|
Его звали Никита
Если любого бывшего советского гражданина спросить, что он думает о Никите Сергеевиче Хрущеве, ответ будет очевиден: многие вспомнят ХХ съезд и полет Гагарина, Карибский кризис, кукурузу, дешевое жилье и скандалы с абстракционистами-пидорасами. Но все эти деяния позднего Хрущева, уже ставшего полновластным хозяином одной шестой части суши. А вот кем был Хрущев до своего появления на кремлевском олимпе, советским гражданам было ничего неизвестно. И этому есть свое объяснение: уж слишком много «скелетов» хранится в личной кладовке Хрущева.
Его звали Никита
Никита Сергеевич Хрущев родился 15 апреля 1894 года в селе Калиновке Курской губернии в семье бедных крестьян. Собственно, это все, что полагалось знать советским людям о семье и детстве своего вождя. Сам Никита Сергеевич очень не любил воспоминаний о своих родителях и о своем детстве. Запрещал он копаться в своем прошлом и многочисленным биографам и писателям, мечтавшим воспеть трудный жизненный путь Хрущева. Даже собственные мемуары он начал с XIV партийной конференции 1925 года, показывая тем самым, что настоящая жизнь началась для него только со вступления в партию. Все, что было до этого, видимо, для него значения не имело. Даже его дети оставили о детстве Никиты Сергеевича самые общие воспоминания…
Впрочем, подобная таинственность имеет и свое простое объяснение: очень уж не хотел Хрущев ворошить и выставлять на суд публики застарелые семейные ссоры и скандалы, обрушившиеся на его род еще до его рождения. И он сделал все, что бы, как говорят британцы, эти «скелеты» навсегда остались бы в своих шкафах. Тем не менее, пытливые биографы Хрущева смогли немного приоткрыть завесу над тайнами преемника Сталина.
Итак, дед Хрущева с отцовской стороны Никанор был весьма зажиточным крестьянином. Его отец, воспользовавшись военной неразберихой после нашествия Наполеона, сбежал от помещика на неосвоенные «государственные» земли под Курском, так что его семья никогда не знала крепостной зависимости. Никанор, как и его отец, также отслужил в армии, после чего вернулся в родную Калиновку, женился, обзавелся семьей. Однако, когда его старший сын Сергей в 18 лет привел в родительский дом невесту Ксению, отец вдруг поступил очень нелогично: просто взял да и выставил сына с невесткой из дома, приказав идти на все четыре стороны и больше никогда не возвращаться.
Причины столь странного поступка Никанора так и остались неизвестными. Возможно, не последнюю роль здесь сыграло то обстоятельство, что Ксения была дочерью однополчанина Никанора, которого тот, вероятно, недолюбливал. Американский историк Уильям Таубман, досконально изучивший биографию Хрущева, приводит в своей книге воспоминания односельчан Хрущева, которые вспомнили отца Ксении как беднейшего из бедняков. «Он не умел ни читать, ни писать, - писал Таубман, - а мылся он всего два раза в жизни: первый раз, когда его окунали в крестильную купель, второй – когда обмывали для похорон. Его корова давала ровно столько молока, чтобы забелить суп и тем скрыть отсутствие картофеля».
Оставшись без средств к существованию, Сергей покинул Калиновку и отправился на заработки за четыреста километров к юго-востоку, в донбасский город Юзовка. Название этого городка (ныне это Донецк) происходит от фамилии англичанина Джона Хьюза, хозяина компании «New Russia Company», который и основал свою факторию в России в 1769 году. Хьюз привез из Англии около семидесяти инженеров и техников, построил для них кирпичные и деревянные дома, а рядом с этим буколическим английским городком русские и украинские рабочие возвели огромный индустриальный комплекс. На другой же стороне заводов выросли бедные кварталы для рабочих.
«Грязь, вонь и насилие, - так описывал Юзовку писатель Константин Паустовский. – Здесь были собрано воедино все ужасы шахтерской жизни. Все злое, темное и преступное – воры, хулиганы, прочие подобные люди – ни в ком из них не было недостатка».
