Женщины капитана - Лев Веселов

История рассказанная в ресторане в штормовую погоду

Совершая "шопинг" по магазинам с целью подобрать автомобиль на время проживания в Испании, мы изрядно подустали, проголодались и решили пообедать в приглянувшемся нам на берегу моря недалеко от наших апартаментов ресторанчике с прекрасной испанской ветчиной и отличной гриль форелью. День выдался сравнительно холодным для этих мест, из-за северного штормового ветра и небольшого дождя, от которых мы, честно говоря, за два месяц на курортном побережье Коста Бланка успели отвыкнуть. Через большое окно в виде иллюминатора было хорошо видно штормовое море, так не похожее на Средиземное из-за непривычного цвета грозных, неприветливых, с пенными барашками волн и низколетящими тучами вроде наших прибалтийских. Посетителей в украшенном к Рождеству зале было немного. Несколько шумных пар, разогретых пивом и вином скандинавов, четверо оживленно болтающих испанок, мы да хмурый крепко сбитый мужчина нашего возраста, допивающий, видимо, уже не первую бутылку вина. Заказав обед, мы с женой уставились в окно на море и сидели молча, как оказалось, думая об одном и том же... - Господи, - тихо, не глядя на меня, произнесла она, - как хорошо, что ты не там! Я согласился, но промолчал и впервые за много лет поймал себя на мысли, что в первый раз, глядя на бурное море, не думаю о том, что бы делал там в такую погоду. Это удивило меня, и я сказал вслух: - Теперь понимаю, что с меня хватит. Имею полное право смотреть на него только с берега. Видимо произнес это достаточно громко, одиноко сидящий мужчина оторвал взгляд от окна и внимательно посмотрел на нас. Что-то среднее между гримасой и улыбкой появилось у него на лице. Через несколько секунд он резко встал, подошел к окну, сложил комбинацию из трех пальцев правой руки и, показав ее морю, сказал громко со злостью в голосе: - Вот тебе! Накось выкуси, хрена два ты меня теперь достанешь! Не твой я больше, не твой! Погрозив еще для острастки кулаком, он повернулся к нам. - Вот так я теперь с ним разговариваю. Оно сегодня на нас с вами злится за то, что в такую погоду нам на него наплевать. Раньше-то мы его про себя чаще уговаривали пощадить нас, быть ласковей, а оно на наши просьбы плевало и сколько хотело, столько и рычало. Пускай теперь попробует меня достать, - заключил он и сел за свой столик с чувством выполненного долга. Разумеется, после этого я пригласил его за свой стол. Он недолго раздумывал и, попросив у официанта бутылку, перебрался к нам. Так и познакомился я со своим коллегой, капитаном торгового флота Сергеем Степановичем Старыгиным, который рассказал историю своей любви, а поскольку она показалась мне интересной, я ее потом записал. Непроста эта история любви к женщинам, которых в его жизни было немало, а вот настоящей взаимности так и не получилось. - Тебе многое не понять, капитан. Вот в твои семьдесят рядом с тобою жена и делите вы с ней, как видно, все пополам. Где-то дети да внуки вас и подарков ждут, а меня никто не ждет, и делить мне не с кем ни радость, ни горе и даже деньги. Исключение, пожалуй, кельнер Сержио, которому от меня прямая польза - я его постоянный клиент и в месяц приношу ему минимум пятьсот евро. Бывает, правда, еще девки приходят, простите, - обращается он к жене, - но иначе о них и не скажешь, шлюхи они и есть шлюхи. От них поутру отмываться хочется и противно, будто с похмелья в шторм попал. А разве я об этом мечтал всю жизнь? Заметив усмешку на лице, жены он обратился к ней: - Да. Не одна у меня была женушка, а где они все? Вот посмотрите на меня, - он встал во весь рост, расправил плечи, поправил прическу, - разве я урод, или недотепа? На меня всегда женщины оборачивались, а я, как осел, только на свое сено смотрел. Все их прихоти исполнял и любил так, что порой сердце останавливалось, а они? Тьфу, на них! Он сел на стул, выпил залпом фужер вина и продолжил, обращаясь к жене: - Вот вы мужа за что любите? - Не знаю, - немного подумав, ответила жена. -- Люблю и все. За то, что он есть, мой один раз и навсегда. Мне просто хорошо рядом с ним, уютно, надежно. И если любишь, разве так важно за что? У него поползли вверх брови, удивленный взгляд просветлел, будто наступило неожиданно отрезвление. - Не ожидал я, капитан, такого ответа. Морские жены обычно другое говорят, правду скрывают на всякий случай по-привычке. - Это на какой же случай? Уточните, - попросила жена. - Как бы вам точнее сказать... Морские жены подолгу бывают одни и привыкают рассчитывать только на себя, а потому о своих чувствах, как и о жизни в отсутствие мужа, предпочитают не говорить и от прямого ответа обычно уклоняются по-привычке, на всякий случай. Но если то, что вы сказали не кокетство, то ответ делает вам честь. - Спасибо, если не шутите, как говорит мой