Ошибка доктора Селивановой - Веселов Лев Михайлович 4 часть

Завтра матросы бассейн построят, вот тогда легче станет и накупаемся. Пойдемте, доктор в столовую, у меня минут двадцать свободных, там и поговорим, у вас ведь вопросы, наверное, есть, - и повар повела ее в столовую команды. После жаркого камбуза прохлада столовой расслабляла. Из динамика лилась музыка оркестра Поля Мариа, успокаивая и настраивая на откровенность. Люба залюбовалась поваром - красивая, здоровая женщина без видимых изъянов, к тому же очень пластично двигалась и держалась так, как держаться женщины, знающие себе цену. Пышные волосы, крашенные в серебристый цвет, голубые глаза, высокая шея, немного полные, но в то же время сильные и ласковые руки. Такой женщине и на берегу цены нет, а уж в море, на судне обожателей наверняка не счесть. Сколько же ей лет, тридцать, тридцать пять? Что заставило ее пойти в море? Уж наверняка не поиск мужа. Ей захотелось спросить об этом Сильву, но лучше подождать, когда та начнет этот разговор сама. - Вы хотите о чем-то меня спросить? - опередила ее повар. - Хотелось бы о многом, - вырвалось у Любы. - По делу, разумеется, да просто поговорить об экипаже, чтобы быстрее войти в струю. - Если по делу, доктор, то я свое дело знаю и, кажется, неплохо - уже пятнадцатый год работаю. И на этом судне четвертый год, а значит об остальных, кроме вас, знаю все, что считаю для себя нужным. Скажу вам, что все они неплохие, иначе бы я отсюда давно ушла. Я ведь битая и себе цену знаю, а от хорошего не бегут. На многих судах была и скажу вам - здесь, хотя и разные все, а к работе и друг другу отношение одно и мнение других ценят. Если что, вы меня слушайте. - Вы, Сильва, говорите как старпом или первый помощник. - Ах, вот вы о чем. Значит, вас они интересуют. Так это кабели-неудачники, которые без ума от женщин, за любой юбкой тащатся, а потому и не избалованы их вниманием. Они, как и следовало ожидать, подкатились к вам первыми, но я почему-то уверена, что с вами у них ничего не получится. Такая откровенность обескуражила Селиванову. В голосе повара не было и намека на презрение, скорее жалость к донжуанам-неудачникам. - Не обращайте на них внимания, доктор, если что, скажите мне, да вы и сами с ними справитесь. - Спасибо Сильва. У меня вопрос: на базе я подчинялась начальнику медицинской службы, а у вас кому? - По Уставу - старпому подчиняется весь обслуживающий персонал, но наш капитан старпому не доверяет, только это между нами. Поэтому старпом его побаивается и нас не очень-то беспокоит. Пробу снимать не ходит, это всегда доктор делал. Геннадий Иванович был хороший доктор, мы его очень любили. - Ваш намек я поняла. Думаю, что с вашей помощью и я плохой не буду. Если что не так, вы, Сильва, не стесняйтесь, подсказывайте. - Да вы нам понравились, и не только нам. Давайте встретимся после ужина у меня, девчонки хотят познакомиться поближе, - повар встала и ловко, словно серебристая ящерица и юркнула в двери камбуза. Кажется, с ними у меня будет немного работы, подумала Селиванова, и поднялась в амбулаторию. До обеда она занялась уборкой - протерла пыль, вымыла иллюминаторы, полы пропылесосила дорожки, приготовила таблетки "делагила". Употребление этого препарата было необходимым для моряков в тропиках, хотя многие члены экипажа с этим были не согласны - существовало мнение, что он "сажает" печень. На базе многие отказывались от него или обманывали, тайно выплевывая таблетки, того же она ожидала и здесь, но ошиблась. В кают-компании буфетчица разложила лекарство по тарелочкам, а рядовому составу доктор раздала сама, стараясь запомнить имена членов экипажа. Это оказалось простым делом, даже приятным