Отец Хрущева жил в поселке с поэтическим названием «Сучий». Это был настоящий ад. Рабочие жили в бараках по 50 – 70 человек в комнате, никакой мебели в бараках не было, если не считать стоявшие рядами нары и веревку под потолком, на которой шахтеры сушили мокрую одежду и портянки.
«Можно себе представить атмосферу, в которой жил человек, - рассказывал в одном из интервью сам Хрущев. - Никогда не забуду увиденного: некоторые рабочие справляли малую нужду прямо со второго яруса вниз… Отец мечтал накопить денег, вернуться в деревню и купить лошадь, чтобы выращивать достаточно картошки и капусты на прокорм семье. Но лошадь мы так и не завели. Родители лелеяли эту мечту даже после 1908 года, когда мы окончательно переехали в Юзовку. Там отец работал на шахтах, мать стирала белье, а я чистил паровые котлы».
Когда Никите Хрущеву исполнилось девять лет, отец забрал его из школы и отправил работать в поле. «Я выучился считать до 30, и отец решил, что учения с меня хватит. «Все, что тебе нужно, - выучится считать деньги, а больше тридцати рублей у тебя все равно никогда не будет». Позже Сергей попытался пристроить сына в ученики сапожнику: «Отец говорил, что сапожник никогда без хлеба не останется: сапоги всем нужны, так что у меня всегда будет крыша над головой и деньги в кармане».
Но Никите тачать сапоги не понравилось. Тогда мать предложила другой вариант, устроив сына продавцом в лавку. Ей очень нравились продавцы: какие они вежливые, как стараются услужить покупателям и предлагают им лучшие товары. Но сыну и эта профессия не пришлась по душе: «Я отказался наотрез, - вспоминал Никита Сергеевич, - даже пригрозил отцу что, если он заставит меня работать в лавке, то я сбегу из дома».
Кем же хотел стать в жизни юный Хрущев? Конечно, сегодня это может показаться странным, но больше всего он хотел стать слесарем. «Токарь имеет дело с отдельными деталями, - объяснял он свой выбор, - а слесарь собирает всю машину целиком и запускает ее в работу». В четырнадцать лет мечта Хрущева исполнилась: он стал учеником слесаря в инженерной компании Боссе и Генфельда. По тем временам слесари считались элитой рабочего класса, людьми, приближенными к управляющим.
Кстати, мало кто знает, но именно Хрущев был первым байкером на Украине. Увидев в каком-то немецком журнале в кабинете директора фотографию мотоцикла, Никита загорелся идеей сделать себе точно такой же. Из обрезков труб он сварил велосипедную раму, потом собрал мотор собственной конструкции и гордо разъезжал по городу на этом мотоцикле, который, на удивление самого Хрущева, работал двадцать лет.
Заимев мотоцикл, Хрущев стал самым главным заводилой в Юзовке и душой всех молодежных компаний. «Никита был душой общества, - вспоминал его тогдашний приятель Михаил Косенко. - Он любил шутить и смеяться, мастерски рассказывая забавные истории. Однако, он часто бывал очень серьезен и молчалив. «Спросят его: «Ты чего сердишься?», молчит. Потом скажет: «Не сержусь» - "По тебе видно, не скрывай". Рассмеется. Не пил, состоял в обществе трезвости, не курил».
Интересный факт: в 1950 году, когда Хрущев встречался с губернатором Нью-Йорка Нельсоном Рокфеллером, они разговорились о русской иммиграции в Америку начала века. На замечание Рокфеллера о том, что русские ехали в США в поисках большей свободы, Хрущев раздраженно воскликнул: «Не рассказывайте сказок! За деньгами они ехали, только и всего. Я и сам едва среди них не оказался. Я серьезно подумывал, не уехать ли мне в Америку, но потом передумал и женился».
Избранницей его стала Ефросинья Писарева, сестра его товарища по работе. Роман протекал быстро: уже через несколько месяцев после знакомства Никита сделал предложение, еще через месяц сыграли свадьбу. Сам Хрущев хвастался, что он считался завидным женихом: он зарабатывал в месяц 30 рублей золотом – в два – три раза больше, чем обычный рабочий; как высококвалифицированный специалист он был освобожден от призыва в армию и был обеспечен квартирой за счет компании. («У меня были тогда спальня и кухня – столовая, помещение приличное, - позже возмущался Хрущев. - А теперь мы не можем дать молодоженам и комнату в общежитии!») В 1915 году у них родилась дочь Юлия, а еще через два года, как раз через три дня после октябрьской революции, - сын Леонид.
