Ошибка доктора Селивановой - Веселов Лев Михайлович 13 часть

Семь лет спустя

Прошло семь лет. Вернее, для Селивановой не прошло, а пролетело в напряженной работе, вихре новых знакомств, и неожиданных удач. Все началось с того, что на базе встретили ее как долгожданную. Работа в новой должности понравилась и принесла массу открытий и полезных знакомств. К тому же ей необыкновенно везло, судно к тому времени стало сдавать рыбу в портах Англии и Франции. Стоянки в Ливерпуле, Кардифе, Нанте, Дюнкерке были продолжительными. Посчастливилось побывать на экскурсиях в Лондоне и Париже, о чем она ранее и не могла мечтать. Во время стоянки в Нанте на судно явилась целая делегация представителей судовладельца и семья оперированного ею рыбмастера. Первые откровенно, не скрывая удовольствия, благодарили ее за то, что рыбмастер остался жив, и им не пришлось оплачивать большие расходы в случае его смерти. Вторые - тем, что остался жив кормилец, получив солидную пенсию и страховку за увечье. Не обошлось без приятного сюрприза - за успешно проведенную операцию судовладелец открыл счет в банке и перечислил на имя Селивановой пять тысяч долларов, оплатив при этом положенные налоги через советское торгпредство в Париже. Это был первый и беспрецедентный случай среди работников рыболовной промышленности, что сделало Селиванову еще более известной в глазах общественности, как говорил капитан-директор, и желанной невестой в среди кандидатов в женихи. А их было немало. Как заметил все тот же капитан, успехи в работе, наличие круглой суммы в валюте делают успешную женщину не только привлекательной, но и неотразимой. К великому удивлению домогательств со стороны человека-глыбы не было, хотя общение с ним стало регулярным. С большим расположением к ней стала относиться и Зоя, часто спрашивая совета, порой в довольно пикантных ситуациях. Первый свой отпуск доктор частично провела в гостинице Санта Крус де Тенерифа, где обрела немаловажные знакомства с советскими работниками на Канарских островах и сблизилась с капитаном одного БМРТ, неотразимым красавцем и умницей. Правда, он был женат, но и в это раз Селиванова не стала зацикливаться на этом, рядом с ним она поняла, что ее время уходит стремительно и вряд ли следует терзаться сомнениями в порядочности. В Таллине Селиванова бывала редко, чаще пропадая во время отпуска на юге, где ее избранник, родом из Херсона, имел массу друзей в Крыму и на Кавказе. Поэтому, когда она по распоряжению своей службы была временно направлена на работу в санэпидстанцию Таллина, ей показалось, что жизнь по ее выражению дала трещину. За все нужно платить, вспомнила она слова капитана-директора, идя по коридору поликлиники с никчемным отчетом о работе, и не заметив встречного, толкнула его плечом. - Извините, - не поднимая глаз, произнесла она, когда услышала в ответ удивленное: - Это вы, доктор! Она остановилась и подняла глаза. Перед ней стоял старший механик судна пароходства, на котором она делала рейс. Она обрадовалась. - Здравствуйте Сергей Николаевич! Я так рада вас видеть. - Запомнили, значит. А ведь мы так толком и не попрощались, а я ждал, что вы зайдете. - Да как-то все не по-человечески тогда вышло, - искренне пожалела Селиванова. - Это точно, только что об этом вспоминать. Приглашаю вас в буфет на чашку кофе, если не торопитесь. Я теперь пенсионер и у меня, простите за грубость, как говорил Владимир Маяковский, "Тянется время соплею зеленою". С моим характером на работу не берут, жены уже нет, а старушки от меня шарахаются. - Что-то не верится. К вам помнится, женщины всегда были неравнодушны. А приглашение на кофе такому галантному кавалеру не откажешь. Столик выбрали в углу, где звук динамика был едва слышан. - А вы, Любовь Андреевна, здорово похорошели. Уж не замуж ли удачно вышли? Селиванова смутилась, хотела промолчать, но вспомнила, что стармех хороший психолог и обмануть его не удастся. - Внешность, Сергей Николаевич, как помнится, говорили вы, часто обманчива, а сущность у опытных людей скрыта, как богатство у скупердяя. - И это запомнили? - Запомнила. Хорошего в моей жизни не так уж и много было, а на вашем судне ко мне пришла удача, вот и запомнила многое. Кстати, как поживает ваш капитан? - С капитаном ваши коллеги хирурги решали серьезные проблемы и освободили его от большей части желудка. И