и было видно, что Люба экипажу понравилась. В кают-компанию она вошла в разгар обеда. Шла оживленная беседа по поводу встречи с каким-то рыболовным судном, которым командовал друг капитана. - Нам не нужна рыба, у нас с продуктами все нормально, - убеждал старпом. - Не говорите ерунды чиф, - возражал старший механик. - Кроме бычков в томате и вонючей селедки в артелке ничего нет. Признайтесь, что боитесь идти на шлюпке в такую погоду. - Вы сами-то пойдете? - спрашивает уязвленный старпом. - А как же! Нужно же кому-то вас успокаивать, - с улыбкой отвечает стармех и подмигивает Селивановой. - Вот и доктора возьмем с валерьянкой, специально для вас. Старпом краснеет и его и без того узкие глаза превращаются в щелочки, и он становится похожим на китайца. - Пойдет, - подмигивает ей капитан. - Не могу же я менять вас, чиф, вторым помощником. Это плохая примета, чего доброго подсидит он вас вскоре. - Я готов, только прикажите, - второй штурман смотрит на капитана с надеждой. - Подойдете, посмотрим на месте. Хорошую рыбку нам по знакомству мой товарищ приготовил. Заодно передадите ему письма и захватите мешок свежей картошки. И доктор с вами пойдет, если в этом будет необходимость. Вы доктор ходили на шлюпке в океане? Селиванова отрицательно качает головой. - Раз не ходили, тогда пока подождем. Проверим вас при стоянке в порту или на рейде.

Встреча в океане

Траулер 4147 лежал в дрейфе с полным кошельком рыбы уже третьи сутки. Замет был удачным, таких за последнее время еще не было, по прикидке "взяли" тонн сорок не меньше. Почти месяц рыба не шла, невод приходил почти пустым. Команда теряла уверенность в хорошем заработке и понемногу начинала роптать. Последний замет поднял настроение, но теперь команда ходила без дела, хмуро глядя, как "засыпающая" в неводе рыба кренит судно все больше и больше. - Курат, - ругался эстонец старпом, вглядываясь в горизонт. - Базы так и не видать, опять план по рыбной муке выполняют и собирают дохлую рыбу. - Заглохни Рейн. Маркони сказал, что они к нам направляются, - обрывает его капитан. - Что-то долго они гребут, - вступает в разговор стармех. - А придут, сначала рыбу у эстрыбпромовских заберут. Вон сколько их присосалось. Нам, колхозникам, опять придется "кошельком трясти" - рыбу выпускать - крен уже большой, в машине работать невозможно. Капитан хмурится еще больше, прекрасно понимая, что через сутки придется раскрывать невод и уснувшую рыбу пускать на дно, иначе крен судна станет угрожающим. Жарко и вода теплая, рыбы много она сама себя мнет. Сколько раз уже так было, а баз больше не становится. Из-за этого на дно промысловики пускают сотни и тысячи тонн рыбы, а это и океану не на пользу. - Подождем еще немного. Я со своим другом, капитаном торгового судна час назад связывался. Он говорит, что две базы в нашем направлении идут. Ты, дед, подумай, что тебе для машины нужно, товарищ мой через пару часов подойдет. У него твой коллега ас. - Нам с барского стола крошки не нужны, - бурчит уязвленный стармех, - обойдемся без сопливых. - Ладно, раз ты такой гордый. А у него письма от наших женушек, для тебя и старпома тоже имеется. Эта моя Алюля о тебе позаботилась. - Зря старалась, нам еще при таких уловах месяца три болтаться. От этих писем только расстройство одно - ворчит стармех, но голос его теплеет, на лице появляется улыбка. - На ледянке пойдешь или они мотобот свой спустят? - Волна большая, да и на мотоботе рыбы больше возьмут. - Раз так пойду, помогу боцману хорошей рыбки выбрать. - Вы в морозильнике отберите пеламиды и негриты. Рыбмастеру скажи пусть готового жучка (филе скумбрии особого приготовления) и "парусника" небольшого выделит, пароходские в