К тому времени Хрущев уже считался не только зажиточным рабочим, но и перспективным политиком. Он вошел в состав Рудченковского совета, и даже был единогласно выбран его председателем – но вовсе не от партии большевиков, а от эсеров.
В декабре он уже стал председателем Совета профсоюзов шахтера и металлургов, объединявшего шахтеров восьми заводов и шахт Юзовки. Интересно, что в то время руководителем Юзовского отделения партии большевиков был его будущий покровитель Лазарь Каганович. В своих письмах Хрущев упоминает о знакомстве с этим человеком, но называет его то Калмановичем, то Канторовичем, то еще как-то… Позже факт сотрудничества Хрущева с эсерами стал тщательно скрываться, хотя никогда не был секретом для его товарищей по партии.
«Хрущев не большевик и никогда им не был, - как-то раз в беседе со своим биографом возмущался Вячеслав Молотов. - Простые рабочие уже тогда были в партии, а этот поддерживал меньшевиков. Какой же это у нас лидер партии оказался! Это же абсурд!»
Однако, история партии большевиков строилась и не на таком «абсурде». Тем более, что эсером Хрущев был недолго - уже в 1918 году к власти на Украине пришли различные националистические группировки, и «москаль» Хрущев бежал из Юзовки в деревню Калиновку к деду. Оттуда его в конце 1918 года и призывают на службу в только что созданную Рабоче-крестьянскую Красную армию - как бывший председатель совета, он был назначен политруком одного из подразделений 9-й армии Южного фронта, которым командовал будущий маршал Егоров.
Начальником политотдела всей 9-ой Армии был Станислав Косиор – человек, сыгравший самую большую роль в жизни Хрущева. Именно Косиор принял Хрущева в партию большевиков, он прикрывал Хрущева во времена всех «чисток» и постоянно толкал его наверх по партийной линии. Не случайно и то, что фамилия Косиора стала одной из немногих, что была упомянута в докладе о культе личности, прозвучавшем на XX съезде партии. «Недавно мы вызвали на заседание Президиума ЦК и допросили следователя Родоса, который в свое время вел следствие и допрашивал Косиора… Это - никчемный человек, с куриным кругозором, в моральном отношении буквально выродок. И вот такой человек определял судьбу известных деятелей партии!» - восклицал Хрущев, который так и не смог простить Сталину расстрел своего друга и покровителя в застенках НКВД в 1937 году.
Но вернемся в эпоху Гражданской войны. О действиях Девятой армии в архивах остались крайне противоречивые сведения: известно, что после нескольких проигранных сражений останки этой армии влились в т.н. «Отряд товарища Климента Ворошилова», а тот привел их с Дона под Царицын – этот «Красный Верден», обороной которого командовал сам Сталин. Также противоречив и рассказ самого Хрущева о своих военных подвигах. Однако, архивные документы, найденные историком Уильямом Таубманом, показывают, что сам Хрущев практически не бывал на передовой. После обороны Царицына он был направлен на специальные курсы политработников, после которых он был назначен командиром строительного батальона.
Когда же война закончилась, Хрущев вернулся в Донбас, где узнал ужасную новость: во время войны Ефросинья умерла от тифа. «Ее смерть стала для меня большим горем», - так лаконично сообщил об этом событии в своих мемуарах Хрущев. Больше он на эту тему не распространялся. Он с головой ушел в работу. В Юзовке он был назначен директором Рудченковской шахты, и одновременно Хрущев стал слушателем вечернего отделения рабфака Донецкого шахтерского техникума. Партийное положение помогло ему не только без особых проблем закончить рабфак, но и стать партийным секретарем самого техникума (хотя его учителя вспоминали, что Хрущев даже не умел умножать простые числа).