супруг, но вы дважды упомянули "всякий случай". - Вот видите, - он даже обрадовался. - Вы сами-то тоже повторяетесь, а значит, вас мои слова задели. Если говорить откровенно, только с одной целью - чтобы не проговориться. Разве я не прав? - Понятно. Bы имеете в виду самое болезненное для мужа-рогоносца. А разве об этом нельзя догадаться без слов? - жена на эту тему, как и все женщины, говорить не любила и слегка занервничала. - Вы зря заводитесь. Уж кому, как не вам, жене моряка, прекрасно известно, что от встречи с любимой женщиной моряк глупеет, как пробка, а развесистые рога не дают спать потом, уже в море. Если любишь, измену всегда чувствуешь, и очень обидно, когда вы этого не замечаете или делаете вид, что не заметили. Но с каждой встречей все повторяется - стоит только вновь увидеть свою любимую на причале, как многодневные сомнения улетучиваются в один миг и вместо развесистых вокруг головы лимб эфемерного счастья. По виду жены я понял, что разглагольствования мужчины-неудачника начинают ее раздражать, да и мне слушать это было не по душе, среди моряков такие разговоры не популярны и наводят на нерадостные мысли, поэтому их предпочитают избегать. Однако становилось занятным, куда приведет такое начало и сколько еще времени выдержит супруга. - Весьма впечатляюще, но в ваших устах не убедительно. Вы же сами сказали, что у вас было несколько жен. Неужели все вас бросили, потому что не любили? Тогда, может быть, скажете, скольких других женщин вы любили, или у вас с этим тоже возникали проблемы? Неожиданно для меня он растерялся, по его лицу было видно, что этого вопроса он не ожидал. - А причем здесь другие женщины? Теперь пришла очередь удивиться жене. - Как это причем? -- растерялась она, - вы что, не понимаете? - Ах, вот вы о чем! Вы же жена моряка и вам ли не знать, что другие женщины не оставляют в нашей жизни следа. Все, что остается за кормой, кроме створов, для нас, капитанов, не имеет значения. Главное в этом случае оставить о себе хорошую память, но это не любовь, а скорее тренинг для главной встречи или что-то вроде бункеровки, без чего продолжение рейса становится просто невозможным. Любовь это совершенно другое. Быть любимым и оставаться самым лучшим для нее в этом мире - это ни с чем не сравнимое счастье. Он помолчал, но потом продолжил: - Впрочем, наверное, не обязательно быть самым лучшим, а вот так, как вы сказали: один мой, раз и навсегда! Как все просто и здорово, вот это видимо и есть настоящая любовь. Настала очередь удивляться жене: - Неужели при таком обилии любимых эта мысль ни разу не пришла вам в голову? Ведь были все же пусть и недолгие, но счастливые минуты и у вас. На этот раз задумался он. - Разумеется. Только, знаете, они почти не остались в памяти и стерлись. Растворились в море обид и обмана. Как во сне проснувшись, некоторое время помнишь, а затем все забывается под влиянием реальности, будто это и не с тобой было. А когда обид много и их тяжело переживаешь, начинает казаться, что хорошего не было вовсе и вся жизнь кажется бессмыслицей. Он замолчал на минуту, ушел в себя и неожиданно спросил меня: - А вам, коллега, никогда не приходила в голову мысль о том, что от нас в этой жизни ничего не зависит, и живем мы лишь потому, что кто-то свыше решил все за нас. Одним дал счастье и продолжение рода, других, вроде меня, обрек на беды и одиночество. Только не думайте, что я не сопротивлялся этому. Поверьте, я приложил немало сил, чтобы изменить свою судьбу и долго надеялся, что это произойдет но, увы. После этих слов, как я и думал, жена потеряла интерес к разговору и честно призналась что, как и все женщины, не любит неудачников. Попросив извинения, оставила нас вдвоем со словами: - Не хочу мешать такому откровенному разговору двух старых моряков. Я знаю, что моему мужу как литератору они по душе, а мне ни к чему. Только хочу сказать вам, и у морских жен жизнь не райские кущи. Только мы, в отличие от вас, не мучаемся сомнениями и храним воспоминания о хорошем, прощая обиды. Думаю, ваша ошибка в том, что вы не умели прощать и забывать обиды. Хотя может быть я и не права. Она вышла из кафе на набережную и, не пряча лица от северного ветра, направилась к резиденции Альдея дел Мар, где мы купили апартаменты. Удивительно, но под нашим взглядом она двигалась довольно твердо, несмотря на шторм и свои больные ноги. - Я вижу, капитан, вы ее очень любите и вероятно причина не только в ее красоте. Все мои жены были очень красивы, только это была красота без души, что я понял слишком поздно. - Под словом ДУША, - скорее для себя, чем для него сказал я, - задумываюсь часто. Считаю ее не столько невидимой субстанцией, а скорее как совокупность мировоззрения, чувств и устремлений человека, заставляющих творить добро и не причинять людям зла. Вероятно, верно, что душа