долгу не останутся. Вскоре над линией горизонта появляется белая надстройка идущего полным ходом судна. Некоторое время она повисает в воздухе из-за сильной рефракции, но затем опускается в океан и судно видно целиком. В полумиле от траулера оно ложится лагом к волне, под кормой вскипает волна от заднего хода, а через минут пять мотобот на воде и отваливает от борта. Океан дышит и на его зыби, мотобот кажущийся небольшим то проваливается между валами, то взлетает на их вершины. Прочти весь экипаж траулера на палубе в молчаливом ожидании. Вдруг раздается громкий возглас боцмана: - Ни хрена, ребя, там же баба. Легкое замешательство, и все устремляют свой взор на сидящую в мотоботе женщину. - Ну, дает твой кореш, - сдавленным голосом произносит стармех, обращаясь к капитану. - Садист он - зачем же мужиков дразнить. - Вместо того чтобы слюну пускать, лучше бы побрился и привел себя в порядок. Посмотри, на кого ты похож. - Да пошел ты ..., - стармех сплевывает за борт слюну, но совету капитана следует. Капитан подходит к рации. - Михалыч. Ты зачем тетку в шлюпку посадил? Хочешь подразнить моих мужиков? Смотри, это дело опасное, могут ее и не вернуть. - Доктор это, Володя, доктор. Мне ее с базы пересадили, первый рейс делает и, судя по всему последний. - Что так, укачивается? - Да нет, но с такими данными не залежится. Пусть на океан со шлюпки посмотрит и узнает, как рыбу ловят. - Вдруг мои мужики ее не отдадут? - А мои не отпустят. Ты Володя, стармеха с собой возьми, мой познакомиться с коллегой хочет, презент ему уже приготовил. - Да я как чувствовал, послал его переодеться, только боюсь, бриться он не станет. - Бери небритым, борода рюмке не помеха. В шлюпке Селиванова оказалась неожиданно. Когда раздался сигнал шлюпочной тревоги, она примеряла летние брюки, купленные еще в Лас-Пальмасе, которые на базе она так и не надевала. От пронзительных звонков "громкого боя" ее охватило паническое чувство, но к счастью раздался стук в дверь, и она услышала голос второго помощника: - На выход, доктор. Идите на шлюпочную палубу и не забудьте взять с собой сумку с медикаментами. Она так и пошла в новых брюках и в блузке, поверх которой надела спасательный жилет. Стараясь не мешать матросам, она встала в стороне, когда к ней подошел стармех. - Сходите и наденьте вместо блузки что-нибудь теплее, от воды и в тропиках тянет холодом, и дразнить "голодных" рыбаков своими прелестями ни к чему. По тревогам одеваться нужно серьезней - рекомендую комбинезон, он у вас в госпитале имеется. - Да я его примеряла, но он мне слишком велик - растерялась Селиванова, - а разве мои брюки не сойдут? - Сойдут, сойдут, а поверх блузки наденьте мою куртку, - подошедшая повар сняла и протянула ей свою. Теперь в мотоботе она зябко поеживалась только не от прохлады, а от воспоминаний, как впервые висела она над водой на шторм-трапе, с ужасом глядя на мотобот, то взлетавший к ее ногам, то проваливающийся вниз на несколько метров. Она так и не поняла, толи столкнул ее старпом, толи сама она прыгнула в объятия боцмана. Глядя на спокойные лица сидящих матросов, она приходила в себя, крепко прижимая сумку с медикаментами. - Да положите вы ее, никуда она не денется, - перебив шум двигателя, сказал ей второй помощник, - посмотрите, какая красота. Разве вы видели океан таким, каким его видно из шлюпки. - Не отвлекай доктора, романтик. Ей сейчас не до этого, того гляди, начнет рыбу кормить. После этих слов боцмана Люба поняла, что боцман близок к истине, и расслабилась, поняв, что самое страшное уже позади. Рыболовное судно приближалось и, глядя на удаляющийся теплоход, Селивановой казалось, что сейнер уж и не такой маленький, только