и лось - побирушка поладили. У порога дома, в ожидании ужина, они рядышком валялись на травке, а я делал крюк, возвращаясь огородами.
На материальной ответственности капитана порта содержалась рабочая моторная шлюпка. Василий, начальник рыбопосольного цеха, оказался фанатичным рыбаком-любителем. Свой отпуск он проводил в шлюпке, любезно предоставленной в его полное распоряжение. Василий тоже не скупился. С его перемёта мне нередко перепадали лещь, вимба, а если повезёт, то и парочка угрей. Потом повалила щука. Тогда и я заразился доселе неведомым способом рыбалки - "дорожить", что значит - на малых оборотах мотора буксировать спиннинг за кормой. Щуки из-под камней кидались на блесну, как собака из подворотни на проходящую мимо кошку.
На всё летнее время растянулся государственный запрет на промышленный облов салаки и кильки, посему и в порту хроническое безлюдье. Местного населения в округе раз, два и обчёлся, и состоит оно из бывших шведов. Ни по-русски, ни на эстонском, ни по-английски они не говорят, а предпочитают изъясняться на древне-шведском, вероятно ещё варяжском диалекте. Причём настоящие шведы их тоже не понимают. Живут они здесь испокон века. Огороды эти потомки викингов удобряют морскими водорослями, выращивая необычного вкуса и размера картофель. Кое-кто содержит скот, а по случаю не отказывает себе и в браконьерстве. В сезон путины местное население всем миром занято в рыбопосольном цеху. В это же время возникает настоящая работа и у капитана порта. Со всей Балтики от Питера и до Калининграда, слетаются рыболовецкие суда. Крошечная причальная линия забита мотоботами и сейнерами сбившимися в пачки по пять корпусов. К Рождеству экипажи разлетались на «новогодние каникулы», оставив судно на попечение единственного вахтенного. При усилении западного ветра того и гляди не выдержат швартовы судна стоящего первым у причала и тогда вся связка судов поплывёт на каменистую отмель. Дежурному портовому надзирателю приходится глядеть в оба, так как порядки на судах самые, что ни на есть колхозные, - чисто партизанские! Хорошо если на пятерке судов обнаружится один на всю группу вахтенный матрос. Вот и лазишь с борта на борт, проверяя и заводя швартовы, а за одно, присматривая за непогашенными котлами-капельницами на солярке.
Разрываясь между должностными обязанностями капитана порта и начальника нефтебазы, не раз случалось одну из своих обязанностей пускать на самотёк. Старший механик мотобота №… божился, что ему уже не в первый раз самому нажимать кнопку «Стоп» берегового насоса нефтебазы. Механик уговорил довериться ему, и я отправился в контору для оформления отхода очередного судна. Скучное и простое дело нажать на кнопку «Стоп» стармех передоверил вахтенному матросу, а тот заболтался с кем-то из прохожих. Из переполненной судовой цистерны за борт плюхнулась несколько вёдер дизтоплива, тут же расплывшееся радужной плёнкой вокруг мотобота. И надо же случиться такому! Именно в этот месяц по всему Союзу прокатилась государственная компания борьбы за чистоту моря. Верховный Совет СССР только что ратифицировал "Международную Конвенцию по предотвращению загрязнения моря нефтью", причём на виновного в разливе налагались санкции в виде штрафа в астрономическую сумму в 10.000 рублей.
У любого, даже у самого мелкого заведующего непременно обнаружится тайный завистник и недоброжелатель. Поэтому о загрязнении моря нефтью в порту Дирхами некто неизвестный тут же звякнул в комитет "Охраны природы" при Совмине Эстонии. Минуло не более парочки часов, как на причале стало тесно от служебных автомобилей, а в конторке капитана порта заседал кворум, из полудюжины заинтересованных ведомств. С начала и до конца аутодафе капитана порта Дирхами велось на государственном языке и посему до сознания доходили лишь отдельные нелестные слова в мой адрес. С каждым выступлением обстановка накалялась, как вдруг, в речи блондинки из незнакомого мне ведомства послышались мажорные нотки. Незнакомка не хмурила брови и не тыкала в мою сторону пальчиком, а я догадался, что это и есть мой ангел-хранитель, только для видимости набросивший на себя мантию бюрократа. Все аргументы апелляции «ангела» я так никогда и не узнаю. Ясно одно: обаяние незнакомой блондинки погасило страсти. Смягчились чиновничьи лица, и неожиданно "Дело" закрыли, ограничившись лишь строгим предупреждением. По-отечески помахав перед носом виновного пальцами, кортеж чиновников отбыл. «Ангел» в образе прелестной незнакомки отъезжать не торопился и на прекрасном русском огорошил:- Неужели я так постарела, что стала неузнаваема?