нетленна, и когда тело человека превращается в прах, душа остается. Моя бабушка по отчиму с Кубани, очень малограмотная и совсем не набожная женщина говорила, что затем душа вселяется в новорожденного, которого сама выбирает, чтобы наделить его счастьем и победить зло, которое тоже вечно и так же бродит в поисках убежища. А потом только от самого человека и его дел зависит, кто победит. Мои слова собеседник выслушал, прикрыв глаза. - Пожалуй, она была права, но у человека есть еще и судьба, от которой тоже многое зависит, если не все. Я уверен - моя судьба, в отличие вашей, несчастливая, а ведь жизнь наша с вами во многом похожа, не правда ли? Хотите, я скажу, что вы ищите на чужбине, здесь в Испании? - Не трудно догадаться. Как и многие русские, после развала Союза - покоя все для той же души и защиты от зла. Очень не хочется омрачать себе и жене оставшиеся годы злом и ненавистью не так уж много их осталось. А вот чего ищите здесь вы? Одиночества? - И да, и нет. Всю жизнь опасался одиночества, и долгое время мне удавалось избавляться от него, хотя друзей было не так уж и много. У капитана их и не может быть много, настоящая дружба требует большой ответственности, а ее и на работе хватало с избытком. Просто не хотелось оставаться там, где потерял последнюю любовь, а теперь мне не хочется возвращаться туда, где у меня никого и ничего нет. А знаете, капитан, если вы не торопитесь к жене, я лучше все вам расскажу и уверен, вы тогда меня поймете.

Первые женщины

Жизнь моя, вероятно, не многим отличается от вашей. Вы упомянули свою бабушку с Кубани, а я из Анапы. Мы одногодки, дети военных лет и в море влюблены с детства. Оба немало капитанили, а значит, и повидали в жизни немало. Вот только в любви вам повезло, а мне нет. Вам одиночество неведомо, а я поздно понял, что оно мой удел, моя судьба, хотя поверить в это было трудно - я был удачлив, пользовался почетом и уважением в экипаже и у начальства. Неудачи в любви переживал хотя и болезненно, но не долго, считая, что непременно найду свое счастье, и однажды нашел его, однако оно было недолгим. Но для начала вернемся лет на пятьдесят с лишним назад. Когда я закончил восемь классов школы, отец решил, что этого мне хватит. К тому времени, благодаря ему, я знал уже многое. Он, как говорится, был ходок и верности матери женщине тихой и болезненной не хранил. У нас был приличный дом с большим садом и пристройкой во дворе, где мы спали с отцом, куда он приводил женщин, как правило, молодых, до которых был весьма охоч. Ночуя на чердаке пристройки, я все слышал, а одна из любовниц отца, которая некоторое время жила в доме в качестве домработницы, сделала меня мужчиной и обучила всему. Мама умерла, когда мне было пятнадцать, и отец привел в дом новую любовницу, очень красивую двадцатилетнюю женщину. Вскоре его сняли с работы в горисполкоме. Он крепко запил и как-то рассказал мне, за что не любил мать. Та в годы оккупации якобы спала с немецким офицером. Я маму любил и назло стал спать с молодухой, но однажды он нас застукал и решил проучить. Попытался меня избить, но не вышло - я уже тогда был сильнее и неплохо дрался. Тогда он выгнал нас обоих. Елена, так звали девушку, помогла мне устроиться на работу в порту матросом на буксир, и мы стали жить у ее матери как муж и жена. Через два года меня призвали на флот и по просьбе отца отправили служить на Дальний Восток. С Еленой мы переписывались два года, а на третий во время отпуска узнал, что она вышла замуж за механика буксира и родила ему сына. Переживал недолго, дочка командира корабля, на котором служил, положила на меня глаз и помогла забыть свою первую любовь, тем более в постели она была не хуже, и по окончанию службы по рекомендации командира я поступил в мореходное училище. Командир на предложение своей жены сделать из меня законного мужа дочери был готов согласиться только после окончания училища, но когда я перешел на третий курс, дочка умотала с новоиспеченным лейтенантом в Находку, избавив меня от необходимости "делать ноги" после окончания училища. По-настоящему в первый раз я влюбился, когда стал третьим штурманом на теплоходе "Амур". Она училась на филологическом в университете и была очень недурна и умна, последнее и сыграло решающую роль. Когда я сделал ей предложение, она вышла за летчика-испытателя с целью уехать в Питер, которым бредила. Неудачные романы я посчитал прелюдией и не придал этому значения, тем более что женщинам я нравился и недостатка в них на берегу не испытывал. Однако вскоре все мои друзья стали семейными, завели детей, и случайные встречи наскучили. Я стал серьезнее относиться к знакомствам, в какой-то степени определил для себя параметры избранницы и решил, что спутницу жизни нужно брать со стороны - в городе, где военных навалом приличной не найдешь.