какой-то неопрятный, ржавый и неухоженный. С базы, когда они сдавали рыбу, она видела их сверху и не замечала помятые борта, оборванные релинги, теперь же после ухоженного теплохода, это судно, как будто в чем-то провинившееся, было немного жалко. На палубе, как ей показалось,много людей, большинство бородатых, с загорелыми лицами и выцветшими от солнца и стирки соленой водой робами. После непродолжительного пребывания на теплоходе они казались ей людьми из другого мира, который когда-то был с нею рядом, но он ее тогда не интересовал. Теперь они все смотрели на нее, ей вдруг стало стыдно за свои шикарные брюки, и она плотнее застегнула ворот куртки. Матрос бросил носовой фалинь, мотобот лег на кранцы, стих стук мотора и в наступившей тишине стали различимы команды и голоса людей. Палуба траулера была чуть выше мотобота, и склонившиеся головы рыбаков оказались рядом. - Мужики, никак вы нам русалку привезли, давайте ее сюда, а мы вам за нее пару акул подбросим, - предложил верзила с бородой чуть ли не до пояса. - Это не русалка, а наш доктор. Мы докторов на акул не меняем. - Ну, раз доктор, то, может быть, полечит меня, пока вы тут рыбку выбираете? Пропадаю я совсем, низ живота тянет, как двухпудовой гирей, - скалит зубы борода. Боцман теплохода берет ручной насос для откачки воды из шлюпки, показывает его бородатому: - Эту болезнь, борода, я тебе вот этой клизмой вылечу. С океанской водичкой и горчицей всю тяжесть твою ниже пояса через твой кормовой слип в раз вынесет. Да так, что дома своей подруге и предъявить нечего будет. Все смеются, но борода не сдается: - Тебе эту клизму доктор прописала, или самообслуживанием занимаешься? То-то я вижу тощий ты какой-то словно селедка после икрометания. - Ты на себя посмотри - такое пузо отпустил, что свое мужское достоинство, небось, только в зеркало видишь, не иначе как с расстегнутой ширинкой ходишь, чтобы свою "подшкиперскую" проветривать. От такой наглости борода краснеет и задыхается, пытая подобрать огромный живот. - А тебя-то, клешня, кто так высосал? Сам-то в штанах гирю, наверное, носишь, чтобы ветром не унесло, - пытается парировать борода. - Это вы зря, - вмешивается в прении сторон старпом. - Наш дракон порхает среди судового женского персонала, как святой Серафим, обласканный вниманием. Только вот райский статус не позволяет ему опускаться до мирских утех, вот он и сохнет от праведного воздержания. На палубе раздается дружный хохот, больше всех смеется борода, поддерживая свой живот. Минут через двадцать мотобот, заведенный прямо в невод, нагружен крупной ставридой и приловом под завязку и вновь подходит к борту. В него спускаются капитан и старший механик и устраиваются на банках, несколько смущенные. Мотобот направляется в обратный путь, буксируя за собой небольшую рабочую шлюпку "ледянку". - А эта лодочка зачем? - спрашивает Селиванова, с ужасом догадываясь об ответе. - Для возвращения обратно на траулер наших гостей. - Но ведь это самоубийство. - Рыбаки так не считают. Мы подойдем траулеру поближе, а маленький ялик спускать легче, и посадка в него безопасней. Какие-то сто метров для таких мужиков пустяки, да и мы их подстрахуем. Они к таким прогулкам привычны, доктор. Не зря говорят: рыбак - дважды моряк. Высаживались на парадный трап, не обошлось без приключений - когда подсаживали на трап доктора, оступился боцман и оказался за бортом. Люба от ужаса закрыла глаза, когда настала ее очередь, но все оказалось не так страшно, во всяком случае, она еще не успела испугаться, как ее буквально закинули на площадку трапа. Открыв глаза и увидав шлюпку внизу, тридцать две ступеньки трапа она одолела за считанные секунды и поклялась больше