Еще один «скелет» в шкафу Хрущева – его увлечение троцкизмом. В начале двадцатых годов вся партия была расколота: Ленин и его приемник Сталин выступали за введение нэпа, политики временных уступок рынку, в то время как Троцкий призывал отстаивать идеи революционных перемен до победного конца. Малограмотному Хрущеву тоже казалось, что нельзя останавливаться на полпути. «В 1923 году, - рассказывает в своих мемуарах Хрущев, - я допускал колебания троцкистского характера. В течениях социал-демократической партии я тогда совершенно не разбирался, хотя я знал, что троцкисты это тоже большевики…»
Впрочем, куда больше всей этой заумной «политики» Хрущева интересовала его неустроенная личная жизнь (дети Леня и Юля все это время жили у родителей в Калиновке.) Хрущев завел несколько романов, один из которых даже закончился свадьбой. Избранницей стала некая семнадцатилетняя Маруся (ее фамилия неизвестна), которая уже была в разводе после первого брака и воспитывала маленькую дочь. Но брак не сложился – через некоторое время Хрущев под давлением матери, опасавшейся, что Маруся не сможет уделять внимания детям Никиты, оставил жену.
Следующей его избранницей стала Нина Петровна Кухарчук – женщина, с которой Хрущев и прожил всю свою жизнь. Нина была на шесть лет моложе его, но была, однако, более образованной и еще более убежденной коммунисткой, прекрасно подходившей на роль новой наставницы для Никиты. В отличие от Хрущева, Нина с отличием закончила гимназию, в 1919 году вступила в партию, а, когда сформировалась компартия Украины, Нина Петровна возглавила ее женскую секцию. Закончив Коммунистический университет имени Свердлова, она была командирована в Донбасс, чтобы проводить «чистки» партийных рядов от жуликов и проходимцев, которые в массовом порядке стали вступать в ВКП(б) после Гражданской войны. «Реальная власть в семье исходила от мамы, - вспоминал Сергей Хрущев. – Она была грамотнее отца, и стала его наставником и в узком, и в более широком смысле этого слова. Она вела хозяйство, она проверяла уроки и воспитывала нас в строгости».
Под руководством «железной Нины» карьера Хрущева быстро пошла в гору: в июле 1925 года он становится партийным руководителем Петрово-Марьинского уезда Сталинской Губернии, уже в декабре 1926 года он становится главой орготдела Сталинского обкома, а через несколько месяцев получает приглашение от Лазаря Кагановича переехать в Харьков (в то время Харьков был столицей Украинской ССР) и возглавить орготдел ЦК компартии. Немало популярности Хрущеву добавил и т.н. «Шахтинский процесс»: тогда в Донбассе было арестовано более пятидесяти техников и инженеров, обвиненных во вредительстве. Партия высоко оценила деятельность Хрущева, и вскоре он был переведен в Киев. Здесь он уже прочно влился в ряды республиканской номенклатуры: завел автомобиль с водителем, получил шикарную пятикомнатную квартиру на седьмом этаже «партийного» дома в двух шагах от Крещатика. Интересно, что соседом по дому был Иона Якир, командующий украинским военным округом, который часто заходил к Хрущеву поиграть в шахматы. Должно быть, Хрущев не раз вспоминал эти посиделки десять лет спустя, когда Якир был расстрелян как «враг народа», а Хрущев призывал уничтожить всех тех, кто был с ним связан.
Наконец, в 1929 году Хрущев получает новое задание от своих покровителей. Он переезжает в Москву и становится слушателем Московской промышленной академии имени Сталина, которая в то время считалась настоящим гнездом троцкистской оппозиции. Хрущев, назначенный не только студентом, но и секретарем партийной организации Академии, должен был развалить оппозицию изнутри. Правда, в своих мемуарах он представляет «дело Промакадемии» как борьбу с банальными тунеядцами: «Это было сборище лентяев, контрреволюционных элементов, которые не особенно-то и хотели учиться, но в силу сложившихся политических условий были вынуждены оставить партийную, хозяйственную и профсоюзную деятельность. Вот они и разбежались по учебным заведениям как тараканы и бездельничали…». Вскоре задание партии было выполнено: в 1930 году по обвинению в подготовке контрреволюционного мятежа было осуждено и арестовано несколько десятков преподавателей.