все же без дела он не сидит, пережидает на берегу в должности начальника Учебно-курсового комбината пароходства. Делает все, чтобы вернуться на флот, на днях получил новое назначения - Начальником портофлота вновь строящегося глубоководного Новоталлинского порта. Я верю, на флот он вернется, в этом вопросе он упертый, да и не любит берег. - Я с вами согласна, таким место на флоте, на мостике, они по-другому жить не могут, - согласилась Селиванова, вспомнив капитана базы. - А как вы-то доктор? Судя по вашему виду у вас все нормально, а вот кольца не вижу, значит еще не замужем. Что ж так? Все привередничаете? От такого прямого вопроса Селиванова смутилась. - Не берут. Я уже пятый десяток разменяла, кому нужна? Вот и вы спрашиваете, а предложения не делаете, - попыталась отшутиться она. - Не могу, Любовь Андреевна, обременять зрелую женщину при столь мизерной пенсией, а большего дать не в состоянии, и для моего гордого характера непозволительно. В гости пригласить могу, не отказывайтесь, не пожалеете. - Я с удовольствием, в Таллине друзей так и не завела, а в гости ходить люблю, и с хорошими людьми выпить не прочь. Надеюсь, мои коллеги вам спиртное не запрещают? - Обижаете, Люба. Я человек гордый и самостоятельный. А вы-то как, вином или коньячком балуетесь. - И водочкой не брезгую. У рыбаков она - божественный напиток, привыкла. - Тогда запоминайте адрес, это недалеко от трамвая. Дом, напротив новой церкви на углу как идти в порт, моряки его "дворянским гнездом" называют. Запишите телефон и номер квартиры. Завтра у нас пятница и если подходит, то жду вас часам к семнадцати. На следующий день Селиванова ушла с работы в полдень, час просидела в парикмахерской. Долго примеряла свое любимое платье, но посчитав его нескромным для такого случая, надела серый строгий костюм. Посмотрев на себя в зеркало, осталась недовольна, но менять наряд не стала. Настроение от этого несколько испортилось, все же ей хотелось выглядеть поэффектней, она была уверена, что стармех пригласит капитана с женой. Дом она нашла без труда и когда подошла к подъезду, двери открыл хозяин. На нем были светло-серые, почти такого же цвета, что и ее юбка брюки и белая рубашка с накладными карманами, которая ему очень шла и делала его моложе. Лифт мягко и бесшумно поднял их на третий этаж, они вышли, и прямо напротив она увидела открытую в квартиру дверь, в проеме которой стоял капитан. Ей показалось, что он поправился и стал намного солиднее. - Я тебе говорил, что выглядит доктор сногсшибательно. Приглашай ее в квартиру, нечего не нее глазеть, - произнес стармех с улыбкой и взял Селиванову за локоть. Она поздоровалась с капитаном, вошла в комнату и огляделась. Довольно просторная для современных квартир с большими окнами столовая обставлена добротной итальянской мебелью, с большим книжным шкафом во всю стену. Аккуратные бархатные шторы добавляли старого петербургского уюта, аккуратно расставленные книги на полке шкафа говорили о привычке к порядку. В проемах между окнами висели африканские маски, небольшой бронзовый винт указывал на профессию хозяина. - Вы, доктор, действительно похорошели, - капитан взял ее под руку и подвел к дивану. - Сколько же лет прошло? - Шесть, дорогой мой мастер. И не прошло, а пролетело, - поправил стармех. - Вы, Люба, на берегу временно или перебрались на постоянное жительство? - Постоянного еще не заслужила, - пошутила Селиванова. - Ушли меня с базы вместе с вашим коллегой, господин капитан. Там теперь новые порядки, а наш капитан-директор оказался слишком советским для нового руководства. Вот и не подходит. Ну, и меня молодой и шустрый капитан сменил заодно. Извиняясь пояснил, что время такое - кто больше даст, тому мое место и продаст. - В пароходстве тоже почти всех докторов заменили, старпомы теперь клизмы ставят? - пробурчал стармех. - Что это вы про клизмы заговорили, - не поднимая лица, спросила женщина, вкатывая в гостиную столик заставленный бутербродами и рюмками с запотевшей бутылкой украинской перцовки. - Подыми личико, Гюльчатай, - обратился к ней стармех. - Сильва! - ахнула доктор. - Вот это сюрприз. Боже, да какая ж ты красивая стала! - не удержалась Селиванова. - Да она и раньше в дурнушках не была, а теперь она у нас вроде Элизабет Тейлор - глаз не отведешь, - с гордостью резюмировал стармех. Вас можно