- Ыйе?! Боже, как вы расцвели. Извините, Вас вот так сразу и не узнать! Как поживает Роберт Робертович?
С её мужем - вторым помощником капитана СРТ- 4283 в водах Северной Атлантики прожил я в одной каюте четыре с половиной месяца. Это было восемнадцать лет назад. Помнится, я тогда довольно удачно врезал в скулу обидчику Роберта из самых заурядных русских хамов. Вообще же мы, трое молодых помощников капитана: два эстонца и один русский отлично ладили и держались друг за друга.
Один из нашей троицы – Энн, сменил рыбалку в океане на прибрежный лов и, изредка появляясь в Таллине, непременно заглядывал ко мне на рюмку кофе. А с Робертом мы попросту растворились в повседневной толкучке жизни, лишь успев обменяться парочкой семейных визитов.
- Ыйе – теперь, вероятно, директор Таллиннского музея природы - соображал я. Лет десять назад мы с ней столкнулись на выставке, где она экспонировала свою коллекцию - грибное царство республики. Уезжая, Ыйе посоветовала:- Думаю, здесь вам будет трудно работать. Кто-то явно роет под вас. Советую, подыскивайте работу в городе. И дала телефон Роберта.- У него куча связей, возможно, что-нибудь вместе и подыщете. «Ни одно доброе дело, не остаётся безнаказанным!» - с опозданием пришло мне на ум.
Вскоре вспомнилась другая поговорка:- Все болезни от нервов, а лишь одна от удовольствия,- и поговорка оказалась, ой как права. То ли целебный травяной сбор, или облепиха из Бийска, то ли незатейливый лесной быт и сосуществование с бесхитростным, и немного шалым, рыбацким людом, а скорее всего смирение и покой, сняли проблемы со здоровьем. Прекратились ночные боли в желудке, и я опять рвался в море. С грехом пополам, но прошёл я медкомиссию и получил Медицинскую книжку моряка, правда, с ограниченным правом выхода в прибрежные воды Балтийского моря. Обречённый каждые полгода на толкание по кабинетам поликлиники, я заразился страхом перед людьми в белых халатах. Стоило только подойти к подъезду поликлиники или вспомнить о ней, как зашкаливало кровяное давление. С главврачом поликлиники водников мы оказались земляками. «Доброго человека всегда много» любил повторять крупного телосложения, обожаемый рыбаками и уважаемый медперсоналом мужчина. Земляк любезно согласился провести со мною полный курс вино терапии, рекламируемый и внедряемый известным Болгарским Институтом Здоровья. К концу рабочего дня я стучался в кабинет главного врача с бутылочкой армянского коньяка. Беззвучно шевеля губами, главврач отсчитывал капли янтарной жидкости, растекающиеся по дну моей рюмочки. Мне полагалось полсотни капель, а себе врач плескал ровно половину стакана. Стараясь не проглотить, я держал под языком ароматные капли, пока они полностью не рассосутся. После вторичной закрепляющей стимуляции сосудистой системы, на крупный нос с сизыми прожилками снова водружались очки, а на уши стетоскоп и главный врач собственноручно замерял у меня кровяное давление. В перерывах между двумя процедурами мы коротали время, предаваясь воспоминаниям о вечерней прохладе Долинского ущелья на окраине города Нальчика. Ностальгически и в унисон вздыхали по запаху серебристой кавказской ели, сойдясь на том, что её запах целебней прибалтийских хвойных лесов. Произносили пожелания чтобы не иссякли вовек воды Терека, и не растаяли шапки Эльбруса и Казбека. Когда кровяное давление вписывалось в норму, врач удовлетворенно крякал и извлекал из нагрудного кармана заветную печать – «Заключение главврача». Долго рассматривал, затем дул на штамп, потом зачем-то отставлял его в сторонку, снова брал и опять дул на штамп. За окном уже темнело, когда в медкнижке возникал оттиск: "Годен к плаванию с ограничением, с переосвидетельствованием через полгода".