никогда не совершать подобных прогулок. Через полчаса мотобот стоял на штатном месте, а "ледянка" просыхала на грузовой палубе у второго трюма. Гости к тому времени уже освоились в каюте капитана и сидя за накрытым столом, разглядывали фото своих отпрысков и жен, краснея от смущения. Толстые конверты писем они положили рядом, время от времени поглаживая их, словно они хранили тепло близких. - Ну, как они там? - спросил капитан рыбака хозяина каюты, - пацаны-то слушаются. - Все нормально, Володя, Алла с ними справляется, и ее мать время от времени к ней приезжает. Да она все тебе написала. Расслабься, выпьем по рюмашке за встречу и расскажи, как рыбачите. - План дадим, да и на премию наберем, если базы подойдут. У меня команда неплохая, новеньких только трое и те ребята приличные. Я у тебя, Михалыч, ополоснусь? У нас пресная вода кончается, а дождей давно не было. И котел у нас полетел. Мой дед к твоему стармеху за советом пришел, пока они совещаются, я быстро. - Иди, иди. Полотенце чистое, буфетчица у меня толковая, перед твоим приходом поменяла. Ты извини, я сам должен был предложить. Пока гость плескался в ванной, капитан вышел на боотдек. На крышках четвертого трюма вовсю кипела работа по обработке привезенной рыбы: одни шкерили ее, другие развешивали в тени под рострами кормовой тамбучины, а из камбуза разносился аромат жареной скумбрии. На любом судне в таких случаях находятся специалисты по изготовлению "жучков" и особому копчению. Работа спорилась - свежая рыба в рационе питания моряка торгового флота продукт довольно редкий, поймать ее в нужном количестве не всегда удается. Гость вышел из ванной разомлевший, но несколько озабоченный. - Что случилось, Володя? - Да вот - взглянул на себя в твое большое зеркало и увидел на спине непонятное, - он указал на лопатки, где ясно выделялись пятна сильного покраснения. - Давай я доктора позову, она вроде бы толковая, - предложил капитан. - Издеваешься? - Да нет. Когда ты еще к врачу попадешь, пусть посмотрит. Хуже не будет. Селиванова, узнав о цели вызова, сразу же отделалась от смущения и, попросив лупу, приступила к осмотру. Пациент вздрагивал от прикосновения доктора, краснел и напрягался, отчего под кожей мощного тела бугрились мышцы. - Расслабьтесь, - приказала Селиванова, ловя себя на том, что близость красивого полуобнаженного тела здорового мужчины впервые за время рейса рождала в ней желание. Наверное, его жена с ним счастлива, подумала она, но голос капитана вернул ее к действительности: - Что скажете доктор? - Я не специалист по кожным заболеваниям, но все же думаю, что это экзема, которая не опасна, но лечение может затянуться. - Выходит, я зря мылся? - попытался пошутить гость. - Не зря, раз вовремя обнаружили. Я дам вам мазь, и постарайтесь не мочить спину недельки две-три и не появляться на солнце. Сможете? - Вы даете нереальные планы, доктор. Это - волюнтаризм, как говорил один наш вождь. Селиванова вопросительно взглянула на своего капитана. - Не слушайте его. Рыбаки тоже хотят жить, и он будет выполнять ваши указания, тем более что вы ему понравились. Несите сюда вашу мазь. - Хорошо ты устроился, - проворчал гость. - Ванна, занавесочки на иллюминаторах, красивый доктор, - проворчал он, когда доктор вышла - И не только она, Володя, а еще три женщины, почти как на земле - выбор есть. Не хочу тебя обижать, но ты в свое время также мог "устроиться", мы ведь с тобой вместе в пароходстве работали, поэтому твой упрек не принимается. А что касается женщин то в наших условиях право выбора у них, да и я соблюдаю первую заповедь капитанов - где живешь, там не... Сам знаешь, что в нашей жизни это весьма актуально. А доктор у меня