поздравить, - обрадовалась Люба, глядя на него. - Ошиблись, доктор. Где уж нам. Есть моложе и пошустрей те, что повыше летают. - Где вы там, орлы? Покажитесь тете доктору. После его слов в комнату буквально влетели двое пацанов лет пяти, таких же светловолосых и упитанных как Сильва. - Неужели твои? - выдохнула доктор. - Мои. Сильва выпрямилась и, глядя в глаза Селивановой, добавила, - и Эдика. - Какого Эдика? - удивилась доктор. - Нашего Эдика, - сказал капитан, - летчика-вертолетчика. Только его сейчас с нами нет, он где-то в Венесуэле порхает. Сильва на могилу к матери приехала, ну и зашла ребят показать. - Вот это сюрприз, - промолвила Селиванова пытаясь скрыть растерянность. - Не ожидала я от вас такой прыти. А дети? Ты же Сильва говорила... - Говорят, дети от любви родятся, а двойняшки от большой любви, - поспешил на помощь Сильве капитан, - и думаю, они на этом не остановятся. - Нет, мне и этих хватит - слишком дорого достались! И хватит обо мне? Лучше выпьем за встречу и за нашего доктора. Выпили, закусили. Однако за стол сервированный посудой садиться никто не собирался, было ясно, что кого-то ждали. - Ждем жену капитана и нашего главного "затейника" - комиссара, - пояснил стармех. - Оба работающие и сильно заняты даже по выходным дням - она в библиотеке для моряков, второй - воспитатель в мореходном училище. Комиссар влетел как всегда с шумом, было видно, что он уже причастился, а минут десять спустя, пришла жена капитана. Она оказалась яркой женщиной, которая сохранила стройную фигуру и моложавое лицо с необыкновенной улыбкой. Теперь для Селивановой стало понятно поведение капитана на судне, и его пуританское отношение к судовым женщинам - такая женщина не оставляет для других свободного места в сердце избранника. Накрыли стол. Оказалось, что Сильва приготовила массу закусок, отличный борщ и на второе популярных тогда цыплят-табака. Когда с ними было покончено, расселись в мягкой удобной мебели, а Сильва вкатила в комнату два столика с чаем и кофе. Как всегда веселил комиссар, быстро захмелевший, он с упоением рассказывал курсантские байки и последние анекдоты о перестройке. Селиванова оказалась на диване между капитаном и стармехом, что позволяло им вести разговор, не мешая остальным. Все еще не пришедшая в себя от неожиданного известия о браке Сильвы и летчика, она никак не решалась спросить, как это произошло. Словно желая прийти ей на помощь, разговор завел капитан. - Счастливая Сильва, и счастье ее заслуженное. Она смогла увидеть в летчике человека, который способен дать настоящую семейную жизнь. Все бросила, ни на минуту не задумываясь. Мы считали ее легкомысленной, а она оказалась человеком целеустремленным и решительным и в то же время очень порядочным. После вашего разговора с ней, доктор, она пришла посоветоваться со мной. Сомневалась, порядочно ли будет после всего написать письмо летчику. Оказывается, ей он понравился сразу же, да только не хотела мешать вам. А как вы отказались от него, перешла к немедленным действиям, не зря говорят, что женщины гораздо решительнее мужчин в вопросах любви. Мы их находим, а выбирают нас они. Она поступила порядочно и предупреждала вас об этом? - Да, хотя я тогда этого не поняла. - Сожалеете? Вопрос застал Селиванову врасплох. - Теперь да. Тогда мне показалось ее предупреждение несущественным и легкомысленным. Теперь, насколько я понимаю, это - судьба. Поверьте, я говорю это искренне, пожалуй, я бы не смогла дать ему то, что дает Сильва. - Я уже не раз отдыхал у них в Крыму, - вмешивается в разговор хозяин квартиры. - Они разделили землю его родителей и построили небольшой дом. Сильва успевает ухаживать за своим домом, садом и смотреть за его родителями. Те влюблены в нее и в мальчишек. А уж то, что ею гордится весь поселок не удивительно, ведь из-за нее к его берегам регулярно приплывают дельфины, с которыми она подолгу ныряет в море. Ее так и зовут - Сильва-Амфибия. Три года назад она стала помогать прибрежному ресторанчику, который благодаря ее помощи на кухни теперь пользуется огромной популярностью. Руководство ВМФ Севастополя из-за дельфинов даже построило в поселке небольшую гостиницу и расширило ресторан. Сильва теперь зарабатывает больше Эдика. - Хватит сплетничать - прерывает беседу подошедшая Сильва. - Лучше займите ребят и дайте нам поговорить