Так я оказался на мостике парового буксира "Тасуя" с длинной, как на крейсере «Аврора» и просто замечательно выглядевшей пароходной трубой, над которой всегда вился парок с сизоватым дымком. Оранжевая окраска рубки и надпись крупными белыми литерами на чёрных бортах - "СПАСАТЕЛЬ"- должны были одним своим видом зажигать надежду в сердцах у попавших в беду рыбаков Балтики. Спасательный буксир «Тасуя» работал под знамёнами и патронажем конторы, с названием трудно произносимым натощак: ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЫБНОГО ФЛОТА ИНСПЕКЦИЯ. Функции этой конторы напоминали задачи Государственной Автоинспекции, только распространялись они не на асфальтные, а на водные пути – дороги. Как и у инспекторов дорожной автоинспекции у спасателей на водах прибавлялось забот в праздничные дни. И всё потому, что как бы ни старалась руководящая и направляющая сила сделать из рыбака завзятого трезвенника, но кроме показухи, из затеи она так и ничего и не добилась. Рыбаки суровой Балтики испокон века по традиции употребляли горячительные напитки. Так же как их деды и их папочки тоже употребляли, и их детки будут употреблять. И то же самое будут проделывать их внуки. Климат здесь такой. Совсем не похож на Черноморский климат. А чем ещё согреть нутро от сырости после работы на открытой всем ветрам палубе, пляшущей под ногами совсем как пьяная? Примешь сотенку грамм перед сном и сразу пойдешь в отруб, забыв про прострел в пояснице, ноющие плечи, тесноту койки и варварскую болтанку судёнышка. Принимать положено лишь самую малость, ведь никто за тебя завтра на палубе тянуть лямку не сподобится.
Зато в праздники все тормоза отказывают. Хорошо, если мотобот в порту, надёжно ошвартован, да ещё находится под присмотром портовых надзирателей! Но порты в праздники забиты, как бочки с селёдкой, и стоит чуть-чуть припоздниться, и приткнуться места у причала не найдешь. Только неискушенному и ещё ни разу не «битому» капитану взбредёт в голову бухнуться на якорь под прикрытием Балтийских островов с намерением отключиться на парочку деньков от однообразия постановок и выборок трала. Возможно, что на этот час и на эти минуты остров надёжно прикрыл твоё судёнышко, а вот куда ветер завернёт в неурочный час, одному Богу известно! Ведь современная метеорология с полной достоверностью прогноз на завтра может выдать только послезавтра.
Не полагаясь на надёжность «человеческого фактора», в предпраздничные дни "Спасатель" загодя приводится в готовность № 1. Проверяются аварийно-спасательные средства и водолазное снаряжение, экипаж тренируется по тревогам «Борьба за живучесть судна». За два года работы на спасателе довелось мне десятки раз заводить пластыри, заделывать всамделишные пробоины, ставить цементные ящики и стаскивать с мели не в меру попраздновавших рыбаков.
Случалось разное. Однажды, воспользовавшись нагоном воды и трудясь цугом с ленинградским спасателем «Рыбфлотинспекция - 1», сдернули мы с каменистой гряды траловый бот «Сальма». На плаву бот задержался всего с десяток минут и тут же затонул на мелководье. Водолазы только и успели рассмотреть, что днище судна здорово напоминает старую и изрядно дранную галошу. Капитан ленинградского спасателя не стал тянуть время и тут же «слинял» на базу «пополнять бункер и запасы продовольствия», предоставив «Тасуе» одной улаживать взаимообмен претензиями с судовладельцем.
В кают-компании «Тасуи» команда дожидались, когда я запью компотом макароны по-флотски, чтобы сунуть мне под нос ярко разрисованную детскую книжку с байками незабвенного капитана и вруна Христофора Бонифасьевича Врунгеля – эдакого морского барона Мюнхаузена. Книжка была развернута на странице с «аналогичным случаем» на яхте «Беда», а компания ожидала ответа капитана на вопрос дневального матроса: – А что если в машинное отделение и трюмы «Сальмы» запихнуть несколько сотен надувных рыбацких буёв?
– Резину растворит солярка и дело с концом – отмахнулся я от вопроса.
– Нужны норвежские пластмассовые буи - не унимался фантазёр.
– Угомонитесь, ребята, закупка и доставка буёв из Норвегии обойдётся дороже самой «Сальмы»- отрезал я, разомлев после двойной порции компота. В разговор вмешался «дед»:- справа от маяка виднеется бондарно-тарный цех. Десять ходок на баркасе и пять сотен пятидесяти литровых бочонков будет на месте.