Раиса


После назначения вторым штурманом на теплоход "Невельской" произошла встреча, которая нарушила мои планы. Я собирался делать последний рейс перед отпуском и уже договорился с другом отправиться с приходом в его родной Иркутск, когда по трапу застучали каблучки-шпильки, и спортивного вида молодая женщина легко вбежала на палубу. Окинув меня небрежным взглядом, спросила, где может видеть капитана и, фыркнув на мой небрежный ответ - "Там!" - тряхнула копной рыжих волос и громко хлопнула входной дверью. - Ух, ты, - дружно вздохнули мотористы, перекуривающие на палубе, - видать, новая жена капитана. И где он находит таких телок - одна другой краше... Капитан нашего теплохода, как я успел узнать, славился в пароходстве привычкой менять жен, причем все они были женщинами яркими и непохожими друг на друга. Это давало повод думать, что делает он это сознательно, задавшись целью отыскать что-то исключительное и необыкновенное именно среди таких женщин. Но на этот раз мы ошиблись, рыжая оказалась нашим новым судовым доктором. Через пару часов мы уже знали, что она не замужем, и гон самцов начался еще до отхода от причала. Скажу вам честно, в этой женщине было все: красота, стройная фигура, точеные ножки, развитая грудь, холеные и чувственные руки, завораживающие глаза, нежный голосок и необыкновенная способность притягивать к себе мужчин. Первым был сражен капитан. Он, не обращая внимания на экипаж, делал все, для того чтобы она легла к нему в постель, но к своему удивлению обнаружил, что ни его должность, ни шикарный белоснежный китель с золотыми галунами, ни роскошная английская фуражка, французский коньяк и швейцарский шоколад не произвели на нее никакого впечатления. Вскоре он получил полный оверштаг и запил на неделю. Еще через неделю к нему по той же причине присоединились стармех и комиссар. Затем их место заняли старпом и начальник радиостанции. - Удивляюсь, что вы не упоминаете себя, - перебил его я. - Неужели вы остались в стороне, что-то не верится. - Знаете, тогда я сам себе удивлялся. Пока все прыгали вокруг нее, у меня было какое-то предчувствие, что мне этого делать не надо, ибо каждый раз, встречая меня, она фыркала, как при первой встрече, а взгляд ее говорил - ишь, ты какой! Для меня этого было достаточно, и я спокойно наблюдал со стороны битву титанов. До прихода в Сингапур она так и не заговорила со мной, а ведь каюты наши были рядом, и многие думали, что причина ее стойкости в этом. Следует отметить, погода на переходе была отменная, и нашей докторше, еще не ведающей штормов, жизни не осложнила. Меняя наряды и купальники, она порхала как бабочка, скрашивая наши морские будни. Не знаю почему, видимо считая, что мы друг другу безразличны, для первого выхода в город комиссар включил ее в мою группу. Вообще-то выходить за границей в город с женщинами моряки не любят, они привередливы в выборе покупок, и являются помехой для посещения злачных мест, к тому же все можно купить на борту у торговцев плавучих магазинов или через шипчандлера. Впрочем, вы это знаете. Однако Раиса, так звали доктора, к нашему удивлению проявила незаурядную способность торговаться и сумела купить в городе многое гораздо дешевле, чем мы, которые здесь были не в первый раз. При этом торговцы, очарованные внешностью, а главное, умением торговаться одарили ее многочисленными подарками. Возвращались мы под вечер, и, когда подошли к борту, я обратил внимание, что на палубе нас ожидали капитан и старпом. Обычно в это время они собирались у капитана для игры в карты, а конкретнее на "пулечку", преферанс на судне процветал, и играли на довольно серьезные ставки. За ужином капитан в шутливом тоне обратился ко мне и доктору с вопросом, каким образом нам удалось так хорошо "отовариться", несмотря на мизерное, по его мнению, у нас количество валюты. Я в том же духе ответил, что наш доктор оказалась неотразимой для индусов женщиной, очевидно из-за рыжих волос, и не придал значение реплике стармеха - не одна она у нас рыжая. Когда вышли из-за стола, в коридоре второй механик, который недолюбливал своего непосредственного начальника, обратился ко мне: - Ты намек понял? - Это ты про что? - спросил я. - Не валяй дурака, - возмутился он. -- Смотри, пришьют ей контрабас (контрабанду), а тебе халатность и попустительство, и тю-тю виза. Они как увидели вас с кучей пакетов, так сразу принялись потирать руки. Не простят они ей гордости, да