на судне всего второй день, мне ее сам "Полтора Ивана" презентовал, когда моего Гену к тяжелобольному попросили. - Ну, а ты презентуй ее мне. - Не выйдет, Володя, не имею права, и экипаж этого не допустит, мои ребята мятеж устроят как на "Баунти". Так что соси лапу, копи желания. Вошла доктор, принесла мазь и большой пакет. - Здесь витамины в таблетках, немного делагила и перевязочные материалы. Можно я отдам их рыбакам, у нас их скопилось очень много. - Возьму с удовольствием, правда, делагил мои мужики не обожают, но витамины пососут, а бинты я сам собирался у вас попросить. - Все он возьмет, доктор, а вы садитесь с нами, разговору не помешаете, - капитан пододвинул свободный стул ближе к столу. - Может, в ходе разговора решите еще что-нибудь передать им из своих запасов. - Спасибо, товарищ капитан, но я лучше пойду. - А если я вас попрошу, - робко произнес капитан траулера. - Неужели откажете? Селиванова растерялась и глянула на своего капитана. Тот смотрел на нее с хитроватой улыбкой, словно ожидая, как она выкрутится из сложившей ситуации, понимая, что отказаться ей не позволит простое женское любопытство. Но доктор была женщиной опытной и быстро справилась со смущением: - При всем моем к вам уважении, для меня важно, что скажет мой начальник. - Думаю, он возражать не будет, - раздался за спиной голос вошедшего старшего механика с его коллегой. - Не станет же он обижать гостей, да и меня - старшего товарища, а я не прочь провести немного времени в компании с доктором. К тому же он у нас человек вежливый и воспитанный. - Опять давите на больной мозоль? Проходите, садитесь, - обратился капитан к механикам. - Только, чур, о гайках и подшипниках ни слова. Садитесь, доктор, ближе к нам, судоводителям, поскольку мы за столом говорим о больше женщинах, чем о работе. Впрочем, сегодня мы поговорим о тех, кого оставили на берегу. Так вот, Володя, там все в порядке. Парни твои растут, бывает всякое, но Алла с ними справляется. Всплакнула малость - скучает, а больше за тебя беспокоится. После нашей пароходской "Кейла", твой пропахший рыбой "лайнер" вызывает у нее большие опасения. В газетах рассказывают о ваших рыбацких рейсах много такого, за что бы я этим рассказчикам язык и еще кое-что отрезал. - Это точно, - соглашается стармех и достает свою записную книжку, которую на судне прозвали "талмудом". - Вот, - находит он нужную страницу: СРТР-3765 вторую неделю носило по волнам, словно смытую в шторм шлюпку и огромные
волны бросали его так, что невозможно было устоять на ногах. Уже давно отказались от
попыток запустить двигатель, а в радиорубке сели аварийные аккумуляторы, и радист
третьи сутки не выходил из каюты. Капитана мучила старая язва и он, глотая таблетки,
хмуро наблюдал, как по стеклам рубки стекают струи воды. Он знал, что в таком положении
оставалось только ждать, когда ураган уйдет на Север ... - Где это ты отыскал, дед, такую муру - спохватился капитан. - Отыскал не я, а моя супруга в одной из газет "Рыбак Эстонии". Она собирает для меня подобные ляпсусы. Вот послушайте еще один: По инициативе Райкома партии недавно состоялся партактив, на котором выступил один
из первых помощников ЭГМП, который подсчитал, сколько спиртного на его судне экипаж
закупил на Канарских островах в порту Лас-Пальмас.
Спирта - 44 бутылки по 0,75 л.
Коньяка "Фундадор" 83 литра
Вина 240 литров.
Это на 36 членов экипажа. На одного человека получается по 10 литров и 170 грамм. Если
идти от Канар до Таллина 10 суток, то каждый день они должны выпивать более литра на
человека в день. До каких пор мы, коммунисты, будем терпеть это безобразие? Необходимо
запретить покупать за границей спиртное раз и навсегда.