Трудно в это поверить, но до заводского эллинга почти сутки тащила «Тасуя» не судно, а "дранную галошу без подошвы". «Галоша» удерживалась на плаву за счет семи сотен пустых бочек, которыми мы забили оба трюма и машинное отделение. Из недр «Рваной галоши» ежечасно извергалось 500 тонн солоноватой воды Финского залива. Однако, чудо, в которое здравому моряку трудно поверить, заключалось вовсе не в бочках, а в том, что за сутки беспрерывной работы не заглохла ни одна из пяти переносных водоотливных моторных помп, иначе б нам удачи не видать!
- Такого чуда не бывает!- выскажется каждый, имевший хоть разок дело с переносной моторной помпой. Но, честное пионерское! Случившееся быль, а вовсе не байки капитана яхты «Победа» Христофора Бонифасьевича Врунгеля, капитана с той самой яхты, с носа которой отвалились две первые буквы названия, и оно уже читалось не «Победа», а - «Беда». Когда злополучная яхта уже собралась булькнуть на дно, находчивый капитан, заполнил дырявый трюм теннисными мячами. В конечном счёте «Беда» прошла через все испытания и победно завершила гонку, придя первой к финишу благодаря смекалке и воле своего славного экипажа.
С той поры книжонка «Необычайные приключения капитана Врунгеля» заняла достойное место на полке среди груды справочной литературы по спасательному делу на море.
Всем хорош морской буксир "Тасуя". Для прибрежного рыболовного флота лучшего спасателя, чем буксировщик типа «Рюрик» и не придумать. Годился он и для ледовой проводки москитного флота. Его неприхотливая паровая машина работала не спеша, надёжно и трудолюбиво без грохота и тряски под ногами от «брыкливого» дизеля. Даже при аварийных в 115% оборотах винта слышен был лишь свист ветра в снастях и плеск волн за бортом, прямо-таки как на бригантине, идущей в галфинд под всеми парусами. Щедрое тепло от парового котла создаёт в помещениях судна ощущение комфорта и домашней обстановки. Походив в своё время в Северную Атлантику на паровых, так называемых «тёплых базах»: «Иоханес Варес», «Ян Анвельт» и «Украина» я оценил за надёжность и неприхотливость гениальное изобретение 19 века – паровую машину. На паровиках походил и в трамповых рейсах по портам Европы. В Скандинавских портах не раз мог любоваться работой местных лоцманов совершавших швартовые операции без помощи и страховки портовых буксиров. Невозмутимые, спокойные с хорошим глазомером эти потомки викингов управлялись с громадными и неуклюжими пароходами, реверсируя машиной на полных ходах, максимально используя давление струи от винта на руль. Манеры и опыт скандинавских лоцманов я на практике отработал на промысле в Центральной Восточной Атлантике при сборе мелких партий груза, с Больших Морозильных Рыболовных Траулеров. Пока наши трюма заполнялись 5000 тонн рыбной муки, я настолько набил глазомер, что не грех было и похвастать своим мастерством управления судном. А повод для демонстрации моих достижений в ремесле портового лоцмана вскоре напросился сам собою. При подходе плавбазы «Ян Анвельт» к родному порту лоцман рыбного порта потребовал стать на якорь и ждать на рейде, когда освободятся оба буксира. Напрасно я уверял, что судно прекрасно слушается руля, машина работает безукоризненно, а погода штилевая и нам за глаза достаточно помощи одного буксира. Признаюсь, муторно было торчать три часа на рейде, когда на причале ждут не видавшие моряков по три месяца жёны и дети. В досаде на перестраховщика я брякнул по радио несусветное:- раз так, захожу в порт без лоцманской проводки и буксира. Портовый надзиратель это заявление принял не иначе как за неудачную шутку, и буркнул в трубку: «Тогда Вам и карты в руки, дорогой капитан!». На самом малом ходу плавбаза - лесовоз типа «Донбасс» заползла в порт. В самом широком месте акватории порта, маневрируя полными ходами вперёд и назад, «Ян Анвельт» развернулся через правый борт носом на выход, и «прилип» к причалу на отведённом под разгрузку месте. Конечно скандал, случился выше нашей фок-мачты, но всё обошлось без оргвыводов. Правда, капитан порта грозился пробить мне дырку в талоне судоводителя за нарушение портовых правил, да как-то со временем всё забылось.