и тебе не простят ее выбора. - А почему ты решил, что она выбрала меня? Я до нее и пальцем не дотронулся. - Еще дотронешься, раз она тебя выбрала, - уверенно произнес он, - мимо таких женщин грех проходить, они это чувствуют и непременно тебя подловят. Тогда мне его слова показались несерьезными, я посчитал причиной обычную зависть, но все произошло, как он сказал. На обратном переходе погода испортилась, сильный шторм в Южно Китайском море прихватил нас сразу же после выхода из порта. Я сменился с ночной вахты и отправился в каюту проверить порядок и крепление имущества по-штормовому. Открыв дверь, услышал стон и увидел лежащую на полу Раису в одной ночной рубашке. Ее мучила сильная рвота, она совсем обессилила и едва двигалась. Ничего не оставалось делать, как привести ее в порядок. Усадил ее в душе, снял белье и обмыл прохладной водой. Обтерев досуха, одел в свою рубашку и халат, уложил в мою койку (на диване она в такую качку не удержалась бы) и отправился на ночной ужин в столовую команды. Я понимал, что случившееся дает повод разговорам, но в свою каюту ее не понес, там царил ужасный беспорядок, а убираться в ней не мое дело. К тому времени, когда я вернулся, старпом изменил курс к волне, уменьшил скорость, и качка стала не столь изматывающей. Раиса спала, беспокойно дергаясь во сне, но тошнота прекратилась. Я лег на диване и уснул, а когда проснулся, увидел аккуратно сложенную и выглаженную рубашку на спинке кресла и убранную кровать. В обед все смотрели только на меня и ее, она прятала глаза, изредка бросая на меня благодарный взгляд, отчего остальные едва сдерживались от реплик. В первые минуты вахты капитан устроил мне разнос из-за пустяка: по его мнению, я не удосужился осмотреть груз в трюмах после шторма. Да и вообще, я смотрю не туда, куда надо, делаю не то, и мысли мои заняты, черт знает чем. В последнем он оказался прав, теперь я думал только о том, что будет с приходом. Впрочем, если честно, то думал и о Раисе, вернее, о ее теле, которое видел обнаженным под струями воды, ощущал пальцами упругость ее бедер, груди. До сих пор такого тела мне видеть не приходилось, и все прежние мои женщины сравниться с ней не могли. С того дня каждую ночь ждал ее прихода, но она так и не пришла. С приходом во Владивосток все случилось, как и предполагали. Раису долго "трясли" таможенники, вывернули все вещи, вскрыли переборки не только в ее каюте, но и в амбулатории. Лишних вещей нашли немного, но в амбулатории среди, медикаментов отыскали 200 сингапурских долларов. Сумма, не ахти какая, но акт о контрабанде составили, и началось... В парткоме мне объявили выговор за халатность и попустительство, состоялся неприятный разговор и у кураторов. В службе мореплавания зачитали донесение капитана, в котором прямо указывалось, что я в рейсе сожительствовал с судовым врачом. Разумеется, я все отрицал и послал всех подальше, меня в свою очередь послали на каботажную линию Находка-Сахалин-Магадан. Попросил отпуск - дали отгул выходных, дней десять, и не более. На второй день меня нашла Раиса, когда я "отдыхал" в ресторане на морском вокзале. К тому времени я уже "притопил грузовую марку" и был "весел бесконечно". Очнулся у нее дома в ее постели, она спала в соседней комнате на диване. Судя по всему, она "расплатилась" со мной за штормовую ночь. Завтракали вместе с ее отцом, главврачом поликлиники военно-морской базы, и внимательной, заботливой мамашей, очень похожей на Раису, только значительно большего веса и габаритов, подстать отцу. Состоялась доверительная и непринужденная беседа, в ходе которой глава семейства отблагодарил меня за заботу о дочери и неожиданно предложил вариант спасения моей репутации. - Послушайте меня, молодой человек, - сказал он за коньяком, когда женщины оставили нас одних. - Дочь мне все рассказала. Вы, судя по всему, очень порядочный человек и я вас понимаю. Но доказывать это парткому и вашим начальникам бесполезно, моя дочь слишком соблазнительна и вам никогда не поверят, что у вас с нею ничего не было. Не стану от вас скрывать, Раисе вы нравитесь, а моя супруга ей верит и вы в ее глазах благородный герой. У меня, конечно, есть связи, и я мог бы вернуть Раису на суда, но не хочу, к тому же она, как вы знаете, укачивается в шторм. Это не делает женщину красивой, а тем более счастливой. Через месяц, когда она отдохнет и успокоится, я возьму ее к себе в госпиталь, а вот вам может