Именно в это время Сталин решил познакомиться с Хрущевым поближе. «Сталину я понравился, - писал он позднее. – Конечно, глупо и сентиментально говорить о таком человеке, что он кого-то любил, но, без сомнения, ко мне он относился с большим уважением». И далее: «Ко мне Сталин относился лучше, чем к другим. Некоторые из Политбюро меня считали чуть ли не любимчиком Сталина".
Уже в январе 1931 года "любимчик Сталина" становится первым секретарем Бауманского райкома партии - именно в этом районе и располагалась Промакадемия. Через шесть месяцев его переводят на пост первого секретаря Краснопресненского райкома, а еще через год Хрущев становится секретарем горкома партии Москвы, далее - первым секретарем и членом ЦК партии. Начало 1935 года – первый секретарь обкома Московской области. Что ж, секрет успешной карьеры Хрущева весьма прост: террор и партийные чистки. Вот лишь несколько цифр. Из 38 руководителей московских горкома и обкома партии по приказу Хрущева было расстреляно 35 человек. Из 146 партийных секретарей других районов Московской области - 136. Подтверждая лояльность партии, Хрущев сдавал в застенки НКВД всех коллег, товарищей и близких друзей.
Однако, не стоит забывать, что в те годы в Москве развернулось и огромное количество строек. Прежде всего, строили метрополитен. В столицу со всех окрестных областей свозились строители, которые жили в таких же ужасных условиях, в каких обитали шахтеры Юзовки. Желая хоть как-то улучшить снабжение рабочих, Хрущев пошел на первые свои продовольственные эксперименты. Сначала он объявил о старте широкомасштабной программе разведения в Москве кроликов. Кроличьи фермы появились на всех окраинах. Затем он призвал выращивать шампиньоны, которые, правда, рабочие старались не есть. Эти меры позволили обеспечить строители дешевыми продуктами, и за заслуги в деле строительства метрополитена Хрущев в 1935 году был награжден орденом Ленина. Кроме того, Хрущев получил прямой доступ и к Сталину, который лично курировал все стройплощадки на территории Москвы. Рассказывают даже анекдотичный случай, когда ночью к Хрущеву пришли офицеры НКВД и передали ему записку с номером домашнего телефона Сталина и приказом срочно позвонить. Как оказалось, вождь хотел переговорить с ним о проблеме общественных туалетов. «До меня дошли слухи, - сказал Сталин, - что у вас в Москве неблагополучно обстоит с туалетами, даже «по-маленькому» люди бегают и не знают, где бы найти такое место, чтобы освободиться. Создается нехорошее, неловкое положение. ВЫ подумайте, товарищ Хрущев, о том, чтобы создать в городе подходящие условия». После этого разговора товарищ Хрущев в течение года лично инспектировал строительство каждого публичного туалета.
Впрочем, иногда положение любимчика Сталина не освобождало Хрущева об опасности разделить судьбу его прежних товарищей. Однажды на заседании политбюро Сталин вызвал Хрущева и стал грубо его отчитывать за срыв сроков сдачи первой очереди метрополитена. «Вот вы все хвастаете, товарищ Хрущев, - ворчал Сталин, - а у вас много осталось воров. Очень много осталось воров и вредителей, а вы думаете, что всех выловили!» После такой речи в зале заседаний воцарилось молчание. Все думали, что после такой отповеди дни Хрущева сочтены.
Однако, вскоре вождь народов «сменил гнев на милость». И даже разрешил занять самую просторную квартиру в только что построенном Доме правительства на Котельнической набережной. Впрочем, по свидетельству самого Хрущева, даже в пятикомнатных апартаментах было тесновато. Все-таки, у него было пятеро детей – помимо Юли и Лени, в 1935 году родились сын Сергей и дочь Рада, а еще через два года – младшая Елена. Кроме того, Никита Сергеевич, перевез в Москву и престарелых отца с матерью, для которых он выбил под дачу поместье Огарево, которое когда-то принадлежало московскому генерал-губернатору.