Не только паровой машиной полюбился мне «Спасатель». Корпус «Тасуи» обладал высшим ледовым классом – УЛ - 1 – «усиленный ледовый один», и был набран из знаменитой Путиловской стали. С командой «Спасателя» мы настолько сработались, что уходить с такого парохода до слёз не хочется, да только измотала меня постоянная двух часовая готовность парохода. Карманную УКВ рацию с собой в театр, кино и по гостям вынужденно таскаю. А в осенне-зимнюю непогоду, ночные звонки семье покою не дают. По пять раз на неделю повторялось одно и то же:- Докладывает вахтенный помощник. Прогноз: ветер усилится до шести баллов, переходим на часовую готовность. Это значит, хотя время уже за полночь, а заказывай такси и мотай шустрее на пароход. Ради обретения семейного покоя согласился я сменять «Тасую» на морской буксир - кантовщик - МБК "Суур Тылл", носивший имя героя эстонского эпоса - богатыря, смутьяна и шалуна. Буксир, поступивший с новостроя на заре семидесятых годов, казался мне чудом Научно Технической Революции. Наперво поразил необычный дизайн рулевой рубки остеклённой с четырёх сторон подобно солнечной теплице. Прозрачен даже подволок рубки, обеспечивая круговой обзор звёздного неба без отрыва судоводительского зада от удобного кресла. Потрясло непривычное ретроспективному капитанскому глазу отсутствие рулевого колеса и машинного телеграфа. Штурвал руля заменяло подобие двух дверных ручек, а вместо машинного телеграфа - торчала парочка похожих на кухонные скалки рычагов, посредством которых дистанционно управлялись шаг, а следовательно, и упор гребных винтов. Помнится, как возмутил меня вахтенный механик, покинувший машинное отделение и «слонявшийся по палубе, в то время как судно маневрировало в тесной гавани. Беспокойство капитана по поводу безнадзорности в машинном отделении развеял забредший в рубку механик, проинструктировавший как дистанционно с рубки контролировать и управлять пуском и остановкой дизелей, пожарных насосов, котла и прочим премудростям...
Рулевая рубка судна без обычных штурвала и машинного телеграфа ещё долго напоминала мне толи будку оператора шагающего экскаватора, толи кабину дирижабля. И еслыханное дело – капитана «привязали» к постоянному местоположению на мостике. Вопреки привычке, находиться в той точке капитанского мостика, с которой лучше просматривается окружающая обстановка, меня усадили в кресло. Хотя отдать должное, из кресла и обзор хороший, и без проблем можно дотянуться до любой кнопки или тумблера дистанционного управления механизмами. Так-то оно так, но никак не избавиться от чувства отторжения наработанного годами человеческого опыта и морской практики. Долго я ещё приглядывался к «новогодней иллюминации» из красных и зелёных лампочек на феерическом сооружении называемом «Пульт управления судном». Именно этот «ящик Пандоры» первым замахнулся на незыблемое право капитана зваться английским словом «Master», ибо бывший мастер сегодня превратился в заурядного оператора, дежурившего у «пульта управления».
Новшества, не могущие не раздражать моряка старой закалки, были тут же позабыты при знакомстве с неслыханной маневренностью буксира - кантовщика, обеспеченной «ноу-хау» того времени – двумя судовыми винтами с лопастями регулируемого шага и двумя поворотными насадками на винтах. Благодаря этому ноу-хау "Суур Тылл" мог крутиться на одном месте, как собака за собственным хвостом и даже проявлял некую способность передвигаться боком. Кроме всего новенькое судно было в идеальном порядке, выглядело как новенький гривенник выпуска текущего года, и оказалось ещё не до конца обкатанным, с не выветрившимся запахом заводской краски в каютах. В штате судна три помощника капитана с правом самостоятельного управления при портовых буксирных операциях. Отработаешь суточную вахту, и трое суток ты свободен, если не предвидится никаких форс-мажорных обстоятельств, требующих непременного присутствия капитана. По утверждению классика научного коммунизма:- свободное время - национальное богатство населения страны. А янки, - народ очень практичный, так те без обиняков заявляли:- время – деньги! Правда, относительно действительности точнее всех высказался незабвенный командор Остап Бендер, огласивший бессмертное:- Время, которое мы имеем - деньги, которых мы не имеем.