с Любой, - обращается она к стармеху. Мужчины освобождают место и уходят к столу. - Как ваши дела, Любовь Андреевна? - спрашивает она доктора. - Поговаривают, что врачей снимают с судов. - На зарубежных судах врачей давно нет. Считают, что это дорого и нецелесообразно. Моряки не так часто болеют, а при травмах судовые врачи часто бессильны. Придется менять место работы, возможно, вернусь в Нарву, хотя занять прежнее место вряд ли удастся. Здесь оставаться не хочу, уж больно косо смотрит на русских врачей новое эстонское руководство. - Это еще только начало, Люба. Я просто поражена насколько быстро возрождается национализм. Даже ко мне эстонке с русским мужем уже другое отношение. А знаете что? Приезжайте к нам в Крым. У нас в санатории военных моряков медпунктом заведует военный фельдшер, да и в поселке поликлиника и больница "в одном флаконе" с уровнем обслуживания послевоенных годов. Здесь, как я поняла, грядут большие перемены для русских врачей не в лучшую сторону. Слышать такое от эстонки было неожиданно, и предложение Сильвы удивило. - А вы, Сильва, меня не боитесь? - Вас? - не поняла она. - Если намекаете на ваши отношения с Эдуардом, то уверяю вас ничуть не сомневаюсь в нем. Теперь он вспоминает о прошлом с юмором. - Но все же вспоминает, - вырвалось у Любы. - Мы часто вспоминаем об этом вместе, - Сильва произнесла это так, словно желала прекратить бесполезную дискуссию. - Извини, за бестактность, - сказала Селиванова. - Лучше расскажи о детях. - Я тебя поняла. Ты хочешь знать, откуда они взялись? Это мои дети, Люба. Я вынашивала их как обычная мать. Когда я сказала Эдуарду, что у меня не будет детей, он ответил убежденно - будут и потратил много денег, но нашел в Москве институт и профессора. Я лежала шесть месяцев на лечении. Потом мне сделали искусственное оплодотворение, и я все же родила и даже двойню. После этого нам не страшны никакие испытания, и разлучить нас может только смерть. Поэтому я не боюсь конкуренции. Эдуард возвращается через месяц. У него много друзей среди влиятельных людей и если ты пожелаешь, приезжай. На первое время жить можешь у нас или родителей Эдика. Подумай об этом. А теперь извини, я пойду к своим разбойникам, как бы они чего не натворили. Очень рада нашей встрече. Адреса возьми у Сергея Николаевича. Кстати, я скоро уезжаю, и если хочешь, можешь жить в моей квартире, ключи я оставляю ему же. До отъезда мы непременно встретимся и поговорим подробнее. Однако повторная встреча не состоялась, на Селиванову навалились дела в связи с реорганизацией службы. Ей временно поручили роль курьера, и бесполезная беготня от одного кабинету к другому быстро надоела и она написала заявление об уходе. Между тем перестройка вступала в завершающую фазу - переход от социализма к дикому капитализму. Найти работу по специальности, не имея денег и связей, она не смогла, и тогда вспомнила о разговоре с Сильвой. Вспомнила про стармеха и отправилась к нему домой. Сергей Николаевич был плох, она застала его в постели, когда врачи решали вопрос о его госпитализации. Он наотрез отказался. - Вот мой персональный доктор, мне незачем занимать место в палате, - сказал он, когда Люба зашла в квартиру. Ей ничего не оставалось делать, и она осталась ухаживать за ним. Он умер через шесть месяцев. После похорон по совету капитана Селиванова стала собираться в дорогу на юг. - Нечего тебе здесь маяться, - решил капитан. - Я говорил с Сильвой, место тебе по специальности она отыскала, да и кашель у тебя в последнее время нехороший. Заодно погреешься на солнышке у теплого моря, глядишь и пройдет. Нужно торопиться, большие события на носу. Уставшая от бесполезной суеты и отсутствия настоящей работы хирурга окончательно добили Селиванову и она решилась. Провожали ее капитан и боцман. Селиванова долго искала последние слова. - Не зная как вас благодарить, капитан. - Не за что, Любовь Андреевна. Мы ведь до сих пор, как говориться, в одной лодке, и в море своих не бросают. - Нет, есть за что. Я ведь неправа была, когда не послушала Вас и теперь поняла, что совершила большую ошибку. Но даю вам слово, что постараюсь ее исправить. - Отговаривать вас не стану, но хочу, чтобы вы помнили - есть ошибки, которые при всем желании исправить невозможно! Главное не делать новых. За них, как и за все в жизни, приходится платить.