Но самой большой головной болью Хрущева в те годы был его старший сын Леня, который за годы киевской вольницы совершенно отбился от рук. Помнится, в эпоху перестройки были рассекречены все документы о «чудачествах» всесильного Василия Сталина, но даже сын диктатора не мог позволить себе того, что творил любимый сынок градоначальника столицы. Продукты и одежду, получаемые из средств распределителей, он раздавал своим дружкам – первым московским стилягам, которых знали во всех отделениях Москвы. Однажды Леня в подпитии съехал вниз по лестнице Дома на набережной на мотоцикле, а попытавшегося его урезонить милиционера послал матом на три веселых буквы. Милиционер был вынужден извиниться. У «стиляг» был даже свой притон: роскошный особнячок в Большом Гнездниковском переулке, где ежедневно проходили джаз-концерты и банкеты с участием «комсомольских гейш» - танцовщиц из так называемого «второго запасного состава» ансамбля Александрова. Дело, напомню, проходило в самый разгар 1937 года.
Бабушка любила внука и все ему прощала, а мачехе приходилось молчать, надеясь, что Хрущев урезонит Леню. Но Никита Сергеевич оказался на редкость близоруким отцом. Вместо того, чтобы обвинить во всем мальчика, он срывал свой гнев на его друзьях, что еще больше провоцировало Леню.
Видимо, наказывать сына Хрущеву не позволяла память о собственных прегрешениях.
К примеру, в 1937 году двадцатилетний Леня сошелся с Эсфирь Этингер - дочерью известного авиаконструктора Наума Этингера, которая в то время была известной богемной художницей. Они недолго были вместе: как только Эсфирь забеременела, Леня бросил ее. Это чуть было не стоило Хрущеву-старшему карьеры: разгневанный Наум Этингер нажаловался на Леонида самому Сталину, требуя покарать молодого подонка.
Но следом Леонид выкинул еще более рискованный фортель: через неделю после разрыва отношений с Эсфирь он привел в дом новую жену - актрису Московского мюзик-холла Розалию Трейвас, чей отец работал в горкоме партии под начальством Хрущева. Этот поступок привел отца в бешенство: накануне он сам лично подписал приказ о расстреле Трейваса. Никита Сергеевич разорвал свидетельство о браке и заставил Леню признать сына от Эсфирь Этингер - впоследствии Юрий Леонидович Хрущев стал известным летчиком-испытателем ВВС.
Тем не менее, их брак с Эсфирь не сложился. Вскоре он снова ее бросил и женился на простой советской летчице Любови Сизых, которая родила ему дочь Юлю.
Его дальнейшая судьба сложилась трагически: накануне войны Хрущев-младший решил стать пилотом и закончил Балашовское училище гражданской авиации. В Куйбышеве он, будучи смертельно пьяным, случайно застрелил майора. От расстрела Хрущева-младшего спасла война – его осудили на восемь лет условно и отправили на фронт в составе «штрафной эскадрильи». Весной 1943 года он погиб в одном из воздушных боев. Тела Леонида так и не нашли, что послужило причиной массы слухов о том, что сын Хрущева будто бы попал в плен, где его прикончили по приказу Сталина советские агенты.
Масла в огонь подливал и тот факт, что в 1942 году Любу Сизых забрали в СМЕРШ, и после полугода пыток она подписала признание, что является немецким шпионом. Ее осудили, и Хрущев отобрал у нее дочь Юлю, которую Нина Петровна воспитывала сама. Свою родную мать она увидела только в 1956 году. Как вспоминала Рада Аджубей, Нина Петровна организовала встречу Любы и ее родной дочери тайно – когда Никиты Сергеевича не было дома. Сам Хрущев видеть свою невестку не пожелал. Маленький штрих, характерно показывающий жесткое отношение Хрущева к тем, кто не вписывался в его ближний круг.
Но Хрущев зря боялся гнева Сталина: сексуальные скандалы никак не повлияли на его партийно-карьерный рост. Более того, в конце 1937 года он получил новое назначение от Сталина – Хрущев стал первым секретарем ЦК компартии Украинской ССР. И начал ревностно выполнять новую программу Сталина по искоренению «украинского буржуазного национализма»: в основном, эта «работа» шла на присоединенных в 1939 году к СССР землям западной Украины. Конец этой кровавой «работе» положило только начало Великой Отечественной войны.