Денег и взаправду платили маловато. Но, если рассуждать чисто по-американски и условно принять время за деньги, которых мы не имеем, то получается достаточно, чтобы с умом и не скупясь распорядиться своим свободным временем. Кое-кто ухитрился по «самопальной» справке устроиться ещё на одну работу по совместительству, иные навалились на учёбу, а те, кто постарше возрастом - налегли на садово-огородное времяпровождение. Последнее по душе оказалось и мне. Оно и не мудрено. Ведь предыдущую четверть века я любовался на окружающую природу из судовой рубки только через бемские стёкла иллюминаторов и был начисто лишён простого удовольствия - поваляться на зелёной травке. Три десятка лет моими рабочими инструментами были: отточенный «уточкой» карандаш средней мягкости, транспортир, циркуль и параллельная линейка, а пособиями в работе являлись Морской Астрономический Ежегодник - МАЕ, Мореходные Таблицы - МТ с логарифмами тригонометрических функций, а иногда и Таблицы приливов, морские карты, да лоции незнакомых берегов. В последний раз я держал лопату в руках тридцать один год назад, а с молотком, клещами, пилой и рубанком мне никогда не доводилось упражняться. Никто не учил меня делать разводку и заточку вновь приобретенной пилы. Не обучали меня спускать лезвие у плотницкого топора, а тем более выполнять кирпичную кладку на глиняном и известковом растворах, мастерить дымоходы, тёплую стенку, камин и кухонную плиту. На деле тому многому, что нужно уметь при строительстве и при обустройстве приусадебного участка, я оказался вполне подготовленным. В народе подобное проявление зовётся «природным даром». Не все мой дар восприняли и не без скепсиса с ехидством звали меня «Левшой», или «Народным умельцем». Мне же размышлять над обретённым "даром" было некогда. Пока погода позволяет, надо торопиться с обустройством крыши над головой. К счастью летние Прибалтийские дни длинные, а ночи белые и, по словам поэта - "заря, заре спешит навстречу". При ударном труде от зари и до зари, на бутовом фундаменте встала времянка в одну комнату с прихожей-кухонькой оборудованной газовой плитой и раковиной для мытья посуды. Называть времянкой домик похожий на жильё гномика, язык не поворачивался. Иному прохожему и в голову не взбредёт, что опрятный домик был собран из отходов, выписанных через бухгалтерию порта, как дрова, и сооружен на скорую руку. Из трубы уютно струился дымок, а через окошко на молодые саженцы яблонь падал свет от "лампочки Ильича". У тёплой печурки жмурил желтые рысьи глаза и мурлыкал от избытка чувств, приблудный матёрый кот, откликавшийся на имя Вильгельм третий. На последнего германского императора он походил лишь роскошными усами, но в остальном отличался небывалой кошачьей порядочностью. Даже изголодавшийся, он никогда не посягнёт на чужое, а будет терпеливо ждать своё из собственной миски.
Большое это дело, крыша над головой. Теперь можно соблюдать нормированный режим рабочего времени, не отказывать себе в "адмиральском часе" и даже поразмышлять о "природном даре". Кстати, восточные религии утверждают, что в подлунном мире нередко случаются люди наделённые знаниями и способностями ещё в прежней жизни. Как христианин по убеждению, я не приемлю ни закон реинкорнации, ни веру в прошлую жизнь. Нахватавшись слухов о последних достижениях науки, я склоняюсь к вере в генетическую память поколений. Помнится, отец любил рукодельничать в доме. Навыки мастерить привили отцу во владикавказском реальном училище, хотя тётушки утверждали:- золотые руки Вячеслава унаследованы от его деда Василия. Не значит ли это, что способности мастерового и мне наделёны с генами прадеда? Даже наука не посмела отвергать закономерность в передаче по наследству внешности человека и его характера, тогда почему бы потомству не приобретать и врождённых склонностях к строительству, к технике, земледелию, а то, и к ведовству. Возможно, это от прадеда Василия у меня до поры, до времени была упрятана где-то в генах, тяга к земле и к обустройству жизни на ней? Отъезжая на дачу, за тридцатью тремя километрами скрывался я от служебных и домашних треволнений. Здесь в физическом труде глушились ностальгические помыслы о потерянном Океане. А сломанные при «подъёме целины участка», полдюжины садовых лопат - материальное свидетельство пролитого мною пота на возделываемую землю. Трудовым потом смывалась горечь воспоминаний об утраченных возможностях и неправедностях судьбы. Физический труд стал как бы схимой аскета, бежавшего от несправедливого мира, благодаря которому я не сломался, не запил, не обозлился и не ушёл в себя.