- Погоди, дед, - говорит капитан, который уже взял калькулятор и произвел какие-то вычисления. - Что-то у меня получается только 9 литров и 88 граммов на человека. - Плохо умеешь считать, капитан, хотя ты и член партии. Секрет весь в том, что себя он в экипаж не включил, они, первые помощники, считают себя из другой организации, - подводит итог стармех и обращается к Селивановой: - Вот почему, доктор, на нашем судне лучше не называть комиссара членом экипажа. - Учту. А скажите, много таких записей в вашем талмуде? - в свою очередь спрашивает она. - Хватает. Вот закончу свою трудовую деятельность, отдам эту тетрадь нашему капитану. Он человек пишущий, может и пойдет она когда-нибудь ему на пользу. - Сегодня не обо мне речь, - прерывает его капитан. - Давайте лучше выпьем за рыбаков и их родных. Пусть у первых будут уловы, а у вторых хватит сил ждать. Мы ведь знаем, что и то и другое дается нелегко. За вас ребята, за вашу удачу. Выпили и, словно приняв это как указание к окончанию визита, рыбаки стали собираться. Упаковав почту и медикаменты в пластиковый пакет, надежно заклеив его скотчем, спустились на палубу. Селивановой показалось, что ветер усилился, а волна стала еще больше. Плотный влажный и душный воздух давил на уши, вызывая непонятную тревогу. Глядя, как матросы вывалили за борт шторм-трап и опускают за борт "ледянку" такую маленькую и ненадежную, ее охватил ужас. Зачем они это делают, подумала она и закрыла глаза. - Майна, майна помалу, - командовал капитан рыбака. - Подходи к сейнеру ближе, Михалыч, и застопоришь, как пройдешь. Он с кошельком дрейфует меньше, чем твой груженый лайнер. - А ты против волны и ветра выгребешь? Давай-ка, я тебя с наветренной стороны высажу, быстрее догребешь, и мимо не пронесет, - предлагает в свою очередь капитан с мостика. О кэй, - соглашается гость, и доктор чувствует, как дрожит палуба от заднего хода судна. Она открывает глаза в тот момент, когда со шторм-трапа в ледянку прыгает рыбак стармех. Он попадает одной ногой на утлую лодку и, потеряв равновесие, оказывается в воде. Капитан ловким рывком втягивает стармеха в лодку, но та быстро наполняется водой. Оба хватают парусиновые ведра и начинают вычерпывать воду. - Жадность сгубила, - вздыхает боцман, - говорил я им, что два мешка картошки для их ялика многовато. - Тебе что сказал их капитан? Товарищи волк сам знает, кого первым кушать, - прерывает его артельный. - Капитанам возражать не рекомендуется. Что они делают, ужасается доктор, почему молчит на мостике наш капитан? Они же утонут, и от ужаса она вновь закрывает глаза. - Ты готов, Володя? - слышит она своего капитана из палубных динамиков, - даю самый малый назад, мой нос пойдет на ветер. Берегись лап якоря! Наступает тишина. Пересиливая страх, Селиванова вновь открывает глаза и видит, что она стоит в одиночестве. Переходит другой борт, туда, где стоят все и наблюдают, как проваливаясь в крупных волнах океанской зыби, на ничтожно маленькой лодчонке в невероятно огромном океане гребут к траулеру два крошечных человечка. Ей становится плохо, кружится голова и она опускается на палубу, хватаясь за фальшборт. - Что это с вами доктор? Вы ведь хирург, а так опростоволосились при всем экипаже, - слышит она голос стармеха и приходит в себя. - Скажите, они доплыли? - А куда они денутся? Жить-то хочется. Эти ребята авантюристы, к этому их обязывает профессия. Нормальному человеку не выдержать того, что им достается. Признаться честно, сомневаюсь, что смог бы вынести такое. За это я рыбакам всегда в ножки готов кланяться. Думал, что и вы это после вашего пребывания на базе оценили. Ну да ладно. Давайте перейдем к нашим баранам. - Это вы о чем или о ком? - Скорее о ком, в том числе и о вас. Своим обмороком вы немного подпортили вашу репутацию, и ее предстоит поправить. Экипаж у нас неплохой, но кое-кто постарается этим воспользоваться. Предлагаю вам устроить вечер знакомства с профессией хирурга. Расскажете пару историй из вашей практики, выберете те, что посерьезней. Моряки не любят слабаков и неудачников, в море всегда хочется, чтобы рядом с тобой были люди сильные и надежные. А сейчас идите в каюту, рабочий день для вас закончился и, как мне кажется, вы получили у нас слишком большую дозу потрясений. То ли еще будет, как поется в одной детской песенке. Чую я, что вам в этом в рейсе достанется немало хлопот. - Спасибо вам за заботу и за совет, - искренне поблагодарила Селиванова и поднялась в каюту. На ужин она не пошла, и, приняв снотворное, быстро уснула. Сквозь сон она слышала, как кто-то неоднократно осторожно стучал в двери, звенел звонок телефона, но проснуться окончательно не могла. Снились высокие волны, утлая лодчонка, которая уносила куда-то за горизонт улыбающегося летчика Эдика.