Хрущев, пожалуй, лучше других партийных руководителей знал реальное положение дел на фронте. Поэтому еще 3 июля 1941 года его семья спешно покинула Киев – хотя к этому времени немцы еще не вышли к старой границе СССР. Многочисленный клан Хрущевых на несколько недель перебрался в Москву, а оттуда они были эвакуированы в Куйбышев, где на случай потери Москвы была выстроена запасная столица СССР. Но сам Никита Сергеевич предпочитал в Куйбышеве не показываться, проводя все свое время на фронтах, где он, в основном, раздавал нагоняи от имени Ставки верховного.
«Все его рапорты производят такое впечатление, что они были написаны с целью порадовать или развеселит Сталина, - писал известный российский историк Александр Пономарев. – К примеру, в двух докладах июня 1942 года он приводит выдержки из стенограммы допроса немецкого офицера, где тот проводит нелестные сравнения немецких и американских танков и превозносит советские машины. В другом докладе мы встречаем стенограмму перепалки между офицерами штаба Жукова, которая закончилась восклицанием: «Товарищ полковник, не забывайтесь!» Эта история запала в память Сталину, и даже через много лет он мог улыбнуться и сказать кому-то из собеседников: «Товарищ полковник, не забывайтесь!».
Правда, с нижестоящими товарищами Хрущев был не так обаятелен. Более всего он прославился в Сталинграде, где обещал расстреливать всех военачальников, кто хоть заикнется о сдаче города.
В 1944 году Хрущев вместе с наступающим войсками вновь вернулся в Киев, получив обратно свое кресло главы компартии Украины. Но это была уже совсем другая республика: города лежали в руинах, в лесах хозяйничали банды «бандеровцев», ряд регионов страдали от голода. Вскоре терпение Сталина лопнуло: в 1947 году Хрущев был отстранен от всех постов и фактически отправлен под «домашний арест» (правда, сам Хрущев в своих мемуарах утверждает, что тогда он тяжело болел воспалением легких). Вместо него «наместником Украины» был назначен его покровитель Каганович. (В 1957 году Хрущев припомнит "благодетелю" все свои унижения и страх ареста, назначив Лазаря Кагановича в состав «антипартийной группы».)
Но вскоре Сталин сменил гнев на милость и пригласил Хрущева обратно в Москву на должность главы Московского горкома и горисполкома – Сталин скучал без его веселых докладов с анекдотами. Сохранилась фотография той поры: Сталин с каменным лицом стоит на трибуне Мавзолея, а сзади ему что-то нашептывает верный шут Хрущев, который буквально давится от хохота.
"Никита Сергеевич, - писал историк Александр Пономарев, - был единственным членом Политбюро, кто не боялся показать себя смешным перед Сталиным. Он подхватывал каждую сталинскую шутку, заразительно смеялся и каждую ночь пил на знаменитых «ночных обедах» Сталина в Кунцево, и, если Иосиф Виссарионович приказывал, то Хрущев с готовностью танцевал гопак. В сталинском окружении его считали шутом Хозяина, это их и подвело, когда после смерти Сталина встал вопрос, кому же вручить бразды правления. Решили, Хрущеву, как самому безобидному".
Федор Бурлацкий, бывший в то время референтом ЦК КПСС, записал рассказ самого Хрущева о том, как он получил власть: «Когда Сталин умер, мы, члены президиума, приехали на ближнюю дачу в Кунцево. Стоим мы возле мертвого тела, почти не разговариваем друг с другом, каждый думает о своем. Потом стали разъезжаться. В машину садились по двое. Первыми уехали Маленков с Берией, потом Молотов с Кагановичем. Тут Микоян и говорит мне: «Берия в Москву поехал власть брать». А я ему отвечаю: «Пока эта сволочь сидит, никто из нас не может чувствовать себя спокойно». И крепко мне тогда запало в сознание, что надо первым делом Берию убрать... И вот, пришел я на заседание. Сели все, а Берии нет. Ну вот, думаю, наверное, дознался о наших разговорах с Маленковым и Молотовым. Ведь не снести нам тогда головы. Но тут он пришел, и портфель у него в руках. Я сразу сообразил, что у него там, в портфеле! Сел Берия, развалился и спрашивает: «Ну, какой вопрос сегодня на повестке дня? Почему собрались так неожиданно?» А я толкаю Маленкова ногой и шепчу: «Открывай заседание, давай мне слово». Тот побелел, смотрю, рта раскрыть не может. Тут я вскочил сам и говорю: «На повестке дня один вопрос. Об антипартийной, раскольнической деятельности агента империализма Берии!. Есть предложение, говорю, вывести Берию из состава ЦК, исключить из партии и предать военному суду. Кто «за»?» И первый руку поднимаю. И тут все остальные подняли руки. Берия весь позеленел - и к портфелю. А я портфель рукой цап! И к себе! «Шутишь, - говорю, - ты это брось!» Я сам нажимаю на кнопку. Тут вбегают офицеры из военного гарнизона Москаленко (я с ними договорился заранее). А я им приказываю: «Взять этого гада, изменника Родины, и отвести куда надо». Ну, остальное вы знаете: судили его и приговорили к расстрелу».