Вместо заключения

Работа судового врача на первый взгляд кажется не такой приметной, как других членов экипажа и не очень востребованной. Отчасти это верно, если не учитывать район плавания и условия, при которых экипаж соприкасается с берегами стран с неблагополучной эпидемиологической обстановкой. Более тридцати пяти лет суда Эстонского пароходства и Рыбопромыслового флота совершали регулярные рейсы в порты Западной Африки, где после ухода колонизаторов и с возникновением кровавых межплеменных войн свирепствовали эпидемии болезней, о которых цивилизованный мир уже не помнил. Отсутствие хорошей пресной воды, наличие бесчисленного количества вредных и кровососущих насекомых, малярия, туберкулез, холера и чума - это всего лишь неполный список причин для моряка оказаться больным или носителем страшных болезней. Полная изоляция экипажа от местного населения исключалась - со служащими порта необходим контакт, вместе с грузчиками приходилось работать. К тому же политика партии и правительства настоятельно требовало укрепления дружественных связей с населением развивающихся стран. В этих условиях в составе экипажа доктор был необходим, причем не узкий специалист, а медик широкого профиля, которых, разумеется, не выпускали медицинские учебные заведения. Овладевать этим широким профилем им приходилось на работе, где посоветоваться было не с кем. Несмотря на большую текучесть кадров, со временем сформировалась определенная группа врачей, которые, пожертвовав береговым уютом, овладели спецификой работы судового медика, и отдали ей многие годы своей жизни. Как-то в беседе с начальником санитарно-карантинной службы я услышал от него: к сожалению, капитан, судовые медики не лучшие из врачей. Мне стало обидно, к тому времени я знал немало неплохих медиков и вступился за них. - Не мне судить о профессиональных качествах, но могу вас заверить, что большинство судовых медиков, прежде всего, добросовестные, порядочные, и отзывчивые люди, и эти качества в море лечат порою лучше многих лекарств. В этой повести моряки могут встретить знакомые имена, но хочу сразу сказать, что это лишь моя прихоть. Хотелось вспомнить о моих товарищах по труду, моих подчиненных, к которым я относился и отношусь с уважением. Имя главной героини другое, хотя некоторые ее узнают, но надеюсь, не будут докучать ненужными расспросами. Безжалостное время не пощадило многих героев этой повести, но часть из них живы, хотя передел большого и единого государства раскидал их по разным странам. Эдик и Сильва с ребятами оказались в Украине, но после окончания детьми Харьковского университета один, математик, успешно работает в США, второй отправился искать счастья в Аргентину. Там он нашел работу по специальности в конструкторском бюро авиационного института и переманил туда же родителей. Еще раньше уехала в Германию Селиванова, где поработав в клинике, ушла на заслуженный отдых. Когда я бываю в Эстонии, непременно прихожу на "капитанскую рюмку" - ежегодную встречу в начале июля капитанов и ветеранов ЭМП, в честь бывшего нашего праздника - дня Морского Торгового флота СССР, организуемого моим однофамильцем Веселовым Геннадием, бывшим начальником судовой радиостанции. Мы вспоминаем минувшие дни, пьем за ушедших и за тех, кто в море. И все мы "бывшие", на несколько часов возвращаемся в дорогое нам прошлое - в море, на свои суда, где прошли наши лучшие годы. Другого такого у нас нет, и уже не будет никогда. Такова жизнь.

Испания. г.Торревьеха, декабрь 2011.