помочь только радикальное средство, ведь вы были до этого случая весьма перспективным судоводителем. Есть только один способ восстановить репутацию, спасти вашу карьеру и заткнуть рот вашим недоброжелателям. Вы, наверное, догадываетесь - жениться на моей дочери. Спасая свою репутацию, вы делаете нам с женой приятное, если, разумеется, Раиса согласится. Не скрою, претендентов на ее руку и сердце немало, но мне кажется, вы ей очень нравитесь. У меня есть укромная дача на территории заповедника в сорока километрах от города. Уютный домик, старый и надежный сторож, он же отличный повар-кореец Донг, бывший моряк, которого я вернул с того света после тяжелейшей аварии на рыболовном судне. Корейцы умеют быть благодарными и никогда не осложняют жизнь своим покровителям. Уверен, вам там будет хорошо. Поговорите с Раисой и отправляйтесь туда завтра. А сейчас вот вам два билета в клуб моряков на торжественный вечер в честь годовщины пароходства. Покрасуетесь с Раисой, места ваши в первом ряду, и не тушуйтесь, начнем решительно и не откладывая затыкать рты клеветникам. Раздумывать было глупо. Разговор с Раисой оказался недолгим, она полностью согласилась с отцом, и вечером мы, расфуфыренные по последней моде, уселись в ряду, пусть и с краю, но с высоким начальством пароходства, партийных и городских боссов. Раиса была ослепительна с дорогими украшениями мамы и в светло-голубом платье, весьма похожем на свадебное. По настоянию будущего тестя я выбрал строгий черный костюм, а теща заставила надеть галстук бабочку и жилет. Раиса смотрела только на меня, очаровательно хлопая длинными ресницами, невинно прижималась к моему плечу, порой с непритворным смущением шептала мне что-то на ухо. В первом же антракте к нам подошли секретарь парткома с женой, которая, показывая в улыбке золото зубов, произнесла манерным голосом: - Что же вы не познакомите нас с вашей дамой, штурман? Эта и есть ТОТ доктор? Ее муж нахмурился, но, овладев собой, произнес как можно миролюбивее, обращаясь к нам: - Вас можно поздравить? - Спасибо, но еще рано, - опередила меня Раиса. - Сначала мы отдохнем в Сочи, папа устроил пару путевок, - и, посмотрев на меня, добавила: кажется, в санаторий Фрунзе. Может быть, там и распишемся. После того, что случилось, знаете ли, не хочется никого видеть. Секретарь растерялся, Раиса попала в цель. - Сочи, это здорово, - произнес он и добавил уже только для меня: - Когда вернетесь, непременно загляните ко мне. Непременно, - еще раз многозначительно повторил он. Перед началом второго отделения партийный босс и его супруга, поглядывая на нас, что-то шептали начальнику службы мореплавания. Тот передал сказанное начальнику отдела кадров. Заметив мой взгляд, Раиса прошептала: - Правда, милый, папа у меня очень умный? Оттого, что она впервые назвала меня так, и от упругой и горячей груди, у меня закружилась голова, и я впервые коснулся губами ее щеки. Это не ускользнуло от тех, кто сидел в первом и втором рядах. Прождал я ее всю ночь, но она не пришла, и я терялся в догадках. Утром, когда брился, на плечо мне легла ее голова и, обхватив меня руками, поцеловав в щеку, она прошептала: - Не обижайся, милый, нужно подождать еще пару дней, ты понимаешь? Через пару дней мы наслаждались морем, солнцем, могучей прибрежной тайгой, и я познал истинную любовь, несравнимое наслаждение. Мы были действительно счастливы от обладания и нежности, а кореец Донг готовил пищу, достойную нашему эмоциональному состоянию, появляясь бесшумно и беззвучно исчезая в своем небольшом домишке под кронами огромных деревьев. Так продолжалось почти месяц, пока на дачу не приехал отец Раисы. Довольный нашим внешним видом, он приказал Донгу приготовить катер для ночной рыбалки и, извинившись за то, что не берет меня с собой, вместе с Раисой отправился погулять в лесу. Прошел час, другой и я, не выдержав, отправился на поиски. Берег уходил круто вверх, куда вела лишь одна проторенная в густом лесу тропа. Не успел я пройти и ста метров, как меня нагнал Донг и настоятельно попросил вернуться. Мне показалось, что он впервые был чем-то встревожен. Мы вернулись, а через минут двадцать показались из леса Раиса и ее отец, у которого в руках был по всему тяжелый портфель, которого я не видел ранее. Отдал его Донгу со словами: "Приготовь катер к рыбалке!", и мы отправились ужинать в наступающей темноте. В ту ночь Раиса была рассеяна, отвечала невпопад. Утром встала