Если труд на свежем воздухе как-то глушил мою память, то ночные сны были мне неподвластны. Если пробуждение сопровождалось необычно радужным настроением, я тут же старался ухватить и запомнить ночные видения. И частенько награждался вспомянутым. Во сне виделся мне не обвешанный с носа и до кормы автомобильными скатами, портовый буксир, а современный белоснежный красавец рефрижератор неограниченного района плавания, бороздивший Океан. В подобном сне я непременно был молодым, задорным,и уверенным, что всё самое лучшее у меня ещё впереди.

КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ - принцип победившего пролетариата.
В отрочестве я не испытывал особенной тяги к трудовым подвигам и насколько мог, отлынивал от обязаловки вкалывать до потери пульса на ниве земледелия. Дело вовсе не в том, что труд земледельца не под силу малолетке, и больно уж он изнурителен. Просто на фоне занимательных дел, ожидавших меня в уличной компании, огородничество было скучной и надоедливой обязанностью, о которой ещё задолго до весенней страды, мне назидательно напоминали. Со всех сторон вдалбливался постулат, что только труд сделал из обезьяны человека. Как на контр аргумент, я ссылался на дикого американского мустанга и лошадь Пржевальского, которые в результате непомерного труда эволюционировали в тупые ломовые клячи. Несмотря на подобные здравые рассуждения, реалии жизни заставляли меня, как и всех детей военного времени, следовать принципу, провозглашённому правящей партией:- Кто не работает, тот не ест! Поэтому мы тоже «пахали», как пахала вся страна, объединённая целью – выжить под всеобщим напрягом: «Всё для фронта. Всё для Победы!». Напуганный Сталинградом, спешно драпавший с намечавшегося «Кавказского котла», Вермахт явно не помышлял о возвращении, поэтому всё мало-мальски приметное постарался сжечь или взорвать. В традиционном тевтонском духе выжженную землю оставили оккупационные власти. Порушено всё, что могло относиться к производству или учёбе. Чудом уцелел лишь канатный заводик. Мать устроилась туда чернорабочей. Вместе со всей страной, она трудилась на Победу и до поздней ночи без конца вила и вила пеньковые канаты за чисто символическую плату, хватавшую лишь на выкуп хлебных карточек.
Как и за счёт чего станица пережила ту первую после оккупационную зиму, одному Богу известно! Все надежды на предстоящий год были связаны с будущим урожаем с личных огородов и подсобных хозяйств. На вернувшиеся из эвакуации остатки заморенного колхозного стада, невмоготу смотреть без слёз. Бурёнкам бы отлежаться, отъесться на свежей травке, а их бабы со слезами на глазах запрягали то в соху, то в борону.
Дееспособное население станицы занялось восстановлением порушенного хозяйства и нормального режима жизни. В первую очередь взялись за обе школы и станичный клуб. Старшеклассники трудились на школьных руинах. Относительной свободой пользовались пятиклашки. Стараясь без проволочек управиться с заданием на подсобных работах, к обеду пятиклашки уже устремлялись на сбор трофейного имущества. Первым нашим ценным трофеем оказалась двухсот литровая бочка ружейного масла. Её мы разделили по-братски. Ясное дело, из-за дефицита подсолнечного, на ружейном масле пеклись чуреки. Среди ненужного хлама обнаружилась ящики с двухсот граммовыми толовыми шашками. Немцы их не успели использовать, очевидно из-за отсутствия детонаторов. Неважно обстояло дело и с бикфордовым шнуром, от него нашлись лишь жалкие ошмётки. При сказочном богатстве взрывчатки, детонаторы и бикфордов шнур мгновенно превратились в досадный дефицит. Однако не зря станичные умельцы с законченным начальным образованием были воспитаны на народной мудрости:- Голь, на выдумки хитра! Пятиклашки быстро определись:- капсуль из головки хвостатого снаряда от ротного миномета может заменить оригинальный детонатор толовой шашки. Как заправские сапёры мы принялись свинчивать с хвостатых снарядов эбонитовые головки. Разбив эбонит, оголец обзаводился собственным взрывателем. На нашу беду заменителя бикфордовому шнуру так и не нашлось. Его пришлось экономить. В результате чрезмерной экономии шашка взорвалось в руках слишком рискованного удальца. Потеря научила сорвиголов быть осторожнее, и в речных затонах и старицах продолжали греметь взрывы. Всплывшую рыбу мы собирали сачками, а за приличным экземпляром могли наперебой броситься в ледяную воду прямо в одежде. «Купания» обернулись жестоким фурункулёзом на самых нежных местах мальчишеских тел, и наше увлечение «Рыбной ловлей» быстро охладело.