Позже старая сталинская гвардия во главе с Вячеславом Молотовым попыталась было сместить сталинского «шута», но Хрущева отстояли Жуков и КГБ.
Через несколько месяцев Хрущев расплатится со своими союзниками, отправив «первого маршала» под фанфары «на заслуженный отдых».
Так в стране началась хрущевская «оттепель», которая характеризовалась не только развенчанием «культа личности» на XX съезде КПСС, но и общей энергичностью эпохи. В СССР после сталинского дряхления будто пришла вторая молодость. Даже в политических лозунгах царил бесхитростный подростковый максимализм: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!». Еще Хрущев запомнился бесчисленными анекдотами на себя. Например: у Армянского радио спрашивают: «Какой вклад Никита Сергеевич внес в коммунизм?» – «Вставил мягкий знак после буквы «з». Но важно не то, что над Хрущевым смеялись, важно то, что впервые за много лет над генсеком можно было смеяться, не опасаясь расстрела. Любил шутить и сам Хрущев, хотя его шутки порой дорого обходились державе. Мао Цзэдуну он однажды пообещал прислать «гроб с телом Сталина прямо в Пекин», а президенту США Никсону от простодушно заявил: «Мы вас закопаем!».
Но «закопали» самого Хрущева. Летом 1964 года он затеял новую реорганизацию системы управления в стране, и, согласно его планам, председатель Президиума Верховного Совета Л. И. Брежнев должен был освободить свое место и уйти на вторые роли. Этого Брежнев стерпеть не мог, и схватка бульдогов под кремлевским ковром окончилась поражением Хрущева.
Как в своих мемуарах писал его зять Алексей Аджубей, переворот произошел в тот самый момент, когда Хрущев летел в Москву с правительственной дачи под Пицундой. «Еще до отлета Сергей (сын Хрущева) рассказал отцу о разговоре с охранником Игнатова — Галюковым, который раскрыл весь механизм заговора… Когда Хрущеву позвонили из Москвы, ему стало ясно, что заговор идет к финалу. Он выглядел, как рассказывал сын, усталым и безразличным. Произнес: «Я бороться не буду… Я уже стар и устал…» Сразу же после прилета Хрущев направился на заседание Президиума ЦК. Сел на привычное место, спросил, кто будет выступать по сути вопроса. Слово взял Брежнев. Хрущев слушал его молча, опустив голову. Держался ровно.»
После отставки Хрущев, потерявший всякий интерес к жизни, заперся на даче в Жуковском. Нина Петровна не унывала. Конечно, несправедливость нужно было перенести, и жена потихоньку выводила мужа из глубокой депрессии. Сначала она подарила мужу удочки, потом подарила ему щенка какой-то дворняги. Читала ему вслух Толстого, заставляя написать двухтомник «Воспоминания».
В 1971 году Хрущева не стало. Его похоронили на Новодевичьем кладбище, и его сын Сергей заказал надгробие у того самого скульптора, Эрнста Неизвестного, с кем Хрущев ругался на открытии знаменитой выставки в Манеже. На все вопросы изумленного скульптора Сергей лаконично ответил: «Это завещание моего отца».
|
|
0 |
Рыболовный флот
Транспортный флот
Перерабатывающий флот
Административный и портовый персонал
Новые фото
Лучшие фото