чуть свет, поговорила с отцом и объявила довольно резко: едем домой! Так закончился наш медовый месяц. Донг отвез сначала отца, потом пришел за нами. К вечеру мы добрались до города рейсовым катером от погранзаставы, а утром раздался телефонный звонок, и теща пригласила меня к телефону. Звонили из отдела кадров, просили срочно прибыть за направлением на новое судно. К моему удивлению это оказался престижный новый теплоход на линии Владивосток- Гонконг - Сингапур. Глядя на мое удивленное лицо, мать Раисы произнесла с улыбкой: - С нами, зятек, не прогадаешь. Не пройдет и года, как ты станешь капитаном, если будешь умницей. Все так и произошло. Через год с небольшим меня вызвали в партком и сообщили решение утвердить подменным небольшого теплохода на время отпуска штатного капитана. Пройдя все формальности, я был утвержден в министерстве и приступил к командованию. Судно стояло на линии с заходом в Сингапур и Японию, и через несколько рейсов я понял, что начальство возлагает на меня надежды не только как на специалиста. Мне стали давать поручения коммерческого характера: производить за границей закупку краски, инструментов, канцелярских товаров, запасных частей для судов пароходства в больших количествах. Не стоит объяснять вам, что положенное капитану в данном случае вознаграждение было весьма значительное и шло на покупку заказов руководства. Городские чиновники, имеющие валютные средства, направляли на мое судно своих хозяйственников, которые умеют ценить услуги и хорошо знали слово "благодарность". Короче, денег у меня стало много, а еще больше необходимых "нужных" людей. Вскоре я получил хорошую двухкомнатную квартиру, обзавелся "Волгой", и мы с Раисой регулярно летали отдыхать в Сочи. Слава в нашем деле, капитан, штука коварная, вроде вашего ликера "Вана Таллин", пьется легко, а похмелье тяжелое. Вскоре я понял, что по уши влез в дела, которые иначе, чем контрабандными, не назовешь, а аппетиты у моих начальников все росли и росли, но больше всего меня поразила Раиса. Однажды она пришла на судно с "дипломатом" и попросила передать его в Сингапуре человеку, который сам придет ко мне от ее имени. Я закапризничал, но она настаивала, сказав, что дипломат отца и в нем подарок для его знакомого. - Не вздумай открывать, - сказала она, - ты же знаешь, папа хитрый и заложил в него секрет, который его знакомый сразу же все обнаружит. Мне будет очень неудобно. Я отказался. Раиса проплакала всю ночь и утром сказала, что она не сможет сказать отцу о моем отказе. Я сказал ему об этом сам. Он очень расстроился. - Понимаешь, я очень обязан этому человеку. В свое время он одолжил моим родителям очень большие деньги. Долг для еврея дело святое, к тому же уже набежали большие проценты. Я потратил много времени для того, чтобы собрать эту сумму и очень хочу избавиться от этого бремени. Мне нечего от тебя скрывать, с окончанием срока службы я с женой хочу с чистой душой уехать в Израиль. - Это так, милый, - добавила Раиса, -- я тоже вынуждена была отдать отцу все свои деньги. - Хорошо, - согласился я, - но только это в последний раз. Каково же было мое удивление, когда за "дипломатом" пришел человек со старым и потрепанным саквояжем. Однако еще больше я удивился, когда из "дипломата" тестя он вытащил знакомый портфель. Я узнал его сразу, это был тот самый, который был в руках тестя на даче. Уложив его в саквояж, он протянул мне аккуратную папку. - В нем лично ваше, капитан, вознаграждение за работу. Я очень рад, что у моего друга все в порядке. Передайте ему, что заказ выполнен. Когда они будут в Москве, Роман готов их встретить. Здесь Старыгин выдержал довольно долгую паузу, извинился, затем встал, подошел к стойке бара и попросил воды. Бросив в рот пару таблеток, запил лекарство и, держась рукой за грудь около сердца, вернулся за стол. - Извини, капитан, мотор барахлит, а мне лететь самолетом предстоит часов пять. Впервые страшно боюсь, что не выдержу. А лететь-то надо. Он поглядел на часы. - Заговорил я тебя. Может, отложим разговор? - Да вроде время-то еще детское. Можно часок послушать, если ваш мотор позволит. Меня действительно заинтересовал его рассказ. - Тогда слушай. Ты, конечно, представляешь мое состояние. То, что за такие дела мне завяжут визу - ясно как день, но меня больше всего волновало другое. Имя Роман я уже слышал не раз в разговорах тещи и Раисы. Стал вспоминать поведение моей женушки, частые