Пригревшись под ранним весенним солнышком, компания сбросила приевшуюся за зиму одежду и тут же зашлась от хохота. Указывая друг на друга пальцами, мы катались по прибрежной травке. Не видя себя, каждый в отдельности, потешался над карикатурным сборищем пузатых дистрофиков на тоненьких ножках. Как и у выпавших из гнезда не оперившихся птенчиков у каждого из нас под бледной кожей неприятно угадывались внутренности и голубые пульсирующие жилки. Иначе и быть не могло при скудном растительном питании. Старшеклассник снисходительно разъяснил причину:- При интенсивном росте и физическом развитии, необходимо разнообразить питание животными белком и жиром.
Цель поставлена и задача ясна. Плавни Терека издревле славились как охотничий Рай. По камышам притоков бродили стада кабанов, а над плавнями стоял гогот непуганой птицы. Сегодня вряд ли увидишь охотничьи трофеи, какими был богат довоенный Кавказ. Сюда перед войною наезжало поохотиться высокое начальство из столицы. Случалось, целое стадо диких кабанов гонит взвод красноармейцев, а "первый маршал" не дрогнет и не отступит с позиции, пока не скосит до единого дикого вепря из ручного пулемета. Трофеи грузили в вагон со льдом и увозили как гостинцы в Кремль к революционному празднику.
- Из камыша притоков Терека, какой хочешь дичи поднять на крыло можно, - расписывал я юнгам свою самую большую и удачливую охоту. - Разок под праздник у пацанвы, не отходя от дому, охота приключилась. В предновогоднюю пургу и наледь перелётная стая дудака заблудилась и села на станичном майдане. Дудака, который о телефонные провода побился, пацанва быстро подобрала к праздничному столу. Хотелось и подранков прибрать, только это не просто. Не даются. С такой птичкой трудно сладить - бегает больно быстро, ноги длинные, голенастые как у страуса. Здоровенная птичка дудак, и дерется здорово, до крови. У нас на огороде подранок дудака неделю жил, пока не оклемался. Отец его ещё и подкармливать велел. Этот нахальный тип сам оказался за хозяина во дворе, весь корм с собачьей миски подбирал. Бедного Шарика замотал вконец, тот из-под крыльца боялся показаться. Серьёзная птица дудак, или дрофа по-учёному. Такую птичку да на цепь вместо собаки посадить, никого во двор не запустит - рассказывал я юнгам о привольной станичной жизни и о своей самой удачливой охоте. Однако о кремлёвской охоте у меня хватало ума не заикаться. Подобные байки велись после отбоя, когда кто-либо из юнг, не сдержав слова, заводил изматывающие душу разговоры о жратве. В тот голодный, послевоенный 1947 год все полуночные разговоры сами собой перебрасывались на кулинарию.

Рос я в семье заядлого охотника. К охотничьему сезону к нам наезжал дядя Станислав и тогда с отцом они на несколько дней пропадали из дому. Страсть охоты передалась обоим братьям от их отца и моего деда Иосифа. Мне хорошо запомнилось слова моей матери, попрёкавшей отца:- завёз меня в эту Тмутаракань, только ради собственного удовольствия шастать по болотам в кампании с дикими свиньями…
От отца и дяди наслушался я массу рассуждений о складе ума, хитрости и сообразительности дикого вепря. При застолье под жаркое из дичи много говорилось и об уловках охотника при выслеживании этого осторожного, но любопытного зверя. Обретённые с детства знания я предложил испытать на практике приятелям из старшеклассников.
Замаскировавшись по всем правилам снайперского искусства и выставив из шалаша три ствола боевых трехлинейных винтовок Мосина образца 1898 года, залегла наша троица в конце кабаньей тропинки у водопоя. В качестве приманки была рассыпана земляная груша – любимое лакомство молодого кабанчика. Предвкушая жареную печень, мы уже вслух делили на три части тушу неубитого вепря… Вокруг шалаша всю ночь бродило стадо. Его присутствие проявлялось в визге поросят, недовольном фырканье и чавканье копыт в наносном иле. За неделю, проведённую в засаде, так ни одно свиное рыло не высунулось из камышовых зарослей, зато прикормку из груш, как корова языком кто-то слизывал.