разговоры с "тетушкой за бугром" на переговорном пункте и многочисленные фото в ее альбоме, на которых довольно часто встречался патлатый хлыщ с наглым "фейсом". Каждый раз, когда я спрашивал кто это, она злилась и отмахивалась, пряча глаза. Теща очень любила рассматривать карту Земли Обетованной, особенно ее морского побережья. Не тебе говорить, что я передумал и при встрече, а встречать пришли все трое, выложил им все и озадачил вопросом - а что вы готовите для меня? Первой пришла в себя теща: - Ты же не мальчик. Ну, был у Раечки молодой человек, ну и что? Ты ведь тоже давно не девственник. Мы с папулей тебя как сына любим, да и Раечка от тебя без ума. Стоит ли огород городить, да и не вечно же нам здесь на краю света жить? Вот выйдет папуля в отставку, может быть все вместе и уедем. У Израиля флот тоже есть, и для тебя работа найдется. После этих слов многое стало понятным. Неделя размышлений свое дело сделала, и когда меня спросили показать, что я получил за работу, сделал вид, что не понял, о чем они говорят. Раздосадованные и озадаченные, они ушли, а я, сославшись на занятость, остался на судне. Утром в конторе написал заявление с просьбой перевести меня на другое судно. К моему удивлению меня, не расспрашивая ни о чем, отправили в отпуск на полную катушку. Вскоре Раиса призналась, что я был просто проходной пешкой. Роман ее суженый и семейство, еще раз получив отрицательный ответ на вопрос о моем вознаграждении, решило, что я подам заявление на развод еще до моего отъезда в отпуск. По блату развели нас быстро. В кадрах развод встретили неодобрительно. Я был твердо уверен, что мое плавание за границу закончилось, и махнул к Черному морю.

Настя

Билетов на самолет не было, поехал поездом. Со мной в купе ехало три морских офицера. За преферансом и коньяком мы провели два дня, на третий надрались, как свиньи. Они спросили меня о жене, которую, оказывается, знали, сказал им, что развелся. - Ну, и правильно сделал, твоя женушка спала в госпитале с каждым, кто отдавал ей половину своего жалования, - сказал один из них. - Хорошая стерва, но ужасно жадная до тугриков. Я набил ему морду. Меня сняли с поезда, но посадили в следующий, когда узнали причину. В Горьком наши два вагона на Сочи отцепили в ожидании формирования нового состава и объявили, что стоянка четыре часа. Я решил прогуляться, вышел на привокзальную площадь купить овощей и фруктов и увидел ЕЁ. В розовом облаке шифона и крепдешина прямо на меня летело небесное создание с белокурыми волосами и голубыми глазами. Я стоял как завороженный. Она бросила на меня внимательный взгляд и вдруг улыбнулась, словно звала за собой. - Кто это? - спросил я у торговавшей пирожками старушки. - Что понравилась? Эта наша Настенька, по ней все парни города сохнут. А ты-то, откуда, что-то я тебя не признаю. - Издалека, - только и смог ответить я. - Значит, не про тебя она парень. Это дочка лучшей артистки нашего театра и доктора, главврача железнодорожной поликлиники Николая Степановича. Милый человек, а жена первая красавица и большая актриса, королев играет, да и сама настоящая королева. Я вернулся в вагон, забрал вещи и снял номер в гостинице. Надел свой белый фирменный китель, а через час был у дома Насти с букетом роз. Привратник, очевидно думая, что я очередной поклонник актрисы, назвал номер квартиры. Дверь открыла домработница. - Вы ко мне? - спросила величественная дама в японском халате и, увидев мое замешательство, опустила протянутые к букету руки. - Нет, мадам, я хотел бы видеть Анастасию, но этот букет для вас. - Спасибо, - кокетливо качнув головой, ответила она, - но Насти нет дома. Они с папочкой совершают вечерний променад. Если желаете, можете подождать, к тому же имею желание познакомиться с вами. Проходите в гостиную. Что хотите кофе, чай? Мы прождали около часа. За это время пришлось рассказать о себе и честно признаться, что очарован ее дочерью и желал бы познакомиться поближе. - Ой, ваша встреча так романтична и напоминает мне мое знакомство с мужем. Он так же явился к нам в дом без предупреждения и был очень экстравагантен. Знаете, а вы появились очень кстати - у меня завтра премьера. Впервые в нашем театре я играю заглавную роль в пьесе "Бесприданница". Вы не хотите посмотреть? - Посчитаю за честь, - польстил я и по её лицу понял, что очень понравился. Настя, увы, не выразила особого расположения, хотя я видел, что чем-то ее заинтересовал.